След Полония - Никита Александрович Филатов

Приютили отставного полковника англичане. Переправили его в Лондон, спрятали, тихо выкачали до донышка, а затем отпустили в Италию, доживать век под тамошним знойным небом.

О бегстве Митрохина стало известно лишь спустя семь лет.

Тогда же выяснилось, что записки содержали не только данные о нелегалах, засланных на Запад сталинским МГБ и хрущевским КГБ СССР, но и имена тех зарубежных граждан, которые в послевоенные десятилетия в той или иной мере сотрудничали с советской разведкой.

Британцы передали Италии часть записок Митрохина, касавшуюся граждан этой страны, однако итальянцы, как ранее их заокеанские коллеги, не стали торопиться с проведением карательных мероприятий. Во-первых, подлинность и достоверность полученных от перебежчика сведений еще требовалось проверить. Во-вторых, полковник вполне мог оказаться двойным агентом и провокатором или просто больным человеком с профессионально надломленной психикой. В-третьих, этот самый Митрохин мог запросто что-то напутать…

Ход делу дало правоцентристское правительство Берлускони, сменившее в 2001 году левоцентристский кабинет Романо Проди: буквально через несколько недель для проверки информации о проникновении советских спецслужб во властные структуры Италии была сформирована «комиссия Митрохина» в составе сорока депутатов, главным образом от правящей коалиции, во главе с сенатором Паоло Гуццанти.

Официально целью комиссии было выяснить, являются ли те, кто значился в списке, агентами уже ушедшего в анналы истории КГБ СССР. На деле правые депутаты пытались собрать компромат на своих политических противников и обвинить видных представителей левоцентристских партий в причастности к шпионажу.

Как раз в то время синьор Лукарелли предпочитал представляться тележурналистам как «эксперт по вопросам окружающей среды и борьбы с терроризмом»… хотя, судя по всему, окружающая среда им упоминалась больше для отвода глаз. Зато пронырливый неаполитанец с большим удовольствием и не без юмора рассказывал представителям прессы о своем главном занятии — об охоте за головами секретных агентов КГБ в зарубежных странах. С этой целью он неоднократно посещал вставшие на путь демократического развития страны СНГ и бывшие государства — члены Варшавского блока. Не стеснялся и не скрывал Лукарелли и своих связей с ЦРУ, непременно сообщая всем желающим слушать о поручении, которое якобы дала ему американская разведка: провести независимое расследование связей колумбийских наркоторговцев с «русскими шпионами».

Консультанту комиссии положили символический оклад в тысячу триста евро. За что? Доподлинно это не было известно никому, кроме председателя, сенатора Гуццанти — таинственный синьор Луиджи Лука-релли ни перед кем, кроме него, ни о чем не отчитывался…

— Так что ему от вас надо было, этому авантюристу?

— От меня? — поднял брови Литвинчук. — От меня-то ему как раз ничего и не надо было! Он ведь, если помните, именно с вами повстречаться хотел.

— Помню. А зачем?

— Да черт его знает, если по совести…

Олигарх сурово сдвинул брови, демонстрируя неудовольствие:

— Что значит: черт его знает? Алексей, голубчик, я ведь для этого и попросил вас сходить на встречу с этим профессором — поговорить, разобраться…

Литвинчук пожал плечами:

— Он хотел бы продать вам кое-какую секретную документацию «комиссии Митрохина».

— А разве она не распущена?

— Уже несколько месяцев, если не больше.

Это было действительно так — ситуация в Италии изменилась настолько, что общественность потеряла интерес к деятельности комиссии. А ведь, как известно, ценность любого политического скандала заключается лишь в его своевременности. Дошло до того, что доклад председателя не смогли утвердить из-за отсутствия кворума…

— О чем тогда речь? С чего этот парень вообще взял, будто мне могут понадобиться списки бывших советских шпионов в Италии?

Если бы Олигарх в своей жизни политика и бизнесмена только просчитывал, а не чувствовал собеседников, он никогда не достиг бы кремлевских вершин. Вот и сейчас, разговаривая с Литвинчуком, он постоянно ловил себя на мысли, что этот никчемный, в сущности, человечек, обязанный ему всем, вплоть до завтрашней чашки растворимого кофе и сандвича, приготовленного на ужин, источает какую-то скрытую напряженность и едва уловимую фальшь. Так в букете даже самого дорогого вина, простоявшего слишком долго с открытой пробкой под солнечными лучами, вдруг начинает угадываться неприятная, кисловатая нота…

— Я спросил у этого синьора то же самое, — кивнул Литвинчук, привычно соглашаясь с Олигархом, — и он ответил, что информацию можно использовать против Кремля… Якобы публикация сведений о политиках и журналистах, имеющих или имевших отношение к советскому шпионажу, должна неминуемо подорвать доверие общественности на Западе к Владимиру Путину, бывшему сотруднику КГБ. Он вообще много чего говорил в таком роде: и что секретные службы СССР создали некогда по всей Италии тыловые базы и склады оружия на случай вторжения, и что большая часть террористов из «красных бригад» была интегрирована в советскую военную систему — в общем, всякий бред. Знаете, у меня создалось впечатление, что кто-то, стоящий за спиной этого парня, просто-напросто хочет использовать вас в качестве доски объявлений…

— Как это?

— Ну, есть такой оперативный прием, он практиковался еще со времен «холодной войны»… — В истории глобального противостояния американских и советских спецслужб отставной подполковник Литвинчук разбирался неплохо, потому что много читал на эту тему. — Допустим. Москва что-то хочет сказать Вашингтону, что-то злое и неприятное — такое, что приличные дипломаты говорить не вправе, если нет доказательств. Например, что американские империалисты поставляют оружие афганским душманам и что в СССР про эти поставки знают. Тогда какая-нибудь мелкая провинциальная газетка какой-нибудь непри-соединившейся африканской или азиатской страны вдруг берет и помещает у себя статью с соответствующей информацией от своего собственного корреспондента… Эту статью тут же перепечатывает советская официальная пресса: «Труд», «Правда» или «Известия» — разумеется, со ссылкой на зарубежное издание. Таким вот хитрым способом, через окольные газеты или через каких-нибудь сугубо частных лиц, которые, собственно, и назывались на сленге спецслужб досками объявлений, стороны и доводили друг до друга угрозы, предупреждения… но иногда демонстрировали и готовность о чем-нибудь договориться.

— Так-так… ну-ну…

Собственно, дальше можно было не продолжать. Однако Олигарх решил дать Алексею Литвинчуку возможность высказать свою мысль до конца.

— Если какую-то информацию относительно России озвучит мало кому известный даже в узких кругах итальянец — это одно дело. А вот если с публичными разоблачениями выступит такая значимая фигура, как вы… — Литвинчук закатил глаза под потолок. — Во-первых, это сразу же привлечет внимание к деятельности «комиссии Митрохина». Во-вторых, появится повод для возобновления ее работы. В-третьих, придется на какое-то время умолкнуть оппонентам — а то сенатора, на которого работает Лукарелли, уже вызывали для отчета перед парламентским Комитетом по надзору за спецслужбами.

— Все понятно. И в общем логично… — Олигарх нервно пробежал пальцами по столешнице. —