День хризантем - Сергей Симонов

— Не понял вас, мэм, какие-то помехи, — ответил Ву Линг, и Мария вдруг поняла, что в пылу боя перешла на родной язык. Она повторила приказ по-английски. На этот раз Ву Линг понял и последовал за ней. Они пронеслись через всю сцену боя, подобно валькириям. Мария видела, что командир фанатиков, выйдя из атаки на Диллинга, теперь примеривается, чтобы нанести удар по «Хеллкэту» Дина. Включив на своей многоканальной рации режим сканирования, Масао неожиданно наткнулся на частоту противника. Ему в уши ворвался разноязыкий гвалт: выкрики на английском, мяукание с китайским акцентом, затем вдруг, перекрывая все голоса, смачный трехэтажный русский мат; нечленораздельный вопль и потом уже совершенно нечеловеческий скрежет и чирикание, которые не в состоянии произнести людская глотка. «Это наёмники!» — понял вдруг Масао. «И, судя по самолетам, они из будущего, как и мы.» Он увидел, как два «Киттихаука» несутся ему навстречу. Торопясь атаковать, он подловил-таки темно-синий «Хеллкэт», которому, совершенно неоткуда было взяться в 1942 году, так же, как «Лайтнингу» и «Тандерболтам». «Хеллкэт» приподнял нос, стреляя по одному из «Рейзенов». Масао видел его в профиль, неудачно для стрельбы, но высокий фюзеляж «Хеллкэта» был прекрасной мишенью. Масао ударил из пушек, прострочив огромную рваную дыру в темно-синем фюзеляже противника. «Хеллкэт» даже не загорелся. Он вздыбился, подняв нос, а затем кувырнулся вниз, потеряв управление.

Пять к пяти! Он уравнял шансы. В ту же секунду он услышал вопль Мацумуры. Мария увидела, как «Хеллкэт» Дина получил попадание и полетел вниз, кружась, как осенний лист. «Зеро» были совершенно неотличимы друг от друга, одинаково светлые, с черными носами, но на капоте одного из них была широкая красная полоса. Это был командир фанатиков. Именно он сбил в течение одной минуты сначала Диллинга, а затем Дина. Его ведомый дымил, это, вероятно, был тот, кого подбил Ву Линг. Затем она увидела, как сверху на эту «сладкую парочку» коршуном свалился «Лайтнинг» Фридмана, расстреляв дымящего ведомого из пулеметов. «Зеро» в пламени повалился вниз и исчез на фоне моря. Масао оглянулся. Мимо него сверху вниз пронесся «Лайтнинг», которого он совершенно упустил из виду. Дымная полоса, перечеркнувшая море — все, что осталось от самолета Мацумуры. Они опять были в меньшинстве! Он заложил вираж, пытаясь выйти в хвост «Лайтнингу», но тот, разогнавшись на пикировании, уже вновь набрал высоту боевым разворотом и врубился в соединившуюся было тройку оставшихся «Рейзенов», преследующую обе «Аэрокобры». «Рейзены» порскнули в стороны, пропуская «Лайтнинг», один задымился, но не упал, а затем Масао стало жарко. Мимо него с ревом промелькнули «Киттихауки».

Плотный сноп огня пронесся мимо кабины, по самолету пробарабанил дождь стреляных гильз и звеньев пулеметной ленты. Масао успел заметить на обоих самолетах жуткие оскаленные акульи пасти. Он довернул и поймал в прицел «Киттихаук» гоминьдановца. Пули застучали по крыльям самолета Ву Линга, затем 20- миллиметровый снаряд прошил правое крыло. Ву Линг крутанул «бочку» влево, затем ушел в вираж — и налетел на вновь соединившуюся тройку «Зеро». Они гнались за «Лайтнингом» Фридмана, а у них на хвосте висели обе «Аэрокобры». Из всех стволов трех японских истребителей сверкнуло оранжевое пламя, и «Киттихаук» Ву Линга разлетелся в клочья в этом огненном вихре. Доблестный торговец рисом и не подумал открывать парашют. Он полетел вниз, сгруппировавшись, понимая, что стоит ему дернуть кольцо, и японцы расстреляют его в воздухе. Дед часто рассказывал ему об этом. Раскрыть парашют он рискнул, лишь когда до воды осталось полкилометра.

— Великолепно! — крикнул Масао, увидев, как разлетелся третий «Киттихаук». Он забыл, что переключил частоту, и друзья не слышат его. — Сзади, Тосики! Сзади две «Кобры»! Друзья его не услышали. Увлекшись погоней за «Лайтнингом», они не оглядывались назад. 37-миллиметровые пушки и крупнокалиберные пулеметы «Аэрокобр» в мгновение ока разнесли один «Рейзен», подожгли второй, третьему удалось невероятным финтом увернуться и уйти из-под огня.

— Эй, Ватанабе, козёл желтомазый! — Масао вдруг услышал в наушниках женский голос. — Посмотри налево! Он оглянулся. Единственный уцелевший «Киттихаук», тот, черный, с пастью и незнакомыми знаками в виде алых молний, несся на него издалека. Это был командир этой странной компании. Неужели это женщина? Какой позор для самурая!

— Я не дерусь с женщинами! — крикнул по-английски Масао.

— А придется, козёл! «Зеро» и «Киттихаук» сошлись в стремительной лобовой атаке. Мария шла чуть ниже, это мешало использовать контейнер с «миниганом».

Ватанабе первым открыл огонь. Мария перевернула истребитель на спину, уходя от пуль, и тут сообразила, что теперь контейнер SUU-11/A оказался сверху. «Зеро» уже заполнил собой внешнее кольцо прицела, когда Мария нажала общую гашетку. Крупнокалиберные пулеметы в крыльях отозвались вибрацией, «миниган» в контейнере взревел, выплюнув огненный столб. Масао увидел яркие вспышки на крыльях черного «Киттихаука», а затем и ослепительное пламя из нижнего контейнера, летящее прямо в глаза. Лобовой козырек кабины разлетелся мириадами осколков, и наступила тьма. Трассы крупнокалиберных пулеметов впились в звездообразный мотор «Зеро», круша все хрупкие детали, ребра охлаждения цилиндров, провода и шланги. Мария видела, как из вражеского мотора брызнули обломки. Срезанная пулями лопасть пропеллера улетела высоко вверх.

Испустив полный торжества скрежещущий вой, она рванула ручку, уходя от столкновения вниз, затем тут же заложила нижний иммельман, переворачивая истребитель в нормальное положение и догоняя Ватанабе. «Зеро» не горел. Он полого пикировал, держась на курсе удивительно ровно. Мария решила, что ему надо бы добавить, но услышала крик Фридмана:

— Он готов, мэм! Это было круто! Мария все-таки решила убедиться сама. Она направила «Киттихаук» вниз, догоняя самолет Ватанабе. Поравнявшись с ним, она повернула голову, заглядывая в кабину «Зеро». Вся кабина японского истребителя была забрызгана кровью и мозгами, подголовник кресла отсутствовал. Ватанабе по прежнему сидел в кресле, крепко сжимая ручку. При этом у него не было головы.

— Ну, как он, мэм? — спросил Фридман.

— Он потерял лицо, как говорят японцы, — ответила она. — Вместе с головой. Мария потянула на себя ручку, дала левую педаль, выводя «Киттихаук» в боевой разворот и набирая высоту. Она видела, как изрядно побитые «Аэрокобры» Бэнкса и Беляева зажали и расстреляли последний «Зеро». «Лайтнинг» Фридмана дымил левым мотором, как видно, тоже словил пару пуль. Мария осмотрела, насколько смогла, свой «Киттихаук», заметив несколько дырок в крыльях.

— Ангелы, построиться! Доложить состояние самолетов! Последовали краткие доклады. Мария облегченно вздохнула. Она ожидала куда худших результатов. Вызвав Бартона, она сообщила ему итоги боя. Бартон и Голдштейн и так уже знали, чем закончился бой. Радар «Эйприл Фёст» неотрывно следил за каждым маневром наёмников и японцев. Переговоры пилотов транслировались по громкой связи в салон. Все операторы вздрогнули, услышав финальный вопль Марии. Они сразу вспомнили жуткие бои за систему Енонла, и разносившиеся в эфире душераздирающие скрипучие крики таргонов.

— Поздравляю, коммандер! — ответил Бартон. — Великолепная работа! Сейчас посадка на Мидуэй, дозаправка, обслуживание и немедленный перехват второй группы. Она ещё не догнала авиагруппу с «Йорктауна». Мы опасаемся, что истребители Тэча не справятся с «Зеро». Окно через тридцать секунд по курсу. Выход на двух тысячах футов.

— Есть, коммодор! — ответила Мария, взглянув на часы. Весь бой занял всего десять минут. — Черт бы их всех подрал! Зеленая вспышка окна приняла в себя израненные самолеты. Через несколько секунд перед ними гостеприимно расстелился аэродром острова Истерн-Айленд.

Бой между прошлым и будущим

Наёмники посадили самолеты на аэродроме Истерн-Айленд в 9.10.

Мария, Фридман и Беляев тут же зарулили на стоянку, остановив самолеты возле выходов линии автоматической подачи топлива. Техники бросились заправлять, проверять и обслуживать истребители. Мария отодвинула фонарь кабины и выбралась на крыло.

— Парни, дайте пить, — попросила она, едва шевеля вдруг пересохшими губами. Техник подал ей банку «Кока-колы», и Мария жадно выпила сразу половину.

— Эй, а что с Бэнксом? — она оглянулась, увидев, что вторая «Аэрокобра» так и осталась стоять в конце полосы с работающим мотором.

— Что-то не так! — крикнул ей подбежавший Беляев. — Ребята, проверьте мой самолет, я посмотрю, что с Бэнксом! — сказал он техникам и кинулся к стоявшей вдалеке «Кобре». Мария последовала за ним. Они подбежали к самолету. Его мотор немного дымил.

— Смотри! — Беляев указал на косую строчку пулевых отверстий, перечеркнувшую наискось дверцу кабины и моторный отсек. Вскочив на крыло, Мария рванула дверь. Бэнкс обмяк в кресле, на его боку и груди виднелось несколько ран, комбинезон промок от голубого заменителя плазмы крови, обычно используемого Вечностью в телах андроидов.