Стихотворения. Рассказы. Гора - Рабиндранат Тагор

Новый год

Перевод А. Ахматовой

Старого года усталая ночь,Странник, ушла она, дряхлая, прочь!Путь, как лучи, озаряют призывы —Грозные песни великого Шивы.И по дороге уносится вдаль,Словно напев заунывный, печаль,Словно блуждающий в поисках светаГолос поющего песню аскета.

Странник, твой жребий по-прежнему строг:Ноги ступают по пыли дорог,С места срывает тебя ураган,Крутит тебя средь неведомых стран.Должен все время ты быть одинок,Не для тебя — на окне огонек.Не для тебя — слезы преданных глаз.Буря повсюду. Бьет гибели час.Ночь привечает раскатами грома.Ласки шипов — на тропе незнакомой,Иль незаметной змеи капюшон.Брань ты услышишь, как праздничный звон.Так ты шагаешь все дальше — счастливыйБлагословеньем великого Шивы…

Все, что теряешь,  — то дар лишь судьбе.Если ты просишь бессмертья себе,Знай,  — что не счастье оно, не покой,Даже не отдых обыденный твой.В час, когда смерть к тебе грозно придет,Всюду получишь ты славу, почет.Нового года благие порывы —Благословенье великого Шивы.Странник, не бойся, не бойся: в ненастьеТы под защитой богини несчастья.

Старого года усталая ночь,Странник, ушла она, дряхлая, прочь.Ожесточенья пришли времена.Пусть упадет над тобою стена,Пусть опрокинется чаша вина.Нового года не слышно движенье.Руку его ты возьми на мгновенье,В сердце — его ты почуешь биенье.Странник, все время идущий вперед,Старая ночь пусть скорее пройдет!

«За веком век терпеливо ждали…»

Перевод М. Ваксмахера

За веком век терпеливо ждалиЗемные глубины, воздушные дали —И вот он сегодня расцвел на рассвете,Цветок мадхоби, прорвавший сетиТысячелетней незримой вуали,Которой от нас это чудо скрывали.Думы мои, мечты и речиСквозь время стремятся кому-то навстречу,Чтобы улыбкой в какой-то вечерОзарить кого-то, когда-то, где-то,В чьем-то саду, весною, летом…Этой надеждой, мечтою этойСердце мое согрето.

Из книги «Беглянка»

(«Полатока»)

1918

Смуглянка

Перевод О. Чухонцева

Под вечер я вижу нередко:За ржавой решеткой сидит Нондорани — соседка,Одна в тоске,Как лодка у высохшей речки на жарком песке.

Росла, подрастала,Невестою стала,И в доме тревога: когда ж, наконец,Найдется жених, озабочен отец;Наверно, дела ее плохи,Когда, словно волны, над нею расходятся вздохи.

Я в доме напротив, внизу, в пансионе считаю недели,В колледже экзамен столкнул еле-еле —Как лодку шестом…На жизнь зарабатывал тяжким трудом:На дню по два раза уроки давал,И поздно ложился, и рано вставал,А ел что придется и вполживота,Вконец опостылела мне нищета!Пороги колледжа я стал обивать,Просил, умолял их без платы принять,А думал когда-то полцарства и дочку раджи получить,Казалось, судьба мне хотела казну золотую вручитьИ тайную силу, с которой я перевернул бы весь свет —Да нет!В заботы уйдя с головой, не угадывал я,Что в новой Бенгалии сила, надежда моя.

Судьба иногда злую шутку играет,И в клетке для мойны{45} павлина плясать заставляет,Ломаются перья о прутья, и стелется пух по железу —Какой же сухарь сочинил эту пьесу?На этой земле, где свободны леса, где грозы гремят в барабан, Куда ни посмотришь — обман,На что ни посмотришь — ограда,И сердце не радо.Верчусь без работы, гляжу без улыбки, совсем я зачах,От зноя и голода еле держусь на ногах,Валюсь тяжело на топчан, проклиная в душе все и всех,Лежу на полу, а глаза устремляются вверх,И вижу в квадрате проема —Сидит Нондорани, смуглянка из ближнего дома,Как будто бы черная туча в полуденный знойПрохладно висит надо мной.А взгляд —Вечерний жасминовый сад,Безмолвная полночь, луна на ущербе,И темные воды в прибрежной пещере,И робкий ручей,Бегущий в долину из горных ключей,Она, словно птица, не слышит себя и не знает,Пока ее трель среди звезд замирает,И смотрит в глубокое небо глазами,Наполненными голубыми слезами.

A помню: когда-то в тени под баньяном, как все деревенские дети,Любил я играть на бамбуковой флейте,Об этом забыл я, но вдругОднажды проснулся в душе моей сладостный звук.На время каникул разъехались все, у кого есть семья,Остался лишь я,Обычно я под вечер флейту забытую брал,И дул осторожно, и пальцами перебирал.И вижу вверху Нондорани, смуглянку из ближнего дома,В квадрате проема,В котором мерцает ночными слезамиДуша ее — черная тайна под черными небесами…И грустно сидит Нондорани часами,И друг, приютившийся в темной каморке души,Беседует с нею в вечерней тиши.

Вот так же и флейта — забвенье мое; хоть стены и толстые, ноЕдва заиграет — и настежь окно,Звучание песни простойСтирало преграду меж ею и мной,И в мире теней — лишь в стране ее звука —Два друга нашли и узнали друг друга,Немое рыданье и плач бессловесный, войдя в ее узкое горло,Раскрылись в молитве — печально и гордо,Лишь в тихих мелодиях флейты могли мы судьбу облегчитьИ то получить, что возможно,  —  и то, что нельзя, получить.

Заблудилась

Перевод А. Наймана

Стояла ночь.По лестнице моя малютка дочьСпускалась, слыша голоса подруг.Она пугалась темноты вокруг,Ступала осторожно, чуть живая,Светильник краем сари прикрывая.

Весенней ночью я на крыше был,Глядел на небо, полное светил.Внезапно ветер детский плач принес,Я вниз сбежал — узнать причину слез.И вижу, в этот поздний час,В руках у дочки огонек погас.Я спрашиваю: «Бами, что случилось?»Она в ответ: «Я заблудилась».

И вновь весна, и выхожу опятьВ тиши ночной на крыше постоять.И чудится: небесными тропамиПроходит девочка, точь-в-точь как наша Бами,Светильник синим сари заслоня.О, только б ветер не задул огня!О, только б не остановиласьОна, крича: «Я заблудилась!»

Из книги «Малыш Бхоланатх»

(«Шишу Бхоланатх»)

1922

Пальмира

Перевод Т. Спендиаровой

{46}

На одной ноге стоит она,Кроной выше всех вознесена.Кажется: еще одно усилье —И пальмира тучи просверлит,Унесется высоко, в зенит.Только как же обрести ей крылья?

Широки округлые листы…Вот оно — свершение мечты.В самом деле, чем не крылья это?Вмиг расправит их над головойИ покинет дом родимый свой.Улететь отныне нет запрета.

Попросилась на простор душа,Листья мчат, качаясь и шурша,Или это чудится пальмире?Вот она взлетает в вышину,Миновала звезды и луну,Небо все бездоннее и шире.

Но стихает ветер, и тотчасЛистья поникают, чуть шепчась,Снова у себя пальмира дома.Все же мать-земля всего родней,Снова, как и прежде, дорог ейЭтот уголок земли знакомый.

Воспоминанье

Перевод В. Левика

Я никогда не вспоминаю мать,И лишь порой, когда я выбегаюНа улицу — с мальчишками играть,Какая-то мелодия внезапноОвладевает мной, не знаю где родясь,И кажется мне, словно это мамаВошла ко мне, с моей игрой слилась.Она, качая колыбель мою,Быть может, эту песню напевала,Но все ушло, и мамы больше нет,И песни маминой не стало.

Я никогда не вспоминаю мать.Но в месяце ашшин{47}, средь зарослей жасминаКак только начинает рассветать,И влажен ветер, пахнущий цветами,И тихо плещется волна,В моей душе встают воспоминанья,И мне является она.А верно, мама часто цриносилаЦветы, чтоб вознести моления богам;Не оттого ль благоуханье мамыЯ слышу всякий раз, входя во храм?

Я никогда не вспоминаю мать.Но, глядя из окошка спальнойНа мир, который взором не обнять,На синеву небес, я чувствую, что сноваВ мои глаза глядит онаВнимательным и нежным взглядом,Как в золотые времена,Когда, меня сажая на колени,Она смотрела мне в глаза.И взор ее тогда во мне запечатлелся,И от меня закрыл он небеса.

Из книги «Вечерние мелодии»