Разрушительная красота (сборник) - Евгения Михайлова

Домывать окна было уже поздно. Собственно, не особенно и получилось начать. Ира завершила остальные параллельные дела. Но вместо того, чтобы пойти в ванную, доехала на лифте до восемнадцатого этажа, а оттуда пошла вниз пешком, останавливаясь и прислушиваясь на каждой площадке. Тишина. Совсем недавно долго был занят лифт, люди синхронно вернулись с работы. И так же синхронно заглохли. Ни колясок и ничего такого. Правда, это на тех этажах, где нет тамбуров и решеток. Интересно, они все разные. Люди на каждом этаже создавали свою крепость, не глядя, как это сделано у соседей. Помогает ли им решетка? Бывают ли грабители там, где решеток нет? Когда Ире собственный дом стал казаться замком Кафки, она вернулась домой. Она пыталась. Если никого не встретила, ничего странного не услышала, значит, хорошо, что не стала ни к кому ломиться, пугать людей. Завтра праздник. Может, кого-то увидит, до завтра, может, что-то придумает, а еще лучше — забудет. Показалось. Тоже бывает.

Утром Ира пошла в магазин, возвращалась очень медленно, задумчиво глядя на лица встречных людей. Они поменялись на этот район из-за аллергии на плохую экологию у сына. Новый район действительно оказался гораздо более чистым, зеленым, чем тот, из которого уехали. Когда приехала машина за вещами, грузчики начали выносить мебель, ящики с книгами, муж Олег с сыном Стасиком оставались в квартире, а Ира стояла у подъезда. Смотрела на унылые, высохшие газоны с чахлой растительностью, на летние пыльные листья деревьев, которые были похожи на обезвоженных мучеников в пустыне, и думала: как хорошо, что они отсюда уезжают. И вдруг к ней подошла соседка со второго этажа — полная добродушная женщина. Обняла, даже всхлипнула.

— Удачи вам, Ирочка. А я жалею. Всегда смотрю в окно, когда ты выходишь, идешь к машине. Ты достаешь зеркальце и смотришься. Как в сказке.

Ира погладила женщину по плечу, растроганная, немного удивленная. Хотела что-то теплое сказать, но она не знала, как зовут эту соседку, с которой прожила в одном подъезде около шести лет. Тяжелая работа, тяжелый быт, проблемы с ребенком… Не до соседей. Она их и не видела там, как и здесь. У них тоже своя, закрытая жизнь. Больше никто не вышел с ними попрощаться и сказать: «А я жалею».

«У той женщины был диабет, — подумала Ира. — И плохое сердце. Синие ногти и губы».

Ирина поставила сумки на скамейку у своего подъезда. Из подъезда вышла пара, он с двумя большими сумками и рюкзаком, она — с завязанными в черный большой мешок саженцами. Пара стала озабоченно погружать все в машину. На дачу. Да, Москва опустеет как минимум недели на две. Многие останутся на лето.

— Привет, — раздалось рядом.

— Здравствуйте, — ответила Ира молодой женщине с хвостиком, затянутым резинкой ровно на макушке, — прическа как у Чиполлино. — Меня зовут Ирина, я живу на пятом этаже.

— Да ты что! — насмешливо произнесла женщина. — А меня зовут Людмила, живу под тобой, на четвертом. И уже год знаю, что ты Ирина.

— Ой, как приятно. Извини, Люда, просто некогда бывает глаза на людей поднять.

— Ну, и на фиг их поднимать? Слушай, я смотрю, ты часто забегаешь в наш «Перекресток», что-то похватаешь и летишь. Ты спрашивай у меня: брать — не брать. Я там на разделке и готовке. Подойди к витрине и скажи: «Позовите Людку».

— Спасибо. Обязательно буду спрашивать.

— Могу что-то и принести, если понадобится, запиши телефон и звони.

— Давай, спасибо, а ты мой сохрани.

— Ясен пень. А вообще вон там, через дорогу, есть маленький магазинчик в подвале. Ты его, наверное, и не видела. Он дешевле. Хорошие вещи есть.

— Он не продовольственный?

— Продовольственный. Но есть там всякие мелочи. Порошок, мыло, то, се. Я там мыло хозяйственное беру. Такое страшное, коричневое, без обертки, понимаешь?

— Да. А зачем берешь?

— Все им мою, даже посуду, и стираю, конечно. И сама только этим мылом моюсь, голову тоже.

— Как?

— Отлично! Я от туалетного покрываюсь пятнами.

— Аллергия?

— Не знаю. Но чешусь.

— Может, голову попробовать кефиром, яйцом, чем-то таким, натуральным?

— Насмешила. Натуральное! Молоко теперь дают козлы, яйца несут они же. Я от этого облезу. Ладно, побежала я. Мать ждет. Ты, когда пойдешь в этот подвал, посмотри, там есть даже одеколон «Шипр».

Людмила подняла свои сумки, навьючена она была до зубов, и пошла к подъезду, погрузив Ирину в глубокую задумчивость по поводу одеколона «Шипр».

— Люда, — позвала она, когда соседка уже открывала дверь, — ты не слышала вчера вечером какой-то крик?

— Я так наслушаюсь всякого бреда в магазине, что дома сразу уши наушниками затыкаю. И ты так делай. Кайф.

Дверь за ней закрылась. Ира достала айфон, сохранила номер: «Людмила, четвертый этаж».

— Здравствуйте, Ирочка, — раздался рядом мелодичный женский голос. Он принадлежал симпатичной женщине с пышными русыми волосами, примерно такого же возраста, как Люда.

— Здравствуйте. А…

— Я Женя. С первого этажа. Вижу вас часто по утрам. Вы рано выходите. А я в это время окна мою.

— Что делаете?

— Мою окна! Я это очень люблю. Не пойду на работу, пока они не засверкают. Потом возвращаться домой приятно.

— И как часто моете?

— Через день, летом — каждый день.

— И никто еще не представил к государственной награде?

— Жду, — рассмеялась Женя.

— Женя, а вы не знаете, в нашем подъезде есть маленькие дети? Мне крик какой-то почудился вчера.

— В апреле — мае многие переезжают на дачу. По-моему, молодые с малышом со второго уже переехали. Одну квартиру на шестом, сто шестьдесят первую, сдали таджикам. Видела, как выносили ребенка. Но вообще я тоже смотрю только от силы час с подоконника. Вечером уже ни до кого.

— Может, кошки есть?

— Вот этого точно не знаю. Собаки две есть, а про кошек не знаю. Кстати, я вчера слышала, как птица за окном пищала, точно как ребенок. Я даже не знаю, что это за птица. В другом окне другая птица колотит мне подоконник. И это не дятел. Ну, пока.

Да, птицы ведь еще есть. И у них тоже свои голоса и привычки. Но то была не птица. Что-то ведь мелькнуло после крика, пролетело вниз… Так мог упасть, к примеру, попугай. Упасть и взлететь от стресса. Точно мелькнуло?

Дома Ира разложила в холодильнике покупки. Она купила овощи для салатов. Дальше по плану было то самое окно. Почему-то не захотелось затевать параллельные дела. Есть, оказывается, люди на свете, для которых самое приятное — мыть окна. Солнце било в глаза, Ира посмотрела вниз, на злополучный куст. В это время раздался крик. Крик птицы, действительно похожий на крик ребенка, но это крик птицы. Ира сказала себе, что просто надо прогуляться. После праздников наверняка пойдут дожди. Облака вернутся, как птицы из теплых краев. Она сполоснулась, надела джинсы и светлую кофточку, выходя, сунула в карман башмачок. Но пошла не вниз, — она решила ходить пешком, — а вверх, на шестой этаж. Позвонила в сто шестьдесят первую. Долго не открывали, потом на пороге появился невысокий молодой мужчина с тревожным выражением лица.

— Что надо?

За ним уже стояла женщина с ребенком на руках.

— Ох, извините. Я ваша соседка с пятого этажа. Задумалась, прошла свой этаж. Меня зовут Ирина.

— Хорошо, — сказал мужчина. И закрыл дверь, едва она отошла.

Ира походила по аллее сквера, прошлась до магазина в подвале, спускаться в него не было никакого желания. Опять обошла дом, посмотрела на тот же куст. Ничего нового, конечно. Разве что еще один пакет белеет. Походила еще просто так, без цели. Думала о накопившейся усталости, загнанном в подсознание стрессе… На работе нужно быть в форме. Дома тоже нужно быть самой сильной. Мужчина и ребенок — это два ребенка. Кажется, у нее что-то вроде нервного срыва. Свободные дни и одиночество, которого в обычной жизни так не хватает. А схватила кусочек — и не справилась. Мечтала ведь не только заткнуть собой амбразуру быта. Мечтала еще отоспаться всласть. Вот этим она сейчас и займется.

Ирина вошла в подъезд. Стала медленно подниматься по лестнице. Как же тихо. Неужели все уехали? Ни голосов, ни музыки, ни звуков включенного телевизора. На третьем этаже мелькнуло что-то черное. И на подоконнике появилась надменная ворона, которая внимательно уставилась на Иру. Ира ей улыбнулась. И вдруг услышала на площадке, за решеткой одной из квартир, странный шум. Подошла. Там, в темноте, — электричество то ли не работает, то ли свет не включили, — металась крупная фигура. Молча. Ира приблизилась к этой клетке. Увидела не седую, а серебряную шевелюру, тяжелую палку с инкрустацией металла. Человек пытался открыть эту решетку, у него не получалось.

— Вам помочь? — спросила Ира. — Вы не можете открыть? Наверное, у вас света здесь нет. У меня в айфоне фонарь.

— Да, спасибо, — произнес красивый голос, который показался ей знакомым. — Здесь такое темное место всегда. И света, возможно, нет. Он все равно мне не поможет. Я ничего не вижу. Кто это?