Механическое сердце. Искры гаснущих жил - Карина Демина

– Проклятие!

– Стоять! – Кейрен рванулся и вцепился в руку, сжал, наверное, слишком сильно, если незнакомка зашипела от боли.

Ничего, он позже извинения принесет.

Ему удалось перехватить вторую руку и выкрутить, раскрывая ладонь.

– Отпусти! – взвыла девица, роняя нож, который ушел под воду с тихим всплеском.

Без ножа она нравилась Кейрену несоизмеримо больше. Она рвалась, пытаясь выскользнуть, била руками по груди, царапала, выворачивалась, пиналась. И материлась.

– Не стоит, леди, я вас все равно не отпущу.

– Ублюдок.

– Простите, но у вас нет оснований сомневаться в законности моего происхождения.

Она была забавна в своем гневе.

– Тварь! – Женщина вновь пнула ногу, и пинок получился болезненным.

– Пожалуйста, прекратите сопротивление. Мне не хотелось бы причинить вам боль. – Кейрен прижал незнакомку к себе и, наклонившись, вдохнул запах ее волос. Влажные. Жесткие. С терпким ароматом сандала… или нет, не сандал, но каленое железо… или что-то другое, но тоже приятное.

Поймал.

Совсем поймал.

– Ты… – Она и не думала успокаиваться.

Попыталась отстраниться.

– Что ты творишь?

Ничего. Наверное. Он и сам не совсем понимает, точнее та его часть, которая разумна, точно знала, что Кейрен должен был сделать. Связать этой красавице руки, вывести на поверхность и допросить.

– Я тебя поймал. – Кейрен потрогал губами жесткую прядку.

– Ненормальный.

Она хотела добавить еще что-то, но замерла, странно выгнувшись.

– Слышишь?

Дернулась.

– Отпусти!

Слышать что?

Гудение. Шелест, который нарастает с каждой секундой, пока не превращается в грохот, а грохот, отраженный от стен, запертый в узком русле галереи, оглушает. Ощущение близкой опасности запоздало резануло по нервам.

Бежать.

Поздно. Зал вздрогнул. Покачнулся, сыпанул с потолка мелкой каменной крошкой. И в следующий миг удар в спину опрокинул Кейрена. Он перекатился, не разжимая рук, попытался встать, но не сумел. Водяной поток накрыл с головой, сбил с ног, потянул, выламывая кости. И Кейрен вынужден был отпустить свою добычу. Вода прибывала стремительно, порождая сотни водоворотов. Грязная. Смрадная. Забивалась в горло, заливала нос. Кейрен пытался задержать дыхание, но надолго у него не получалось. Он хватал воздух губами и захлебывался. Плыл, выплывал, стараясь не думать о том, что плавать так и не научился.

Держался кое-как.

Пока не заблудился в смрадном потоке. Выплыл. Выдохнул вроде бы, но вновь ушел под воду. Он барахтался, пытаясь сопротивляться, но собственный костюм из отменной шерсти, сшитый на заказ, сковывал движения. И ботинки тянули вниз.

Долго он не продержится.

А рассчитывать здесь не на кого. Все-таки Кейрен из рода Мягкого Олова отличался редкостной невезучестью.

Плавать Таннис научилась сама. Да и то дело, у реки жить и на воде не держаться? Смешно. Все ведь ходили, кто стирать, кто купаться. До самых морозов, а случалось, что и после.

Ныряли.

С пристани, со старых мостков, с разбегу, да еще чтобы с кувырком, по-хитрому. Некоторые и на мост забирались. Таннис тоже как-то попробовала и навсегда запомнила, что собственный страх, от которого оцепенели колени, что смелость – все ж шагнула к сизой далекой воде, что ощущение полета, закончившегося столкновением. Вода была твердой, пусть бы и раздалась, принимая Таннис. Воздух выбило из легких. И тугая боль прошлась по мышцам рук, сковала спину, словно бы вода взяла Таннис в кулак и теперь думала, не раздавить ли…

Отпустила.

И Таннис потерялась, ненадолго, но этого хватило, чтобы испугаться по-настоящему. Показалось, что она никогда не доберется до поверхности. И страх подстегнул. В тот раз Таннис колотила ногами и руками, не думая ни о чем, кроме воздуха. Когда же прорвалась тонкая водяная пленка и Таннис сделала вдох, она рассмеялась от счастья: живая!

А вечером мамаша, которой о забавах донесли, взялась за ремень и гоняла Таннис по квартирке, пока рука не устала, за глупость, значит.

И за то, что снова с Войтехом ходила.

Но как бы там ни было, а плавать Таннис умела.

Водяной поток сбил ее, закружил, поволок по полу. Ее ударило о стену, протянуло вдоль нее, выбивая из стиснутых губ пузырьки воздуха. Держаться. Расслабиться, позволяя воде подтолкнуть себя. Проскользнуть под рукавом водоворота, оттолкнуться ботинками, такими неудобными, тяжелыми, и вверх. Выше. Сильней. Не поддаваться страху.

Не паниковать.

И не думать о том, что зал может затопить до самого потолка.

…не такой он и высокий.

«Голова тяжелая, ко дну тянет», – шутил когда-то Войтех, который как никто другой умел с водою ладить. Он забирался и на старый мост, и на вершину древнего, полуразвалившегося дома, и к новой пристани ходил, где над водой высоко поднимались журавлиные шеи кранов.

«Не надо думать о том, что делаешь».

Он шагал в пропасть легко и летел раскинув руки. Полет длился недолго. В воду же Войтех входил без всплеска, без звука.

«Твое тело само знает, как надо. Позволь ему…»

Таннис пыталась научиться, но не успела…

…Тело Войтеха однажды подвело хозяина, пусть и не по своей вине. А может, и права мамаша была, говоря, что такие, как Войтех, своей смертью не умирают.

Умирать Таннис не хотелось.

Легкие горели. И Таннис сдерживала ругательства, заставляя себя двигаться без лишней суеты. Выше. Еще раз. И вот водяная пленка рвется беззвучно, выпуская ее, а теплый, застоявшийся воздух подземелья наполняет легкие. Дышится легко. И под пальцы попадается решетка, за которую можно уцепиться. Силы надо беречь: как знать, насколько она здесь застряла.

Вода уйдет на нижние ярусы, но пока… Таннис вцепилась в решетку обеими руками. Ботинки тянули ко дну, и, пожалуй, она могла бы снять их, но… остаться без ботинок? И без денег? Ну уж нет, потерпится. Она висела на решетке, прислушиваясь к окружающей ее темноте, в которой прятался тот, кто догнал Таннис. Что с ним стало?

Выплыл?

Утонул?

И хрен бы с ним…

– Эй, – ее голос, и без того лишенный всякой мелодичности, после купания и бега вовсе стал хриплым, – ты где там?

Тишина. Всплеск воды.

Точно утонул.

Или тонет.

– Сюда греби. Тут решетка…

Нет, он, конечно, полицейский и ее не пожалеет, и вообще к ним у Таннис отдельный счет, но… вот чтобы просто бросить… это ж не убийство… он сам… Потом вода схлынет, и Таннис уйдет без помех…

– Эй… как там тебя…

Молчит?

Барахтается ведь рядом, теперь Таннис слышит и чувствует по воде, которая начала облегать, а значит, и вправду скоро схлынет. Но этот до отлива не дотянет. И Таннис, обложив его по благородной мамаше на сей раз вслух – как-то сразу и полегчало, – оттолкнулась от решетки.

– Не дергайся! – сказала она, схватив ищейку за шиворот. – Я тебе помочь хочу.

– Поймала, – отплевываясь, едва не захлебываясь, пробормотал тип.

Вот придурок.

А главное, что тяжеленный и руками по воде шлепает, барахтается, только брызги и поднимает. Бестолочь несчастная… плавать небось совсем не умеет. И Таннис, выругавшись, дотянула-таки до решетки.

– Знаете, – он сообразил за прутья ухватиться, – с вашей стороны было весьма благородно оказать мне помощь. Признаться, не рассчитывал.

Таннис отодвинулась на несколько прутьев. Он тотчас последовал за ней.

Вытащила на свою голову.

– Слушай, – Таннис кое-как высвободилась из куртки, правда, сначала вытащила из кармана кое-что нужное, раз уж по милости этого недоумка она без шила осталась, – давай договоримся?

– О чем, леди?

– Вода уйдет. – Выпутаться из свитера было куда сложнее, но у Таннис получилось. Правда, выбрасывать не стала, закрутила на прут. Глядишь, повезет после отлива голой не остаться. – И мы разбежимся. Я пойду своей дорогой, а ты – своей. Сделаем вид, что друг с другом не знакомы.

Вода была не холодной – ледяной.

А главное, пока держалась.

– Леди, если вы подвинетесь чуть ближе, нам обоим станет немного теплее.

Вежливый какой. Охренеть просто.

– Знаете, я от всего сердца ненавижу холод, – продолжил тип разлюбезным тоном. – У меня сосуды слабые.

Надо же, до чего нежное создание. Сосуды слабые… Но в словах его имелся резон, да и то, что Таннис задумала, не выйдет, если не подобраться вплотную. Перебирая прутья, она подплыла настолько близко, что задела его локтем. И тип развернулся, сгреб Таннис в охапку и прижал к себе.

Он и вправду дрожал, да так, что зубы клацали.

– Так что? – Таннис и сама тряслась, не то от холода, не то от страха. Не догадается ли? – Договорились?

– Конечно, – как-то легко согласился тип.

Врал.

Вот почему все вокруг Таннис за дуру держат? Она вздохнула. Лучше бы ему было правду сказать… а еще лучше – согласиться на ее предложение. В конце концов, он ей жизнью обязан.

Только ж для полицейской ищейки такие долги – западло…

– Леди, я обещаю, что позабочусь о вас.