Альбом для марок - Андрей Яковлевич Сергеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пять солдат под ракитой.
Пять солдат в каменоломне.
Восемь солдат в казенном дворе.
Струнный оркестр. Отец с балалайкой. Лица на снимках красивые и некрасивые, попроще и поотесанней, – но все спокойные и благообразные.
Пирамиды сокольской гимнастики – из десятков солдат. У подножия – офицеры. Маленький, с брюшком, в пенсне – подольский воинский начальник. В отличие от других офицеров, он не в сапогах, а в штиблетах, и на мундире – ни ордена, ни медали, один полковой знак. У солдат в пирамидах лица молодцеватые, у офицеров внизу – довольные, гордые.
Воинский начальник с женой и дочерью – перезрелой, томной – у самовара. Он и здесь в фуражке: боится, на снимке будет заметно, что он закрашивает плешь краской.
Без усов отец себя не запечатлел. Было дело – сбрил, из интереса. Фельдфебель при всех обругал:
– У, ляха старая!
Упущение: ни одной карточки Кононенки, подольского Швейка. Словесность. Фельдфебель вопрошает:
– Кононенко, кто наш государь император?
– Государь император… Мария Хвёдоровна!
– За кого мы готовы отдать живот?
– Отдать живот… За Марию Хвёдоровну!
– Кто враг наш, внешний и внутренний?
– Внешний и внутренний… Мария Хвёдоровна!
Пирамида поредела, мрачная на фоне щербатого кирпича и покосившейся галереи.
Трехаршинный циркач-ополченец с крестом на картузе и винтовкой к ноге – до пояса. Рядом с ним, как бывало перед пирамидой, снимаются офицеры. Это война.
Отец почему-то в Сибирском линейном полку, обреченном в Карпатах. В последнюю минуту подольский воинский начальник его возвращает. Буквально перед посадкой:
– Сергеев, останешься у меня. Звания вольноопределяющегося лишишься. Согласен?
Конечно, согласен. Почему воинский начальник его спас? Незаменимый писарь? Лично приятен? Кто-то замолвил слово? Жених для дочери?
Постоянный пэттерн судьбы моего отца состоял в том, что всегда кто-то его спасал.
Последний солдатский снимок. Садик, забор. У клумбы в белой гимнастерке барином развалился отец. На погонах две лычки. Унтерский чин вскоре пришлось скрывать.
Политикой он не интересовался, но летом семнадцатого – снова за грамотность – стоял во главе мелкого малопартийного совета. От советской власти и это пришлось скрывать.
В ноябре брат Иван привез из Москвы двух подростков:
– Юнкера из Кремля.
Сам себе голова, отец выдал им документы.
На выборах в Учредительное собрание голосовал за народных социалистов – почти эсеры, но против террора, как кадеты.
– В Подольске у нас один помещик был. Усадьбу ему сожгли. Остался у него дом в Подольске и на всю семью – тысяча серебряных рублей. Он говорит дворнику: – Такое трудное время. Боюсь дома держать. Ты пойди, Василий, зарой в саду. – Сам не мог! Потом хватились – а там ничего нет. А верный был человек этот Василий. Наверно, сказал кому, похвалился…
После ВОСРа отец понял, что новая власть любит бумаги, стал их копить, огораживался ими, снимал впрок нотариальные копии.
УДОСТОВЕРЕНИЕ № 930
Солдат Управления Подольского Уездного Воинского Начальника Яков Артемьевич Сергеев, призыва 1911 г., происходящий из гр. Московской губ. Дмитровского уезда, Подчерковской волости, дер. Жуковки, согласно приказа Войскам Московского Военного Округа 1918 года № 158 уволен от службы вовсе, что подписью с приложением казенной печати удостоверяется. —
23 февраля 1918 года, гор. Подольск, Моск. губ.
Подольский Уездный Воинский Начальник, Член Совета Раб., Сол. и кр. депутатов – Качкин.
Делопроизводитель – (подпись).
Печать с двуглавым орлом без корон, машинопись по старой орфографии, содержание и язык – от Временного правительства. Нота бене: гр. вместо крестьян. От большевизма – листок, в половину тетрадного.
Отец ушел из воинской канцелярии, оставив открытый сейф с позолоченными орденами Временного правительства, ушел от Гражданской войны.
Как это удалось? Помог сенькинский друг Качкин? Пэттерн. Так или не так, оправдалась любимая отцова пословица – со сдвигом:
– Не хвались едучи во рать, а хвались возвращаючись с рати.
Из автобиографии 1948 года:
С 19 февраля 1918 г. по 1 марта 1919 г. работал секретарем
Подольского райзо и затем управляющим совхоза “Дубровицы” Подольского района, принадлежавшего в то время МОЗО. С 1 марта по 15 декабря 1919 г. учился на курсах при Тимирязевской с/х академии.
В сущности, перевод с ленинского на сталинский. Одиозная дата демобилизации 23 февраля 1918 года исправлена на нейтральную. Уездный земельный отдел превратился в райзо, отдел земледелия московского губсовдепа – в МОЗО, Петровская академия – в Тимирязевскую. Остались одни Дубровицы:
– В Дубровицах церковь была чу́дная… историческая. —
И лиловый вирированный снимок дубровицкого барокко.
Ветхий листок в линейку, резиновый штамп в углу; далее – от руки:
Народный Комиссариат Земледелия
Отдел Животноводства
Курсы инструкторов
по животноводству и молочному хозяйству
По части учебной
Октября 18 дня 1919 г. № 200
Москва, Петровская с-х Акад.
УДОСТОВЕРЕНИЕ
На основании постановления Комитета обороны г. Москвы о регистрации нетрудового населения опубликованного в № 211 “Изв. В.Ц.И.К.” 23 сентября 1919 г., Курсами Инструкторов по животноводству и молочному хозяйству выдано тов. Сергееву Якову Артемьевичу, родившемуся в 1889 г. в том, что он состоит слушателем на вышеозначенных курсах отдела животноводства Наркомзема, что подписью с приложением печати удостоверяется.
Вр. Заведывающий курсами – (подпись).
Секретарь курсов – (подпись).
Печать с гербом РСФСР.
На обороте – казенные записи об отправленных в центр посылках с почтовым штемпелем УСОЛЬЕ СИМБ.:
17/III Подольск Моск. г. И. А. Сергееву 17 ф. сух.
28/IV Дмитров Моск. г. А. К. Оштукову для К. К. Сергеевой 19 ф. сух.
12 мая Сергееву Ф. А. 13 ф. сух.
4 июня А. С. Пановой 20 ф. сух.
25/VI—20 К. Кир. Сергеевой 19 ф. сух.
16/юл 1920 Качкину – 15 ф. сух.
31/VIII—20 Яковлеву Москву сух. 19 ф.
И. А. и Ф. А. Сергеевы – братья.
К. К. Сергеева – мать.
Качкин – друг.
А. С. Панова —?
Яковлев – Митрофан Николаевич – Митроша – бывший щаповский учитель, депутат Учредительного собрания, кажется, от эсеров, чуть ли не министр в самарском КОМУЧе. Не расстрелян потому, что за него вступилась знакомая, Фофанова – та, которая прятала Ленина и которой Ленин 24 октября оставил записку:
– Ушел туда, куда вы не хотели, чтобы я уходил.
В Москве был военный коммунизм. Бесплатно выдали стальные запонки – стиль деловой человек – и забрали кучу подольских знакомых. В день своего кадетского корпуса они собрались и спели Боже, царя храни. Донес, подозревали, князь Волконский.
Какое-то время отец пожил в Солодовке – огромное здание, первоклассный венский модерн: крохотные комнаты со всеми удобствами для неимущих. Построил благотворитель, купец Солодовников, украсил Вторую Мещанскую – рядом с безархитектурной деревянной Большой Екатерининской.
Курсы при академии подкармливали:
– А вот я вам расскажу, как я спекулировал. В Шиловском уезде под Рязанью на практике.
