Снегурка в постель (СИ) - Зайцева Мария

Очень сильно напрягает серьезное лицо Макса в зеркале заднего вида, его прищуренные глаза. И фары, рассекающие темноту позади.

Мы вылетаем на обводную — самый краткий путь из одного района в другой.

Что характерно, я понятия не имею, где мы, каким образом я буду объяснять брату Светы, куда ехать.

Вокруг темень, только фонари через один горят тускло.

Но зато точно знаю, что мчимся мы прочь из нашего района. В северный. То есть, в жопу мира.

Макса можно понять, там, в узких проулках между бараками, реально оторваться. Если знаешь местность, ни один хрен не найдет.

А Макс знает?

— Не волнуйся, Максик знает, куда ехать, — тут же отвечает на мой невысказанный вопрос Люда, — полицию имеет смысл вызывать? Быстро приедут?

— Я не полицию.

Да слава яйцам! Разблокировался, тварь!

Набираю номер полкана, он сразу в книге вызовов на первом месте висит.

И готовлюсь к тому, что придется сейчас дозваниваться, потому что ночь глубокая, и, может, он спит. И, может, не один…

Пофиг.

Проснется.

Я тут его сестру, вообще-то, спасаю!

Но трубку берут с первого гудка.

— Слушаю.

Голос такой… Как будто и не спал даже. Собранный.

— Ви-виктор Евг… Ой…

— Саша, что случилось? Обращение пропусти.

Ох. Подполковник. Приказывает он…

— У нас со Светланой Евг… Черт!

Тут Макс выжимает газ, машина взревывает и ускоряется. А меня несет вперед, носом в сиденье пассажира.

Чудом торможу одной рукой, а второй прикрываю голову Светы.

— Саша!

Черт! Телефон уронила!

Подпол теперь откуда-то снизу приказывает!

Пока поднимаю, пока опять прикладываю к уху…

— Что ты делаешь на обводной? Где Света?

Зараза! Маячок мне повесил! Ладно, потом повозмущаюсь. Если будет возможность вообще.

— Свете плохо. Она намешала таблетки с коктейлем. Нас преследуют какие-то пьяные придурки. Я боюсь, что догонят…

— Номер машины.

— Ээээ…

— Трубку водителю.

Передаю трубку Максиму. Он прижимает к уху.

— Да. Номер О350ВН. Желтая субару с черными полосами. Да. Я понял. Нет. Не уйдем. У меня приора. Примерно минут через пять, максимум десять. Да. Там, где на заводы? Понял. Да.

Кидает трубку сестре, кивает на меня и выжимает на полную газ.

Сзади гудят, мигают фарами… И, черт! Кажется, стреляют!!!

Я забираю трубку у Люды, опять прикладываю к уху! Охереть, как страшно!!!

— Так, Саша, — судя по голосу, Виктор идет, или даже бежит, — сидишь тихо, смотришь за Светой. Она в отключке?

— Да.

— Ее — на пол, между сиденьями, сама — сверху.

— Они стреляют! — я не выдерживаю и повышаю голос.

Наверно, даже не повышаю.

Наверно, даже визжу.

Не знаю.

Вот не знаю, блин! Не осознаю до конца свою реакцию на происходящее. Никогда в меня не стреляли!

Это новое, мать его, ощущение!

— Саша! — он рычит, потом отвлекается, что-то коротко кому-то говорит, — на пол! Свету сначала! Потом — сама! Поняла? Не сделаешь, получишь по жопе!

Напугал, ага…

Придерживая телефон, сползаю коленями на пол, стаскиваю Свету вниз.

— Это правильно, — одобрительно бормочет Максим, не отрывая взгляда от петляющей дороги, — Люська — пригнулась!

— Да щас! — белозубо ржет его безбашенная, как оказывается, сестра, открывает окно и выставляет фак напоказ преследователям!

Те взрываются гудением и миганием дальнего света.

— Люська, сучка! — рычит Макс, — прибью, бля!

Она ржет, а потом все же делает так, как велит брат. Ну слава богу! Я думала, она абсолютно ненормальная. Оказывается, нет. Не абсолютно.

Я ложусь на Свету, придерживаю ей голову, чтоб не мотало, и тихонько пытаюсь вспомнить слова хоть одной молитвы. Но даже «Отче наш» дальше, собственно, «отче наша» не идет.

Вот ты, Сашка, невезучая! Молитвы самой простенькой не знаешь! А вдруг помогло бы?

Макс закладывает вираж, меня впечатывает в спинку сиденья.

И как хорошо, что Виктора послушалась!

Если б не внизу сидела, давно бы улетела через боковое в лес.

Спереди материт брата Люда.

Но сдержанно. Голос подрагивает. Надеюсь, что не от адреналина. Бешеная дура.

Еще один разворот, я не понимаю, какой, ощущение, что нас крутит. И страшно, мама моя, страшно, страшно, страшно!!!

А потом все затихает.

На полсекунды.

Я не успеваю поднять голову, не успеваю даже посмотреть в боковое, да и смысл? Все равно темень, только свет фар бликует на снегу.

Дверь со стороны водителя открывается, Макса с матом вытаскивают наружу. Судя по воплям, он кому-то успевает втащить, но дальше я не слежу, потому что задняя тоже открывается.

— Это че тут такое? Лесбухи? — судя по голосу, идиот вдет по самое «не балуйся», даже смотреть не требуется на его морду тупую. Зрачков, наверно, не видать.

Меня дергают за ноги, вытаскивают наружу, прямо на снег коленями. Я рвусь назад, на адреналине и нервах, но кто-то вздергивает вверх, прижимает к себе, лапает, гогочет мерзко.

Я вообще ничего не вижу и мало что ощущаю. Все мои мысли сейчас только там, в машине, где бесчувственную Свету тоже пытаются поднять с пола и вытащить. Суки! Они же ее головой ударят! Она и так без сознания!

С той стороны машины, судя по звукам, дерутся, Макс отмахивается от превосходящих сил противника и нам помочь не может.

А вот его сестра, которую тоже прямо на моих глазах пытаются вытащить из машины, может.

По крайней мере, тот придурок, что ее тянул, уже осел в стороне и визжит, зажимая руку. Уделывая белый снег красным.

А Люда, оскалившись, смотрит на брата, оценивает ситуацию в его пользу, потом на меня, безуспешно пытающуюся вырваться из лап неизвестного мудака, на жопу еще одного придурка, торчащую из машины, потому что Света все еще без сознания, и сама с места, естественно, не двигается…

Я ловлю бешеный взгляд Люды, а затем она со всей дури бьет ногой по раскрытой дверце машины, припечатывая застрявшего там придурка по жопе и ногам, разворачивается, падает на колени за пораненным уродом и приставляет к его горлу тонкое острие! Измазанное в крови!

— Эй, сука, отпустил ее!

Она смотрит не на меня. На того, кто меня держит.

— Или я его сейчас как свинью приколю!

Парень под острием хрипит, вытаращив страшно белки глаз, и не шевелится.

Второй в машине матерится и кряхтит. Явно оглушен. Только бы Свету не помял!

С той стороны машины все еще дерутся, они явно не в курсе, что тут происходит.

А урод, который меня держит… Ржет!

Ржет, сжимает сильней, до острой рези в животе и звездочек в глазах и орет:

— Да похер, сучка! Похер! Давай! Я гляну, какая ты смелая! Давай! Щас еще приедут! Я тебя первую потом выебу!

Люда каменеет, парень в ее руках тонко визжит:

— Роооосяяаааа… Рося! АААА!!!

Я, пользуясь моментом, снова пытаюсь вывернуться, но тот, кто меня держит, непонятный вдетый Рося, ловит мое движение и резко жмет горло.

И опять ржет.

— Или эту! Столько сучек клевых поймал!!!

Перехватывает дыхание, в глазах темнеет. И в последнюю секунду, перед тем, как провалиться в беспамятство, я замечаю, что света вокруг вроде становится больше. Словно еще одна машина приехала…

Те самые отморозки, про которых говорил Рося???

19. Не по плану

Виктор не любил, когда что-то шло не по плану.

Это значило, хреновый план.

А это, в свою очередь значило, что где-то он допустил просчет. Хреновый стратег. Обидно и непрофессионально.

Другое дело, что женщин вообще непросто просчитать.

Особенно некоторых.

Особенно с некоторых пор.

Вот, например, Снегурка. Вроде все понятно должно быть. Просто.

Детдомовская девочка. Благодарна за помощь. Был уже секс. Мало того, что был. Понравился!

Почему бы не продолжать?

Но нет. Ни в какую. Ладно. Ладно!