Мир Родины - Гарри Гаррисон

Голос был очень знаком, хотя акцент отсутствовал.

– Как дела, Ян? Вы ведь Ян Кулозик, не правда ли?

Это была Сара, но совершенно другая Сара. Косметика и платье были того же уровня, что и шуба – как и ее акцент.

– О, здравствуйте, – это было лучшее, что он смог ответить.

– Я была уверена, что это вы, хотя готова поклясться, что вы не вспомните маленькую Синтию Бартон; мы встречались на той ужасной вечеринке несколько недель назад. Ваше питье выглядит божественно: закажите мне, пожалуйста, что-нибудь подобное.

– Приятно видеть вас вновь.

– Еще приятнее видеть вас... О, это превосходно. Как раз такое мне советовал доктор. Но вы не находите, что здесь ужасно шумно – все эти люди, музыка? Давайте допьем и поедемте к вам. Помнится, вы тогда очень настаивали, чтобы порисовать меня у себя дома. Правда, в тот раз мне показалось, что это лишь предлог, чтобы забраться в мои панталоны, но сейчас я не знаю. Вы такой серьезный парень, что, возможно, и впрямь рисуете, и я рискну своей честью, чтобы это узнать.

Так продолжалось и далее, даже в кэбе, и Ян понял, что ему не обязательно говорить – достаточно лишь отдаться на волю потока слов. Только после того, как закрылась дверь его апартаментов, она замолчала и серьезно посмотрела на него.

– Все в порядке, – сказал он. – Я установил множество датчиков тревоги, жучков-детекторов и сигнальных устройств, и эта лампочка говорит, что все в порядке. Я бы знал, если бы кто-нибудь пытался сюда проникнуть. Могу я спросить, кто такая Синтия Бартон?

Сара сбросила шубу на кресло и оглядела комнату.

– Одна особа, весьма похожая на меня. Не абсолютный двойник, но с моими комплекциями и цветом волос. Когда уезжает – а сейчас она в загородном доме в Йоркшире – я пользуюсь ее личиной, чтобы вращаться в высших кругах. Эта личина довольно хороша, и для случайных описаний ее достаточно.

– Я рад, что она уехала. И рад видеть тебя вновь.

– Это взаимное чувство, потому что со временем нашей последней встречи что-нибудь произошло.

– Например?

– Я расскажу тебе чуть позже – подробнее. Я хочу, чтобы прежде ты получил отчетливую картину ситуации в целом. Человек, с которым в прошлый раз предполагалась твоя встреча – кодовое имя Джон – сейчас на пути сюда. Я приехала первой, чтобы сказать тебе, что случилось. У тебя здесь потрясно, – сказала она, вдруг сменив тему.

– Это не моя заслуга. Я купил когда эту квартиру, то пригласил девушку, специализирующуюся на декорации интерьеров. Ее талант, мои деньги, и вот что получилось.

– Почему ты говоришь «специализировавшейся»? Она, похоже, довольно опытна.

– Ну, знаешь, это не поле деятельности женщин.

– Самец, шовинист, свинья.

– Что это значит? Звучит не слишком красиво.

– Верно. Это архаичные термины презрения, и я прошу прощения. В этом нет твоей вины. Ты вырос в обществе с жесткой мужской ориентацией, где женщин уважают, но считают гражданами второго сорта... – зазвенел колокольчик, и она вопросительно подняла бровь.

– Кто-то на входе. Должно быть, это Джон.

– Похоже. Ему был дан ключ от гаража этого дома и сообщен номер твоих апартаментов. Насколько ему известно, это безопасный дом, в котором мы встречаемся; а у него не было возможности узнать, что ты здесь живешь. Я знаю, не идеальное место, но большее и лучшее, что мы могли устроить в такой спешке. И, во всяком случае, он не является активным членом организации, и в этом контакте он играет роль источника информации. Но лучше одень, – она вытащила из сумки исказитель лица. – И темные очки. Я его впущу.

В ванной Ян натянул на голову эластичную маску, и эффект был поразителен. Когда он взглянул в зеркало, на него смотрел незнакомец. Если он сам себя не мог узнать, то и человека, которого зовут Джон, он опознать будет не в состоянии. Если, конечно, у того на лице будет такая маска.

Сара разговаривала с приземистым коренастым человеком. Хотя он снял пальто, на нем осталась шляпа и перчатки. Волосы и руки невидимы. Сара была без маски, и это значило, что она знакома с обоими.

– Джон, – сказала она, – это Билл. Человек, который хочет задать тебе несколько вопросов.

– Рад быть к вашим услугам, Билл, – голос у него был сочный, интеллигентный. – Что вы хотите знать?

– Я не знаю, с чего начать, что спросить. Я знаю кое-что об Израиле, что отличается от текстов, которые мне встречались – и полагаю, что в моих знаниях существенный пробел. Я хочу знать не то, чему нас учили в школе.

– Ну что ж, хорошее начало. У вас возникли сомнения, и вы заметили, что мир не таков, каким вам его рисовали. Поэтому я не буду тратить время на то, чтобы убеждать вас раскрыть глаза. Может быть, присядем?

Джон сел в кресло и скрестил ноги поудобнее. Говорил он так, будто читал лекцию, подчеркивая жестами то или иное утверждение. Было очевидно, что он из академиков. Вероятно, историк.

– Давайте вернемся ближе к двадцатому столетию, и взглянем внимательно на события, происходящие с этой даты. Позвольте вашему разуму быть просто слушающим и не прерывать меня вопросами. Для этого будет достаточно времени потом.

Мир 2000 года часто изображался в исторических текстах, изучавшихся вами – изображался в буквальном смысле слова, хотя правительства мира были совершенно не такими, какими вы их знаете. В те времена на планете существовали различные степени личной свободы, и формы правления варьировались от либеральных до весьма деспотичных. Все это изменялось в последующие годы. Как вас учили, вину за это возложили на Вредителей. Это во многом соответствует действительности, – он закашлялся. – Моя милая, можно мне стакан воды?

Сара принесла ему стакан, и он продолжил:

– Никто из Вредителей, вождей и правительств мира не замечал истощения природных ресурсов до тех пор, пока не оказалось слишком поздно. Население разрослось, выйдя за пределы рамок ресурсов, и тут вдруг иссякло ископаемое топливо. Возник страх перед ядерной войной, способной опустошить мир. Но, очевидно, этот страх делили между собой все власти на планете, потому что «биг бэнг» так и не пришел. Само собой, не обошлось без атомных инцидентов в Африке – при этом использовались бомбы, отнесенные к разряду самодельных, но все это прекратилось достаточно быстро. Мир погиб не от взрыва, как писали, а от нытья. Я цитирую поэта.

Он изящно отпил из стакана и продолжал:

– Без энергии закрывалась одна фабрика за другой. Без топлива экипажи не могли двигаться, и экономика мира спускалась по спирали вниз, в депрессию и массовую безработицу. Слабейшие, наименее стабильные нации раздирались на части голодом и разногласиями. У сильных наций хватало и своих забот, им недосуг было решать проблемы других.