Культ свободы: этика и общество будущего - Илья Свободин

жалости, сопереживанию страданиям другого. Не будет большим преувеличением, таким образом, сказать, что свобода человека обусловлена биологически до той степени, до какой биологически обусловлено наличие у него мозга. Что делает наши рассуждения о человеческой природе и естественных правах еще более насущными, а выводы – существенными.

Однако биологичность свободы не означает, что вся она, как и моральные "чувства" – лишь следствие эмоций. Что свобода, таким образом – просто некая биологическая ценность, типа кусочка умело прожаренного бифштекса. Да, насилие ужасно. Но оно и приятно тоже. Биология равнодушна к моральным соображениям. Мы можем предположить, что насилие все же более ужасно, чем приятно, но выяснить этот факт можно только испытав его до самого конца – т.е. если оказаться сьеденным. Таким образом, мы видим, что разум оказывается на самом деле провидцем – отвергая насилие, он заглядывает далеко в будущее, а заглядывая, он отрицает детерминизм в его крайнем проявлении – смерти. Отрицает не в силу связанных с насилием эмоций, а в силу глубоких рассудочных соображений, лежащих не только в другой от эмоций размерности, но и даже вне понимания нормального жующего человека. Этот мысленный страх смерти, страх того, чего нет, но что, по мнению мозга, обязательно будет, есть нечто среднее между нормальным инстинктом и мысленной эмоцией, что вполне можно было бы назвать "инстинктом" мозга, "умственным чувством" или даже "модусом мозгового бытия", по аналогии с главным инстинктом любого живого неразумного существа – выжить. "Выживание" мозга, его "инстинкт", отторгающий не только боль, но и все биологическое естество скопом – это отторжение детерминизма, стремление преодолеть неизбежное, выйти за границы допустимого. Остальное, что делает с нами мозг – и наука, и прогресс, и отвращение к крови – только неминуемые следствия.

Так что размышления о свободе все-же вторичны в том, что касается причин и следствий. И сами они, и выводы из них – лишь выражение глубоко сидящего, внушенного разумом ощущения, что мы все – одинаковые. И что мы все не просто не любим, когда нас едят или совершают над нами иное насилие, но и не хотим этого из высших соображений. Что всем нам надо договариваться, а не тянуть одеяло на себя. Выражаясь глубокомысленно, ощущение, что помимо субьективной шкуры, у каждого из нас есть и нечто обьективное – присущее нам всем как разумным существам. Это "чувство общего" позволяет подняться над субьективным и сиюминутным в точке зрения на окружающий мир, позволяет заглянуть за горизонт и увидеть, что общее отвращение к насилию – лишь путь к той самой, одной на всех свободе, которая нам важнее всего. Чувство это, хоть и появилось не так давно по сравнению с нашими животными инстинктами, оказалось уже достаточно сильно, чтобы противостоять им. В конце концов, без мозгов в наше время уже никак не проживешь. А значит свобода неизбежна, даже если нам придется обходиться совсем без мяса.

3 Он не мог поступить иначе

Вот и мне почему-то кажется, что умные люди будут обходиться травой. Многие из них уже сейчас настолько хилые, что напоминают растения. Тема эта, прямо скажем, довольно глубоко запрятана в общественном сознании, она стала чем-то вроде табу. Но люди бывалые отлично знают: чем человек умнее, чем он как говорится "интеллигентнее", тем менее он склонен рисковать. Это мягко выражаясь. А тверже – умные люди трусоваты. Они как-то прямо не могут преодолеть свой ужас перед всяким насилием, включая по отношению к ним. И у них очень неплохо получается оправдывать свое поведение – не зря же они такие умные. Потому и тема эта как бы неудобна и уж конечно ненаучна. Вы удивлены? Ну, а кто пишет умные книги? Так что удивляться тут нечему.

Если вы, друзья мои, испытываете в этот момент стыд за разум, вы не одиноки! Сам разум кипит возмущением – и за самого себя, и за нас с вами. И легко находит оправдание. Вот он уже подсказывает мне, грозно вопрошая – а разве разум не зовет нас на борьбу? Не учит нас побеждать? Не восхищается героизмом до дрожи в членах?

Может мы и правда рановато списали разум в ботанический сад? Не думаю. Давайте встанем на твердую позицию непредвзятости, беспристрастности и строгой обьективности. Разве умные люди не делают все возможное, чтобы геройство было не нужно? Разве не стараются они так организовать общественные системы и спроектировать технические, чтобы те работали как солнечные часы в хорошую погоду, т.е. сами собой? Разве не тратят они на это все свои умственные силы, подкрепленные трехзначной зарплатой? Разве не совершают они то, что им нравится пафосно называть научным, инженерным и еще каким-нибудь ненастоящим "подвигом"? И возможно, делают они все это не только из трусости, хотя истинные герои наверняка усмотрели бы в их действиях не только трусость, но и подлость. Потому что своими мудреными расчетами умники не дают героям проявить геройство и тем низводят их до своего жалкого уровня.

А это, если вдуматься, ужасно. Жизнь наша без геройства не просто скучна, она невозможна. Природная стихия плотно окружает нас и раз за разом доказывает, что разум против нее бессилен. К счастью, природа снабдила нас, помимо трусливого разума, другими умственными органами, которым противопоказано договариваться и которые склонны скорее к подвигу, чем к пустым разговорам. Подвиг – это порыв, спонтанный и естественный, порыв, не допускающий ни тени сомнений, ни секунды раздумий. Ибо природа учит нас выживать! Разве по-настоящему умные люди не должны бы культивировать геройство? Разве не должны они делать так, чтобы юность с младых ногтей привыкала к жертвам, научалась переступать свой страх и остальную хлипкую психологию? Как уже делают истинные друзья человечества, прививая нам с детства вкус к крови путем производства захватывающих фильмов, игр и книжек с правдоподобно нарисованными картинками?

Посмотрите на всех готовых не задумываясь отдать свою жизнь – шахидов, камикадзе и других верных последователей упомянутых наставников. Не кажется ли вам, что они – наш общий идеал и воплощение высшего разума? Нет? Но почему? Тут нам и самоотверженность, и высокая цель, и безупречная, нечеловеческая мораль. Сердце, воспитанное классической литературой и массовым кинематографом, покорно склоняется перед героем, но голос разума мерзко и трусливо твердит совсем другое. И как ни крути, как ни сопротивляйся, как ни вопи громкими моральными воплями, он в конце концов заставляет эгоистично признать – люди, которые не задумываются, не очень умны. Потому что задумываясь, мозг непременно найдет причину