Император деревни Гадюкино - Дарья Донцова

– Бабушка? Что вы тут делаете? – оторопел Максим.

– Иди, иди, – неприветливо приказала старуха, – ишь, богатеи, присвоили наше целебное место, сами хотите тыщу лет прожить, а простой народ пускай дохнет?

– Что она несет? – повернулся ко мне Максим.

Я склонилась к болотцу.

– Бабуля, если вам дед Ани наплел про лечение артрита, так это он наврал, в яме одни лягушки. Вылезайте и ступайте домой.

Из воды высунулась конструкция из трех пальцев.

– Видала? Даже не пошевелюся, пока поясницу не отпустит. Хоть кого зови, с места не сдвинусь.

Я махнула рукой и пошла к корпусу.

– Бабка в стадии синильного психоза, – поставил диагноз Максим, – до свидания, крыша, светлый разум, прощай!

– Нельзя назвать нормальным человека, который решил оздоровиться, нырнув в лужу, – сказала я, – но у местных жителей в последнее время появилась уверенность: эта яма – панацея, лечит артрит, колит, рахит, миозит, омолаживает и легко превратит лысого пенсионера в кудрявого джигита.

Максим придержал шаг.

– Интересно. Хочешь жвачку?

– Не особенно, – отказалась я.

– Попробуй, мое производство, – ухмыльнулся прилипала.

– Ты выпускаешь жевательную резинку? – удивилась я.

– И ее тоже, – кивнул Максим, – попробуй новый вкус, оцени, в продаже такую не найдешь.

Обижать бизнесмена не хотелось, я засунула в рот ярко-малиновый шарик.

– Работай челюстями энергичнее, – приказал спутник, – ну? Как впечатление?

– Ничего, только слишком сладко, – оценила я.

Максим изменился в лице.

– У тебя зубы свои?

– Уж не чужие, – возмутилась я.

– Бывают коронки на штифтах, виниры, металлокерамика.

– Пока обхожусь родными челюстями, – удивленная беспардонным интересом Макса, ответила я.

– Вот беда! – схватился за голову нахал. – Это я виноват! Зря угостил! У тебя зуб выпал!

На свете есть много вещей, которых боится госпожа Романова, но лишиться зуба! Что может быть ужаснее? Перед глазами моментально возник интерьер стоматологической клиники «Голливуд», врач, милейшая Наталья Алексеевна в голубой шапочке, очаровательная блондинка медсестра Наташа, которая надевает мне на нос очки. В уши врезался звук бормашины, потом зазвучал ласковый голос заведующего клиникой Аркадия Залмановича:

– Евлампия Андреевна, не дрожите, отсутствие боли вам гарантировано.

И ведь правда! Мне ни разу не сделали в «Голливуде» даже неприятно, а пломбы, поставленные Натальей Алексеевной, практически вечны. Но как быть с ужасом, который охватывает меня при одном лишь приближении к комфортабельному креслу, снабженному наушниками для прослушивания любимой музыки? Каждый раз, устраиваясь на мягком сиденье, я жалею, что не надела памперс.

– Зуб! – заорала я и ощутила на языке нечто твердое.

– Скорее сплюнь в ладонь, а то проглотишь! – гаркнул Максим, открывая дверь в холл.

Лицевые мышцы без участия моей воли выполнили приказ.

– Вау! Самый передний! – почему-то обрадовался нахал. – Обломился у корня.

Я села на диван в холле и уставилась на белый симпатичный зубик, явно тот, что минуту назад торчал из моей десны.

– Больно? – заботливо наклонился ко мне Максим.

– Вроде нет, – прошептала я, – но выглядит, наверное, ужасно!

– Мда, отсутствие зубов никого не красит, – «утешил» меня спутник, – типа, Баба-яга получилась. Есть зеркальце?

– Нет, – всхлипнула я.

– В пудренице точно есть, – напомнил Максим, – достань и погляди.

– Я не ношу с собой косметику, – простонала я, – и вообще мало ею пользуюсь.

Максим протянул мне руку.

– Вставай. Кстати, зеркало висит вон там, на стене… Успокойся и изучи свои челюсти. Давай прекращай сидеть с похоронным видом, пока мы живы, все ерунда.

– Хорошо тебе говорить! У самого резцы на месте! – вздохнула я. – Ладно, все уже случилось, какой смысл рыдать?

Максим засунул в рот жвачку.

– Молодец, главное – никогда не сдаваться. Подумаешь, клык! Дай мне адрес своей электронки.

Я ощутила себя динозавром.

– Не пользуюсь ею.

– Вау! Почему?

Что ответить на глупый вопрос?

– Потому что не пользуюсь.

– Неужели частному детективу не присылают сообщений? – заморгал спутник.

– В офисе есть комп, дома мне помогают Лизавета или Кирюша, – пояснила я.

– То есть сюда ты ноутбук не привезла?

– Нет, а зачем?

Максим хлопнул себя по бокам.

– Придется печатать на принтере в кабинете у Алки, хотел тебе материалы отправить.

Настал мой черед удивляться:

– Какие?

Максим потер затылок.

– Эх, росли в лесу грибочки, как поели их три дочки, так забыли, как зовут, до сих пор в лесу гребут. Кто хотел материалы про Малыша и Нину Пронькину получить?

– Ты их добыл? – ахнула я.

Нахал повертел перед моим носом мобильником в золотом корпусе.

– Эсэмэска прикатила, можно почту извлекать. Кто ж думал, что у Шерлок-Холмсицы ноута нет? Кстати, ты электричеством пользуешься? А водопроводом? Ну, не плачь, папа купит тебе торт. Встретимся в столовой. Эй, ты не рада?

Я опомнилась:

– Большое спасибо.

– Чего носом в ковер уткнулась?

– Боюсь стоматолога, – откровенно призналась я.

Максим схватился за щеку.

– Ох! Кажется... во...

Абсолютно не стесняясь едва знакомой женщины, Максим залез пальцами в рот и продемонстрировал мне... зуб.

– Не переживай, вместе к бормашине порулим, я тоже клыка лишился.

У меня в душе зашевелилось сомнение, и тут мой навязчивый спутник заржал так, что две дамы, сидевшие в креслах у рецепшен, прекратили болтовню и с осуждением на него покосились.

– Не могу, – всхлипывал Макс, – сейчас порвусь на ремни! Спасите!

Я кинулась к большому зеркалу и разинула рот. В посеребренном стекле возникло изображение: растрепанные волосы, слегка обгоревший нос и красивая белозубая улыбка. Жвачка, которой так настойчиво угощал меня кавалер, была очередным приколом: в середину он закатал фальшивую коронку, чтобы довести жертву до обморока.

– Гад вонючий! – заорала я, оборачиваясь. – Не приближайся ко мне больше, сморчок скунсовый!

Максим не ответил, его уже не было в холле, отвязный шутник успел испариться до того момента, как одураченная Лампа осознала истину. В помещении остались лишь две дамы. Одна из них судорожно поджала губы, вторая не смогла проглотить замечания:

– У нынешних женщин нет ни шарма, ни таинственности, ни умения увлечь мужчину. Что за выражения? Так вы останетесь одинокой!

– Лучше жить одной в картонной коробке, чем на Лазурном Берегу с идиотом, – рявкнула я и пошла вверх по лестнице.

Больше не стану общаться с Максимом, а ведь он показался мне к концу прогулки почти приятным и даже милым.

Глава 13

В ресторан я спустилась через полтора часа, очень надеясь, что мой навязчивый паж уже закончил трапезничать. Как бы не так! Едва я вошла в зал, как из угла донеслось:

– Лампа! Иди сюда!

Демонстративно вздернув подбородок, я села у противоположной стены.

– Киса, – прогремел Максим, – перенеси мою хавку вон к той, самой красивой женщине на свете.

Местная публика замолчала и стала украдкой изучать госпожу Романову.

Я попыталась сделать вид, что не имею ни малейшего отношения к идиоту, даже не понимаю, к кому сей фрукт обращается, и прикинулась озабоченной выбором блюд. Но разве Макс успокоится?

Он быстро перебежал за мой столик, сел, положил на скатерть стопочку листов и проникновенно сказал:

– После всего, что между нами было, я, как порядочный человек, обязан на тебе жениться.

Я вцепилась пальцами в бокал и включила внутреннего психотерапевта. Лампа, сохраняй спокойствие, нельзя на глазах у людей опускать на голову прилипалы графин из хрусталя, это невоспитанно.

– Эй, – свистящим шепотом окликнул меня навязавшийся жених, – телятину с грибами не бери. Коровеночке, похоже, в момент естественной смерти исполнилось лет двадцать пять. С одной стороны, приятно, что милое создание прожило в свое удовольствие четверть века, с другой – боюсь поломать зубы, стоматологи нынче как Соловьи-разбойники: опустошают счет со скоростью свиста. Ох, прости, это не намек.

Я оперлась ладонями о стол и стала медленно подниматься. Если не поужинаю, ничего страшного не случится: чем меньше еды попадает в желудок, тем крепче сон!

– Сядь и осторожно посмотри влево, – почти не шевеля губами, приказал Максим, – только один раз в сезоне и только у нас гастроль клоуна Бимбома! Ап, начали!

От детской привычки подчиняться чужим приказам мне так и не удалось избавиться, поэтому я чуть скосила глаза и увидела, как худощавый, светловолосый мужчина лет сорока, с виду вылитый муж Барби Кен, швырнул салфетку почти в лицо сидевшей с ним пожилой даме, резко встал и замер.

– Ну, сейчас начнется «Танец престарелого лебедя», – в полном восторге зашептал Максим, – раз, два... эх, не получается.