Аферисты - Славные времена - Александр Горохов

От сильного удара сзади по уху Альфреда Викторовича швырнуло на глухой забор, он больно ударился о доски головой, но не успел развернуться, чтоб разглядеть лицо нападавшего, как ему ловко заломили локти и стальные кольца охватили кисти обеих рук.

Те же руки развернули его и, ничего не успевший понять, Альфред Викторович усидел перед собой крепкий подбородок, узкий рот над ним, ещё выше - прищуренные глаза под козырьком спортивной фуражки.

- Не стоило убегать с тризны не попрощавшись. С вами желают поговорить. - произнес этот незнакомый человек.

По причине этих точных, в каждом движении отработанных действий, по уверенным глазам и твердому голосу Альфред Викторович, хотя и был ошеломлен, но разом понял, что задавать праздных вопросов: "За что, мать вашу так? По какому праву" - нет никакого резона.

Он радовался лишь тому, что обратный путь к вилле Чуракова проделывает без свидетелей - улочка была пуста, публика продолжала поливать свежую могилу хозяина его водкой.

Они прошли мимо длинного ряда пустых автомобилей, остановились возле крытого пикапа, сопровождающий снял с левой руки Альфреда Викторовича кольцо наручника, открыл дверь фургона, вежливо подтолкнул задержанного внутрь и, когда Альфред Викторович оказался в темноте - правое кольцо укрепил на какой-то штанге. Все было проделано молча, спокойно, двери закрылись, вспыхнули лампочки внутреннего освещения и от руля прозвучало негромко.

- Пытались исчезнуть, Комаровский?

Выход на сцену подполковника милиции Афан-Шерифа не смутил Альфреда Викторовича - этого он и ждал, исходя из четкости своего задержания.

- Нет. Я не убегал.

- Вот как?

- Так. У меня не было причин.

Он ожидал многозначительной паузы, во время которой подполковник будет брать его на измор, закурит сигарету, примется прожигать подозрительным взглядом, но Афанасьев оказался человеком другой закваски. И даже в том поэтическом ритме, в котором произносил траурную речь на кладбище - не говорил: был подчеркнуто безразличен к собеседнику и, задавая вопросы, будто бы заведомо знал, что ничего нового не услышит помимо бесстыдного вранья.

- Ладно, Комаровский. Начинайте оправдываться.

- В чем, господин подполковник?

- "Господина" не надо, я ещё не привык. "Гражданина" - тоже не надо, вы ещё не арестованы. Называйте Иваном Петровичем..

- За что я арестован? - приходил в себя Альфред Викторович.

- Да не надо же! - поморщился Афанасьев и от расстройства махнул рукой. - Прекрасно вы знаете, за что задержаны! Расскажите все, что происходило в ту ночь. Постарайтесь как можно меньше лгать, и если я вам поверю, то вернемся в дом и продолжим поминапние Федора Михайловича.

- А... Вопрос, только один - можно? - осторожно спросил Альфред Викторович.

- Можно.

- По честному, вы подозреваете меня в убийстве?

- Обязан. - коротко ответил Афанасьев и закончил через паузу. - Но вы никого не убивали.

- Вот как?!

- Вот так. Вы, Альфред Викторович, простите - вонючее дерьмецо на палочке. Надутый презерватив на веревочке, извините ещё раз. Убийства вам не потянуть. Но мои штатные обязанности требуют подтверждения таким выводам. Меня тошнит от того, что я сижу рядом с вами.

- Но... Но меня могли подставить!

- На эту роль все годятся.

Альфред Викторович судорожно сглотнул и присмотрелся - секунды хватило, чтобы сообразить, что по сути дела перед ним сидит страшный человек. Подполковнику и сорока лет не было, свою природную жестокость он подавлял тяжелейшим напряжением разума, желание одним ударом расквасить рожу Комаровского в кровавый блин - светилось в его глазах, что понял бы человек много глупей Альфреда Викторовича. Но ещё - такого удара подполковник Афанасьев никогда не сделает. Не допустит себе такой радости даже в приступе предельного гнева. Подполковник - новая формация русского мента: смесь благостного сельского мильтона, вышколенного чиновника и необузданного шерифа американского Дикого Запада. Гремучая смесь Афан-Шериф.

- Я все расскажу, - бессильно сказал Альфред Яковлевич.

- Надеюсь. - кивнул Афанасьев и спросил. - Чем вы хоть прикрываете свое безделье и тунеядство?

- Я не бездельник! Я имиджмейкер! - возмущенно отразил обвинение Комаровский. - Помогаю нашим новым бизнесменам и политикам создавать правильный и нужный имидж.

- Так. И какой же у них имидж?

- Скверный! - заявил Комаровский. - Вольно или невольно все наши предприниматели копируют образцы западных шефов и боссов. Копируют худшие образцы, которые видят в кино и по телевидению. Ну, некоторые ещё изображают из себя канувших во мглу веков русских купцов! Бороды отпускают, золотые цепочки через живот вешают. Это тоже глупость. Настоящий русский бизнесмен и политик ещё лежит в колыбельке и ждет своего часа. А я...

- Понятно. - остановил Афанасьев. - Теоретическую "крышу", чтоб прикрыть свое тунеядство вы нашли. Вернемся к нашей теме. И поменьше лгите, я вас очень попрошу.

Категорически не лгать Альфреду Викторовичу не позволяло творческое начало его натуры. Он честно поведал, как несколько лет тому назад втерся в семью Чураковых, своим искусством имиджмейкера помог супругами занять достойное место среди приличных людей, за труды свои получал плату и подарки, затем укрепил свое положение, исполняя чувственные запросы молодой жены бизнесмена, опять же поделился с ней сексуальным мастерством (на благо семьи, сами понимаете!), а в роковой час, когда муж явился не во время и ему открылась неприятная истина - он, Комаровский, был бит, унижен, превращен в чучело и изгнан из дома.

- Но Федор Михайлович простил бы меня. Я в этом уверен. - закончил свое повествование Альфред Викторович печальным голосом, утаив лишь встречу со Славой Шусевым, которая никакого отношения к делу не имела, а мальчишку подставлять под удар Альфред Викторович посчитал делом недостойным - тот при своем положение мог поиметь ненужные и достаточно серьезные неприятности.

- Деньги вам живьем платили? - без тени презрения спросил Афанасьев.

- По разному. В конверте, как положено у порядочных людей. И подарки.

- Какие подарки?

- Разные, - застеснялся Альфред Викторович. - Часы, галстуки....

- Нижнее белье? Французское? - опять без насмешки.

- Ну... Пижаму однажды в день рождения.

- Акции фирмы Чуракова?

- Нет. Такого не было - Долю в его бизнесе не имеете?

- Помилуйте, Иван Петрович, я не человек бизнеса!

- Зиц-председателем какой-нибудь дочерней фирмы не числитесь?

- Комаровский - кошка, которая гуляет сама по себе! - из этой фразы понятно было, что Альфред Викторович осмелел до возвращения к нему гордости и спеси. И то и другое покинуло его тут же, при следующем вопросе.

- Зачем вы перетащили тело Чуракова из гостиной, где нанесли удар на кухню?

Альфред Викторович сник.

- Зачем вы устраиваете мне такие дешевые ловушки, я о вас лучше думал... Вы мне не поверили? Да я, быть может, в первый раз сказал только правду! Я ксендзу столько не говорил! Ну, хоть на десять процентов поверили?!

- Поверил в то, что вы рассказали - на все сто. Но хочу услышать то, что вы по глупости утаили. Что вы прихватили с дачи вместе со своими вещами в чемодане?

Альфред Викторович сокрушенно вздохнул.

- Ничего! Мне было не до этого! Там же труп лежал! Поймите, я не мародер! А дачу ограбили? Что-нибудь пропало к тому же?!

- И пока вы бродили чучелом, освобождались от палки, вас никто не встретил?

- Я же сказал - встретил сосед Толстенко! Но он испугался и убежал.

- Больше - никто?

- Никто! - на предельной твердости ответил Альфред Викторович.

- Толстенко отрицает встречу с вами.

- Как?! Но разве не он дал мои приметы?! Я сам слышал по телевизору...

- Встречу с вами отрицает. Он дает приметы другого человека. Похожего на вас, но заявляет, что это не вы. Тот был с усами. И в нормальном костюме, нормальном виде, а не в женском халате. Почему вы покинули поселок не через ворота, а боковым путем?

- Испугался... Разве не ясно?

- То-то и оно. У вас нет алиби. Никакого. Неизвестно, когда вы вернулись и во сколько уехали с дачи. Неизвестно, были вы там одни, или с кем-то еще. Убить вы не могли, но пошарить по дому, украсть ценности - это в вашей специализации.

Альфред Викторович окончательно загрустил.

- Значит, все-таки было ограбление?

- Перестаньте. Такого случая вы не могли упустить.

Альфред Викторович вскинулся и спросил резко.

- А если я приведу свидетеля, который докажет, что я ничего не взял?!

- Даже так?

- Так!

Афанасьев неторопливо подался к нему и снял наручники.

- Я свободен, Иван Петрович?! - воспрял духом Комаровский. Ограничитесь подпиской о невыезде?

- Куда вы денетесь и без подписки?... Но свободны вы... Сорок восемь часов. За это время извольте сыскать своего свидетеля. Я хочу с ним поговорить.

- А телохранитель Ишаков тоже доказывает свою невиновность? Ведь он там тоже...