Ковчег (СИ) - "Корсар_2"

— …Он действительно поживет пока у меня. Недолго, я надеюсь. Пока не привыкнет. А потом куда-нибудь переберется, — донесся до меня голос Невена.

Я стиснул зубы и выступил вперед — такое меня разобрало зло. А пусть не радуется — меня действительно ему поручили. Пусть вот тоже, зараза, помучается…

Сейчас, глядя на него спящего, никакой злости или обиды я не испытывал — их вообще очень трудно испытывать к спящему. Иногда, после ссоры с Крисом, ночью я шел к нему мириться, заставал мирно сопящим в кровати и думал, что людям, если они хотят меньше друг на друга раздражаться, надо почаще спать. Тогда твоя неприязнь как бы разбивается о расслабленное и совершенно беззащитное лицо твоего недруга.

Нет, Невен, конечно, недругом не был. Но и другом пока не стал. А, может, и не станет, если нам придется прожить вместе долгое время. Поскольку совместное топтание на ограниченном пространстве, знаете ли, не способствует налаживанию приятельских отношений, даже наоборот. Вот взять сегодняшний инцидент — если в этой каморке поселюсь я, а в том флате с Лейном живут еще его мать и Рада, — где эти двое будут встречаться? И кто, получается, виноват?..

Вряд ли такое положение вещей Невена — взрослого самостоятельного мужчину, явно не привыкшего ограничивать естественные нужды организма, — сильно обрадует и расположит ко мне. Тем более только что получилось такое красочное подтверждение, что их тет-а-тету в любое удобное время пришел конец.

Я вздохнул и стал думать о Лейне. Потому как свою неприязнь к нему должен был обосновать. Я привык, что всегда знаю, почему мне человек нравится или не нравится. Слишком плохо я схожусь с людьми и слишком мало могу себе с ними позволить, чтобы допустить неожиданные для самого себя проявления чувств.

Логических обоснований поселившемуся в груди раздражению я не нашел. Ну ляпнул парень не то, вломившись в каюту любовника и увидев меня в его постели — так кто бы тут выражения выбирал? Ну обиделся — так в основном на Невена, а на меня уже так, заодно. А в целом ничего плохого он мне не сделал. Да и Невену тоже.

Короче, не за что мне к Лейну плохо относиться, — твердо постановил я. Тем более, он брат Рады.

Надо будет как-то так с Гренделем занятия распланировать, чтобы Невен точно знал, во сколько я уйду и когда приду — тогда и он свою сексуальную жизнь под график подгонит. Может, оно и некомфортно, а что делать-то?..

Пробили третьи склянки. Я взглянул на ноги Невена, нахмурился, подобрался поближе и стал расшнуровывать ботинки, подумав, что раздевать его сегодня не буду — пусть себе спит в одежде, вот еще. Мне же лучше — одеялом можно не делиться. Но едва я осторожно стащил правый башмак, как над кроватью пискнул зуммер.

Невен вскочил тут же, как и не спал. Надавил на красный огонек — тот потух, — вырвал у меня, сидящего на полу, ботинок, скомандовал:

— Давай в постель, тебя это не касается, — и принялся обуваться.

— Почему это не касается? — обиделся я.

— Ты не член Клана, — он встал и потер лицо ладонями, прогоняя остатки сна, — это нас созывают.

— Так поздно? — поинтересовался я.

— Значит, что-то важное, — отрезал он. — Ложись, — и вышел.

Я и правда забрался в кровать. Выключил свет, долго лежал, но сон не шел. Потом встал, зажег мерцающую лампу и принялся расхаживать по флату. Только особо и расхаживать-то было негде, и, устав натыкаться на углы, я сел в кресло. От нечего делать потянулся к визору, но вспомнил, что тот сломан. Быстренько его разобрал — там, если знаешь, куда нажать, ничего сложного нет, — и осмотрел. Выяснил, что сам аппарат почти не пострадал, выходит, дело все-таки было в видеокристалле — может, треснул от старости, может, еще что. Прикрутил пару проводов, собрал аппарат обратно и включил.

Коллекция видеоматериалов у дылды была скудная, и я, оказывается, смотрел абсолютно все из того, что лежало на полке, поэтому уже через час я отказался от идеи развлечься с помощью визора. Лег в кровать и опять не смог уснуть. Все на хронометр над дверью поглядывал, точно он мог мне что-то подсказать.

Снова встал, даже штаны натянул, поморщившись от неприятных ощущений. Пошатался взад-вперед по каюте.

Я не боялся, нет. Глупо было бы думать, что Совет клана или даже весь клан могут собирать ради решения такой мелкой проблемы, как я. Однозначно, произошли неприятности покрупнее.

Срочно требовалось занять чем-то руки — я надеялся, что так голове станет полегче. И я решил вымыть пол — на нем все еще виднелись кровавые разводы. Не то роботы-уборщики далеко не ежедневно наводили порядок в здешних флатах, не то их и в помине тут не водилось… Собственно, у нас тоже роботам были поручены только офицерские помещения, курсанты в своих флатах следили за порядком самостоятельно; называлось это «трудовая терапия». Так что ничего сверхъестественного в собственноручной уборке я не видел.

Я вымыл не только крохотную комнатку, но и гигиеническую кабинку. Прогудела рында. Делать опять стало нечего, и я обратил внимание на мерцание лампы под потолком. Врубил на полную мощность светильник над кроватью, залез на стол и принялся изучать конструкцию. Потому что когда так моргает — могут быть три причины: лампочка сдает, дроссель шалит или контакт отошел. В данном случае на мое счастье оказалось — контакт, потому что ни запасной лампочки, ни дросселя у меня, конечно, не имелось. Через какое-то время, поколдовав над платой и поправив крышку, я поставил лампу обратно и как раз успел прикрепить на место плафон, когда дверь во флат распахнулась, я вздрогнул и сверзился с края узкого стола прямо в объятия Невена.

Вот же черт!.. Нет, хорошо, что он меня поймал, конечно, иначе ударился бы я здорово, но как-то это уже слишком… Кажется, я скоро настолько привыкну к его прикосновениям, что, наоборот, без них буду чувствовать себя неуютно.

— Ты чего не спишь? — спросил Невен, опуская меня на пол.

— Лампочку вот… чинил, — угрюмо сказал я, переминаясь босыми ногами по пластику.

Больше всего мне хотелось поинтересоваться, где он был. Но я не мог. Словно барьер какой стоял: дальше — нельзя, дальше — не твоя территория.

— Полезное дело, — согласился Невен и принялся раздеваться. Он спокойно разоблачался, а я стоял как дурак и смотрел на него — на обнажающиеся шею и лопатки, на крупную спину, на почти белые волосы, снова расплескавшиеся по плечам. — Все нормально, Аденор, — вдруг сказал он, не оборачиваясь. — Все нормально.

Я незаметно выдохнул и полез в постель вперед него. В конце концов, мне-то было — только штаны стянуть, а ему еще со своей шнуровкой на ботинках возиться.

Едва голова коснулась подушки, как меня тут же стало уносить в сон — медленно так, лениво. Под тяжелым телом рядом прогнулся матрас, но даже это было приятно. А еще приятнее казалось то, что сегодня наконец-то закончилось. Хотя и жалко было тоже. Потому что завтра… то есть когда мы проснемся, вот этого «Все нормально, Аденор», — его уже не будет. Но ведь обязательно будет что-нибудь другое, правда?..

14

А что я ему мог еще сказать, кроме «все нормально?» От Аденора просто сквозило тревогой, любопытством, растерянностью. И я его понимал, да. Я бы тоже извелся от неизвестности в такой ситуации.

Он засопел у меня под боком, вроде, даже стал засыпать, только вертелся, и я сгреб его поперек спины и подтащил к себе поближе. Все же койка узкая, если не лежать по возможности теснее, то утром все бока будут ныть.

Аденор тут же перестал крутиться, ткнулся носом мне в шею и уснул окончательно. А я снова лежал и смотрел в потолок. Что я мог сказать?

Что пока наши биологи искали антибиотик против бактерии, пожирающей плантации, клетчатка на фермах погибла вся? Ладно, на плантациях, но погибла и закваска тоже. И осталась только та, что законсервирована на складах. И с завтрашнего — да нет, уже с сегодняшнего дня — нормы белка урезаны на треть.