Тайна ключа из слоновой кости - Рита Эстрада

Значит, сейчас она плачет из-за несбыточных желаний, а не из-за горькой реальности, подумалось ей. Глаза ее расширились, когда она посмотрела на него. Она плачет потому, что слишком привязалась к нему…

Уверенным движением сильной, мускулистой руки он обнял ее за талию и посадил к себе на колено. Руки его внушали ей такую уверенность… Крепко прижав ее голову к своей груди, он нашептывал ей слова, понять которые она не могла, хотя и догадывалась без перевода об их смысле.

Медленно, очень медленно напряжение покинуло ее. Она охватила ладонями его лицо и тихо выдохнула:

— Вы очень особенный, мистер Призрак.

— Как и вы, моя очень современная дама.

— И ты прав: ты действительно мужчина. Очень решительный мужчина.

Он грустно усмехнулся.

— Тело которого отвечает столь естественной реакцией, если на коленях сидит хорошенькая женщина, да еще и старается при этом устроиться поудобнее.

Ее улыбка отразилась в его глазах, а затем медленно погасла.

— Ласкай меня, — прошептала Хоуп тихо, будто ветерок, заставлявший переговариваться листочки на деревьях над их головами.

Взгляд его не отрывался от ее глаз.

— Где? — Арман положил руку ей на грудь, ладонью ощущая податливую мягкость. — Здесь? — Пальцы руки скользнули по ребрам, по животу и задержались там, где мыском сходились ее джинсы. — Или здесь?

Веки ее трепетали от каждого его прикосновения. Откровенность ее позы возбуждала его еще больше.

Губы Армана приближались и приближались и вот наконец прикоснулись к ее губам. Хоуп замерла в ожидании поцелуя. Слегка покусывая ее нижнюю губу, Арман безмолвно просил впустить его. Когда же она уступила, его язык легко затанцевал, скользнув по ее зубам, столкнулся с ее языком и начал двигаться в чувственном ритме.

Все ее тело отвечало ему, омываемое наслаждением, подобно тому как неглубокий ручей каскадом струится по каменистому руслу. Она крепче обхватила руками его шею, прильнула к нему.

— Ты такая милая, — задыхаясь, проговорил Арман, когда губы его наконец оторвались от ее губ. Прижавшись к ее мягким волосам, он прошептал: — Ласкай и ты меня. Обними. Сделай так, чтобы я снова почувствовал себя настоящим мужчиной.

И Хоуп сделала это. Ее рука медленно скользнула по его напряженному телу, нетерпеливо подергивая рубашку, плотно заправленную в панталоны, затем переместилась ниже, словно Хоуп желала убедиться в том, что все у него действительно на месте. Арман расстегнул рубашку, снял ее и бросил на мох и сосновые иголки рядом с ними. Его грудь была покрыта густыми черными волосами, которые нежно обвивались вокруг ее пальцев.

Руки Армана вздрагивали, когда он расстегивал ей блузку. Наконец нежная трепетная грудь Хоуп обнажилась.

— Ммм, — пробормотал он тихо, вдыхая ее аромат. Языком он стал пробовать ее на вкус…

У Хоуп не было больше сил терпеть. Она быстро расстегнула свои джинсы, затем потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на его панталонах. Неожиданно им показалось, что желание заклубилось вокруг, подобно утреннему туману, и весь мир исчез — сейчас существовали лишь их ласки и дыхание. Их любовь.

Он вошел в нее, когда ветер в очередной раз зашелестел среди деревьев, и вздохи их слились с этим звуком. Хоуп неожиданно почувствовала полноту жизни, удовлетворение, которое никогда ранее ей не довелось испытывать. Ей захотелось утонуть в этом божественно прекрасном ощущении.

Когда Арман начал ритмично двигаться, ей показалось, что они занимались с ним любовью уже не меньше тысячи раз. Руки их блуждали, лаская то плечи партнера, то ноги, то бедра… Тело Хоуп блаженно купалось в истоме от прикосновений Армана.

Освобождение наступило внезапно и потрясло ее так, что она широко распахнула глаза, окунувшись в глубину устремленных на нее глаз и увидев в них огонь его неистового желания. Затем глаза ее снова закрылись. Сплетясь с ним руками и ногами, она хотела как можно дольше задержать свое возвращение к реальности.

— Тебе хорошо? — спросил он, нежно отводя в сторону локон волос, упавший на ее щеку.

Улыбка полного удовлетворения заиграла на ее губах. Глаза ее все еще были закрыты.

— Угу, — выдохнула она.

— Тебе понравилось?

— Угу. — Ее улыбка стала шире.

— Ты счастлива?

— Угу, — снова выдохнула она, соединяя их губы для поцелуя.

Он слегка шевельнул ногами.

— Не хочешь ли попробовать еще раз?

Она широко открыла глаза.

— Что?

— Я сказал: не хочешь ли попробовать еще раз? — повторил он.

— Зачем?

— Чтобы усовершенствовать то, что мы только что совершили, — заявил он с торжественной искренностью. Заглянув в его глаза, она увидела искорки бесовского смеха, танцевавшие глубоко в них.

— Я думала, это и так совершенно.

Брови его поднялись.

— Вот как? И тебе есть с чем сравнивать?

Она знала, куда он клонит, но все-таки продолжала упорствовать:

— Совершенство не требует никаких сравнений. Это и так ясно.

Молчание, последовавшее за ее словами, нарушил Арман.

— Хоуп, — начал он.

— Что, мой призрак? — прошептала она, уткнувшись в сосок на его груди. Она почувствовала, как плоть его напряглась от ее ласкающего прикосновения.

— Мне бы хотелось попробовать еще раз, — неуверенно проговорил он. — А тебе? — Она подняла голову, улыбаясь, глядя в его глаза, и он был почти ослеплен нежностью ее взгляда.

— Да, и мне тоже. — Рука ее скользнула вниз, стала ласкать доказательство его страсти. — Очень.

И они сделали это.

Когда солнце начало клониться к верхушкам деревьев, превращая небо в палитру пастельных красок, они все еще лежали в объятиях друг друга. Спокойно разговаривали.

Арман рассказал ей о своей жизни. Он родился в поместье неподалеку от Ниццы, во Франции, в богатой семье. Отец его был герцогом. Старший брат Армана раздаривал свою благосклонность каждой юбке, не пропускал ни одной женщины в округе, которая хоть единым намеком давала понять, что неравнодушна к нему. Когда родители нескольких знатных девушек возмутились его поведением, брату пришлось уехать — он присоединился к группе других молодых людей, которые направлялись в Нью-Йорк, чтобы начать торговлю мехами.

— А потом?

— А потом мой отец умер.

Она погладила его, выражая сочувствие. Для нее все, о чем он говорил, произошло более двухсот лет назад, но для него это были события последнего времени.

— Отец часто болел, но никто из нас не понимал, как тяжело он болен. Однажды он склонился над столом, положив голову на руки, и умер. — Он погладил Хоуп по голове, любовно лаская ее густые шелковистые волосы. — Долгом Франсуа было встать во главе семьи, но проклятый глупец был слишком далеко, чтобы мы могли сообщить ему об этом. В это время Франция почти позволила своей Северо-Западной территории ускользнуть у нее между пальцев: Британия начинала теснить нас и побеждать. — Арман вздохнул. — Поскольку наша семья была хорошо известна и королю, и его придворным, мне было разрешено отправиться в колонии и собрать сведения о ходе конфликта между Францией и Британией. Тем временем я мог бы отыскать своего брата и отправить его домой, где он был так нужен.