Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года - А. Орлов

В основном это были данные о всякого рода нарушениях режима, различных недостатках в деятельности обеспечивающих служб. Человек этот не был вхож в высокие кабинеты, был не очень грамотным и пользовался в основном результатами своих собственных наблюдений да тем, что слышал от сослуживцев, не пренебрегая слухами и домыслами. Таких сообщений Вахромцев за свою долгую карьеру онера прочитал тысячи и, может быть, пробежав тазами эту очередную «шкурку», как именовали в чекистской среде подобные документы, он дал бы указание подшить бумагу в дело, написав дежурную резолюцию, если бы не одно место в тексте, наткнувшись на которое, он был немало озадачен.

«… Когда я спросил К., на какие деньги он хочет сделать ремонт, то К. сказал мне, что подвернулась халтура. Тоща я спросил, что за халтура. К. мне ответил, что ему дали выполнить один левый заказ — отпечатать полтысячи бланков удостоверений и тысячу спецталонов на машину. Я спросил его, кто заказчик этих бланков, а К. сказал, что это тот парень, который работал в охране в прошлом году. Потом мы поговорили еще о всяких мелочах и я снова спросил его про того парня. К. но секрету сказал мне, что этот парень, зовут его Григорий, работает в одном охранном агентстве и когда-то якобы служил в милиции. Больше ничего К. про него не знает. Он знает только то, что офис, где работает К., находится на Новой Басманной…»

Тут же к сообщению источника была приколота справка оперработника, в которой говорилось, что среди всех учреждений, предприятий и фирм, расположенных на Новой Басманной, есть только одно охранное агентство, которое называется «Страт». Его генеральным директором является Григорий Александрович Рыбин, 1966 года рождения, русский, бывший сотрудник органов внутренних дел, несколько лет назад уволенный со службы за полную профнепригодность и моральную нечистоплотность.

«Похоже, что это именно он», — подумал Вахромцев. Разумеется, ему было известно, что в Москве действовали уже сотни охранных структур, которые были буквально нашпигованы бывшими сотрудниками правоохранительных органов и спецслужб. Многие офицеры МВД и КГБ, разочаровавшиеся в службе, деморализованные постоянными нападками со всех сторон, уставшие от невнятных реорганизаций и потерявшие веру в свое профессиональное будущее, в начале девяностых писали рапорты и уходили «на вольные хлеба», надеясь найти себя в новой жизни, оказаться востребованными в охватившей страну рыночной стихии. Большинство из них были вполне порядочными людьми и далеко не самыми худшими работниками. Просто они не смогли адаптироваться к новым условиям и посчитали для себя лучшим выходом из создавшейся ситуации — искать приложения сил в гражданской жизни. Частью из них руководили чисто материальные мотивы — жить на зарплату офицера было очень трудно, а соблазнов вокруг возникло множество. Повсюду создавались коммерческие структуры, всякие гам ООО и АОЗТ[35], вовсю действовали совместные предприятия, как грибы росли обслуживающие их структуры — охранные, юридические, аналитические.

ИНФОРМАЦИЯ: «Несмотря ни на что у меня ни разу не возникали мысли уйти со службы, бросить все и погнаться за набирающим ход поездом рыночной экономики. Может быть, я мог стать неплохим бизнесменом, но внутри у меня все сопротивлялось даже самой мысли построить карьеру за пределами государственной службы. Наверное, возникшая еще в юности потребность служить интересам государства определила дальнейший жизненный курс. Другое дело, что в те годы безвременья мне часто приходилось задумываться о том, чем я буду заниматься, если вдруг окажусь на улице. Тем более, что периодически появлялись основания для таких раздумий» (Из воспоминаний A.П Орлова).

Безусловно, среди сотен и тысяч бывших работников органов госбезопасности и внутренних дел находились и такие, которые уходили со службы не но своему желанию, а увольнялись но негативным статьям — за нарушение дисциплины, пьянство, неспособность решать профессиональные задачи. Некоторые, будучи уличенными в использовании служебного положения в личных целях, когда, например, они начинали помогать тем или иным коммерческим фирмам, выдавая служебную информацию или прикрывая противоправные действия коммерсантов, изгонялись из органов по компрометирующим основаниям. Потом некоторые из них говорили, что подверглись преследованию за свои демократические взгляды и суждения. Поди проверь, как оно было на самом деле!

К началу девяносто третьего года каждая уважающая себя фирма обзаводилась своей собственной службой безопасности или прибегала к помощи охранных предприятий, которые должны были защитить ее от накатов конкурентов, добывать коммерческие секреты, улаживать дела с криминалом и правоохранительными органами. Как грибы после дождя росли охранные структуры, которые обзаводились собственными специальными техническими средствами и автотранспортом; создавали конфиденциальные компьютерные банки данных, нашпигованные компроматом; выполняя волю заказчиков, внедряли своих людей в конкурирующие фирмы и работали по окружению охраняемых объектов.

Появление колоссального числа полу профессиональных структур, работающих на одном поле с правоохранительными органами и спецслужбами, становилось предметом особого беспокойства последних. Ведь частные охранные фирмы обладали несоизмеримо большими материальными ресурсами, чем государственные структуры. Они могли позволить себе ездить на иномарках, в то время как чекисты и милиционеры должны были довольствоваться «жигулями», «москвичами» и в лучшем случае «вошами». Они могли закупить за рубежом новейшие технические средства визуального контроля, которые были не но карману государственным органам, находившимся на голодном бюджетном пайке. Они могли совершенно свободно разъезжать по стране, выполняя заказы своих патронов, тратя на авиабилеты и роскошные гостиничные номера громадные деньги, в то время как их оставшиеся на государственной службе коллеги считали последние копейки, предпочитая передвижение в плацкартном вагоне и размещение в дешевых номерах гостиниц с облезлыми стенами, шатающимися стульями и тараканами в ванных комнатах.

В конце справки, которую рассматривал Вахромцев, имелась маленькая приписка от руки, сделанная оперработником, о том, что упомянутый в документе генеральный директор охранного агентства проходит по делу оперативной разработки, которое ведет

Управление по борьбе с терроризмом. Дело это касалось одной из самых крупных националистических, полуфашистских организаций, деятельность которой вызывала уже серьезные беспокойства у контрразведчиков.

«Вот так номер! — подумал Вахромцев. — Выходит, здесь мы имеем дело не просто с криминалом, который хочет заполучить для себя хорошие „ксивы“. Таких случаев немало. Но эта ситуация, похоже, куда опаснее. Если организованная группа неофашистов предпринимает такие энергичные шаги по вопросам обеспечения собственной безопасности и для этого готовит солидные документы прикрытия, то речь может идти о подготовке какой-то серьезной и масштабной акции или развертывании активной деятельности. Но как они могли разместить заказ на изготовление бланков удостоверений и спецталонов в администрации?»

Вахромцев поднял трубку телефона оперативной связи, набрал какой-то номер и сказал, обращаясь к своему подчиненному:

— Саша, я все посмотрел. Срочно сходи в УБТ[36], найди разработчика и познакомься с делом. Если нужно, я позвоню. Да… подготовь запрос на Рыбина и свяжись с Главным управлением охраны. Понял? Давай, быстро!

Через два часа полковник Вахромцев уже листал пухлое дело, содержащее материалы о деятельности неофашистской организации, членом которой являлся Григорий Рыбин, заказавший изготовление удостоверений и спецталонов в типографии Главною социально-производственного управления.

Как следовало из материалов дела, летом 1990 года в одном из подмосковных поселков собралась группа людей, решившая создать националистическое движение «Русская национальная акция», или сокращенно РНА. Подискутировав немного на тему, чем должны заниматься настоящие русские националисты и «патриоты» в период усиления «жидо-масонского господства» в стране, они решили объявить свое сборище учредительной конференцией и зарегистрировать организацию, как этого требует закон. Среди участников тайного сборища было немало зеленых юнцов, которых прельщала ложная романтика боевых отрядов, напоминающих гитлеровских штурмовиков, громивших магазины еврейских торговцев и марширующих по улицам городов среди оцепеневших от страха граждан. Но было на «конференции» и немало мужчин в зрелом возрасте — в основном бывших военных, спортсменов и сотрудников закрытых научно-исследовательских институтов, влачащих жалкое существование из-за развала советской оборонки. В их числе оказалось и несколько рядовых работников правоохранительных органов, которых уже не вдохновляла борьба с преступным миром и стояние в многочасовых оцеплениях во время охвативших всю страну митингов.