Якудза из другого мира 7 - Алексей Владимирович Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одинокий вдовец отдавал всего себя работе. Чуть ли не жил в академии, уходя только ночевать в свою небольшую квартиру в районе Чуси. Ничего не предвещало его ухода, но в один прекрасный миг он пришел и написал заявление.
Его провожали сожалеющими взглядами. Он же уходил молча, не отвечая на расспросы и лишь виновато улыбаясь в ответ.
Истинную причину ухода знал только сам Исаи Казимото и тот человек, который оставил на пороге квартиры бумажный конверт с фотографиями. Бывший преподаватель помнил, как открыл конверт, вытащил картинки, застыл, а после уронил бумаги на порог приоткрытой квартиры. Фотографии радостно выпрыгнули из бумажного плена, но далеко не улетели, веером раскинувшись по гункану.
На фотографиях были изображены девушки легкого поведения, а в центре довольный до ужаса Исаи. Довольным он был оттого, что голые девушки ублажали его всевозможными способами. И случилось это три года назад, когда Исаи Казимото в один из дней горького одиночества решил немного развеяться и провести время в компании очаровательных девушек для подкладывания риса.
Было весело, он много смеялся и чувствовал себя снова молодым лейтенантом, который развлекался в борделе другой страны. Потратил он тогда немало. Сакэ лилось рекой, девушки приходили и уходили. Исаи Казимото был рад и доволен собой…
Он просто не знал тогда, что ему подмешали конскую дозу возбуждающего препарата…
Господин Казимото быстро-быстро огляделся по сторонам и собрал рассыпанный компромат. Слава богами — никто из соседей в этот момент не вышел и не увидел позорных картинок.
Господин Казимото заскочил в свою квартиру. По спине протек противный холодный ручеек. На лбу появилась испарина.
Кто это сделал? Кто снимал его в весьма фривольных позах? Ведь было всего лишь раз и…
Конечно, будь это в какой-нибудь другой стране, можно было бы даже похвастаться перед пожилыми друзьями, но… Казимото обучал детей аристократов боевым искусствам, а значит обязан был образцом чести и достоинства. Он должен быть непорочным как в помыслах, так и в действиях!
Казимото одним махом выпил два стакана воды, чтобы восполнить потерю жидкости. Его знобило.
Как же так? Неужели это всё?
Также к фотографиям прилагалась записка: «Старый извращенец Казимото, двоим из девушек не было в это время 13-ти лет! Хочешь, чтобы эти фотографии были разосланы всем преподавателям и студентам? Если нет, то у тебя есть один выход — уволься и тогда старческая шалость не выплывет наружу!»
«Старый извращенец» Казимото всю ночь думал, уставившись немигающим взглядом в стену. Утром он сжег фотографии. Посмотрел, как сгорают в огне картины его позора. После того, как растер пепел между пальцами и спустил его в унитаз, Исаи Казимото написал заявление об уходе по собственному желанию.
После получения выплаты оставшихся денег он запил. Крепко запил. Пил один, глядя в стену. Засыпал, просыпался, пил, снова засыпал.
В тот день, когда вместо него в Рикугун сикан гакко вместо него приняли нового преподавателя, Исаи Казимото проснулся с раскалывающейся головой. Он посмотрел на себя в зеркало. В отражении виднелся похудевший, осунувшийся человек с красными глазами, набрякшими мешками под глазами, обвисшими щеками с недельной щетиной.
Исаи Казимото покачал головой и полез в душ. Впервые в жизни он позволил себе не экономить воду. Купался и плескался целый час, не меньше. После этого вылез и тщательно побрился. Надел свой лучший костюм, который надевал лишь раз в год — на день выпуска очередного потока студентов. Завязал галстук и покосился на зеркало.
В отражении виднелся слегка опухший, чуть сгорбившийся, но всё тот же прежний преподаватель боевых искусств господин Исаи Казимото.
— Пора платить по долгам, Казимото-сан, — проговорил бывший преподаватель.
Отражение молча кивнуло в ответ.
Из верхнего ящика стола Исаи Казимото вытащил ручку, лист бумаги и пистолет. Он написал несколько слов о том, что в его смерти никого нельзя винить. Расписался и приставил дуло пистолета к виску.
В тот момент, когда на строящейся базе молодой хинин хлопнул себя по лбу, а в кабинете ректора раздался сдвоенный хлопок по брючной ткани, в маленькой квартире Исаи Казимото прозвучал выстрел…
* * *
Вечером приехал Мрамор. Он привез с собой Мэдоку, её мужа и ещё какого-то мальчишку лет семи. Пацан шмыгал носом, оглядывался по сторонам и старательно придерживал руку, залитую в гипсовую трубу.
Мэдока и её муж выглядели напуганными. Они оглядывались по сторонам, косились друг на друга и со страхом поглядывали на Мрамора.
Интересно, что он им такого сказал? Явно не то, что здесь будут относиться уважительно. Блин, не перестарался бы босодзоку — не перепугал бы людей излишне.
Я к этому времени уже успел избавиться от обеих будущих сокурсниц. Отправил их ужинать в кафе «Такашито» — праздновать поступление в военную академию.
В своё время я выкупил это кафе у хозяина, когда оно оказалось под угрозой закрытия. И теперь там заправляла моя хорошая знакома Аяка, а по совместительству девушка друга Джуна Танаки. Позвонил ей и сказал, чтобы алкоголя девчонкам не давала. Ни в коем случае, даже если встанут на колени и будут умолять, обещая всевозможные блага! Аяка поклялась, что не нальет ни грамма. Накормить накормит, а вот наливать не будет.
Я слабо в это поверил, но думал, что быстро управлюсь с делами, а после присоединюсь к празднованию.
Когда посылал Мрамора в больницу, то к этому времени я уже успел собрать информацию по Мэдоке и её муже Керо. Про Кохэку я разузнал раньше. Девочка и в самом деле умерла два года назад, подхватив воспаление легких. Болезнь протекала с осложнениями, потребовались значительные финансовые траты, а денег у хининов Накамура…
Но Керо вывернулся, он смог продать всё, что только смог. Одолжил деньги у знакомых, занял у якудзы и всё-таки собрал нужную сумму.
Однако, болезнь тоже не собиралась сдаваться. Девочка не справилась с болезнью даже когда провели операцию. Осложнения дали о себе знать…
Семья хининов осиротела.
Да, по телефону Кохэку говорила, что братик задерживается, но никакого брата у неё не было. Мэдока не могла больше никогда иметь детей — тяжелые роды лишили её этой возможности.
Кстати, я не поверил
