Мы родом из СССР. Книга 1. Время нашей молодости - Иван Осадчий

Вопрос о судьбе отца навсегда остался для нас неразгаданной тайной. Но главное в другом – до смертного часа я буду чувствовать себя виноватым перед отцом. Виноват в том, что более чем за шесть десятилетий, минувших после бесследного исчезновения отца, я не смог ничего разузнать о дальнейшей его судьбе, последних днях его жизни, о месте захоронения; разыскать его могилу, склонить перед нею свои колени. Прости, отец…

Война. Она отняла у нас не только счастливую мирную жизнь, которая становилась всё лучше, приносила всё больше радости и благополучия с каждым предвоенным годом. Она унесла многие миллионы жизней, осиротила миллионы детей, посеяла неизмеримое, безутешное горе в большинстве советских семей, подвергла невероятным испытаниям все народы нашей великой страны, принесла неисчислимые жертвы, разрушения, утраты.

Возрождение советской жизни

После освобождения города я месяц прослужил в истребительном батальоне при районном отделе милиции. Его главной задачей была борьба с вражескими лазутчиками, возможным забросом фашистских десантных групп в тыл наступавшей Красной Армии, а также вылавливание не успевших сбежать с немцами разного рода холуёв и приспешников, изменников и предателей всех мастей и оттенков…

В октябре 1943 года по городу разнеслась долгожданная, но совершенно неожиданная, невероятная весть: возобновляются занятия в школах.

Такое возможно только в условиях Советской власти – власти трудового народа. Не прошло и месяца после окончательного освобождения нашего многострадального города от фашистов, а советская страна уже позаботилась о нас, чье детство и учеба были прерваны войной.

И мы с сестрой, по настоянию мамы, отправились в свою школу – Барвенковскую среднюю школу № 1, в которой я намеревался учиться с первого сентября 1941 года. Война отодвинула эту возможность на два года.

Немногим более года мне довелось проучиться в этой школе, успешно закончить восьмой класс и начать учёбу в девятом.

Откровенно говоря, ни один учебный день не запомнился. Конечно, мы посещали каждое занятие, старательно выполняли домашние задания и всё, что полагалось по учебной программе.

Но запомнилось другое – то, что было главным делом нас, учеников первого учебного года в городе, освобождённом от врага, после двухлетней опустошительной войны, почти непрерывно грохотавшей в Барвенково.

Не только заводы и другие промышленные предприятия города, не только железнодорожное хозяйство были разрушены войной. Были разрушены школы, больницы, административные учреждения, большинство жилых домов. Школа наша размещалась в нескольких наспех приспособленных помещениях, обставленных уцелевшими партами, столами, скамейками. Всё свободное от занятий время занимались ремонтно-строительными работами: как могли чинили стены, крыши, двери; чем могли стеклили, заколачивали или закладывали кирпичом окна; приводили в порядок собранную мебель, учебные пособия; занимались сбором учебников, тетрадей, ручек, карандашей. Много времени и сил отдавали работе на школьном подсобном хозяйстве (огороде). В школе учились осиротевшие в войну дети, их надо было обуть, одеть, накормить. Государство не в состоянии было тогда взять в полной мере заботу о них. Надо было самой школе, учителям и ученикам брать на себя хлопоты об их быте.

Работа на школьном подсобном хозяйстве и его охрана, в совхозах и колхозах, на строительстве аэродрома и восстановлении железной дороги, коммунального хозяйства города; культурно-шефская работа в госпитале и многое другое, – разве вспомнишь всё, чем доводилось заниматься.

Все эти и многие другие заботы-хлопоты лежали на плечах школьной комсомольской организации. Начало её возрождения положили 5–7 довоенных комсомольцев, сохранивших комсомольские билеты и вставшие на комсомольский учёт в райкоме комсомола в первые же дни после освобождения города. Они и позаботились о новом, молодом пополнении.

Мы с сестрой были в числе первых, кто стремился вступить в комсомол. Но на пути была немалая трудность. Нужны были рекомендации комсомольцев со стажем или коммунистов, знавших вступающих. Найти их было непросто. Ибо в освобождённом Барвенково первоначально они насчитывались единицами. Особенно на нашей окраинной «Западне».

Мы знали с довоенных лет активную комсомолку Марию Кияницю. Она заявила о себе и сразу после освобождения города от фашистов. К ней и обратились. Она без колебаний дала нам рекомендации в комсомол.

Взыскательным был приём в комсомол и на собрании школьной комсомольской ячейки и на бюро райкома ВЛКСМ, в состав которого входили не только руководители районного комсомола, но и один из секретарей райкома ВКП(б). В райкоме комсомола в то время работали недавние армейские комсомольцы и коммунисты, вернувшиеся с фронта после тяжёлого ранения, инвалиды войны. Отличная учёба, общественная активность, идейная убеждённость были определяющими при решении вопроса о приёме в комсомол. Всё это у нас с Марусей было в полном порядке. И 21 декабря 1943 года, в день рождения И. В. Сталина, нас приняли в комсомол.

Не прошло и месяца со дня получения мною комсомольского билета, как меня избрали секретарём комсомольской организации школы. К тому времени в её составе было до 20 комсомольцев. А менее чем через год их стало уже более восьмидесяти.

Всё то, о чём я рассказал выше, – составляло главное содержание работы комсомольской организации. И откуда только находились силы? А время? Где найти его, если сутки насчитывают 24 часа? Да ещё надо было не просто не отстать, а преуспеть в учёбе. Домой ежедневно, включая и выходные дни, я возвращался к полуночи, а то и за полночь. Не замечая усталости, забывая о еде и сне. А рано утром уже ждали новые заботы… Это была моя стихия. Нередко ночевал у друзей, ибо до дома – семь километров, и я мог добраться только на утренней заре.

Среди множества других проблем, с которыми встречалась школа военных лет да ещё в местности, где два года грохотала война, было отсутствие учебников, бумаги, тетрадей, карандашей, ручек, чернил. Писали даже на клочках газет или книжных листах между строк.

Листок чистой бумаги, не говоря уже о тетради, с большим трудом можно было приобрести за баснословную цену. А где можно взять даже рубль? И вот нашей школе улыбнулось счастье. Директор её был прикомандирован Облоно из Харькова. Там у него сохранились служебные связи. И он как-то взял меня с собой, чтобы сделать попытку добыть какую-то толику тетрадей, карандашей, ручек, чернил. Хотя бы для контрольных работ. И замысел его удался. Я привёз не менее двухсот тетрадей и примерно такое же количество карандашей и ручек.

Кстати, это была первая моя поездка в наш областной центр. И вообще я впервые в жизни уезжал так далеко от родного города: от Барвенково до Харькова где-то 180 километров.

Спустя многие десятилетия, занимаясь научно-исследовательской работой, я поинтересовался в газетном хранилище в подмосковных Химках: не сохранилась ли барвенковская газета «Правда Барвинковщины» за 1943–1944 гг. И к моей огромной радости удалось обнаружить несколько её номеров. На их страницах рассказывалось и о делах нашей комсомольской организации. Они и сегодня не могут не волновать, ибо «никто пути пройденного у нас не отберёт».

1 октября 1944 года в районной газете «Правда Барвинковщины» была опубликована статья директора средней школы № 1 Редько о начавшемся новом учебном годе. В ней большое место отведено работе комсомольцев школы во время летних каникул в колхозах и совхозах, на пришкольном участке, по подготовке школы к учебному году, названы имена многих комсомольцев. Особо отмечает директор школы «неутомимого Ваню Осадчего».

Седьмого ноября 1944 года эта же газета напечатала статью «Комсомол в авангарде». Она полностью посвящена работе комсомольской организации средней школы № 1. Автор статьи – секретарь Барвенковского райкома комсомола Кузьмина, пишет: «И. Осадчий – это передовой секретарь комсомольской организации в районе». И далее: «Директор школы Редько говорит: „У меня в школе первый мой помощник секретарь комитета комсомола Иван Осадчий“».

Назову ещё нескольких самых близких моих друзей по школе, комсомольской организации. Изумительно прекрасных, умных, душевных и отзывчивых ребят. Прошло более шести десятилетий с тех далёких дней, а я и сегодня помню их имена и лица: Ваня Гордиенко и Сеня Малюта (оба рано ушли из жизни, совсем юными); Леня Кладченко, Вася Недвига, Коля Ткалич, Вася Плис…

Не могу не сказать несколько самых добрых слов о Васе Плис. Это был скромный, исключительно добросовестный, отзывчивый, трудолюбивый юноша. И мой большой друг в 1943–1944 годах.

Трудно определить, сколько сот километров накрутил он на своём велосипеде со мной на раме по комсомольским делам. И ни единого случая роптания. Вася безоговорочно и с самым добрым чувством откликался в любой день и час на любую мою просьбу. Это был мой персональный «извозчик». Ибо иного транспорта не было.