Ключ от бездны - Юлия Горская

 А потом она снова видит себя со стороны, словно чужими глазами. Черные пряди блестящих волос оттеняют молочную белизну кожи, прикрывая наготу, которую Матенаис не стесняется теперь. На согнутом локте покоится головка спящего малыша. У ног горит огонь, и уютно потрескивают веточки в нем. Так тихо-дремотно и покойно вокруг.

 Но вдруг лицо сынишки сморщивается. Он вскрикивает громко и отчаянно.

 - Тише, тише, - шепчет встревоженная мать, и крепче прижимает младенца к себе.

 Но тот продолжает плакать, чем-то страшно испуганный.

 И спящая видит над собой – той, что склонилась к ребенку, оскалившееся лицо Хэта, смотрящего на маленького Кхорха. Она силится проснуться, но не может и с ужасом замечает, как через человеческие черты вождя-чародея проступает уродливый лик какого-то кошмарного существа…

 Но вот изменчивый дух Велехона[13] переносит ее в ту роковую ночь, что навсегда изменила жизнь детей Улха.

 Перед ней поселение малусов, хижины из бычьих шкур, белый дым костров, и родная лачуга…

 - Мама, - Кхорх пробирается на ощупь. – Слышишь, животные чем-то испуганы. Вставай.

 - Это волки, - отзывается Хсарт. – Повадились шастать.

 - Нет, это люди, отец, - голос сына дрожит от напряжения. – Слышите?

 Хсарт берет копье и выбирается наружу. Встревоженная Матенаис следует за ним.

 И видит их…

 Один за другим, как темные призраки, они появляются из тумана, что стоит между хижинок.

 - Бегите! – оборачиваясь, вскрикивает муж.

 Первый всадник приближается, и женщина не может оторвать от него глаз. Огромный жеребец с лохматой гривой, тяжело ударяя копытами в сухую землю, несет на себе человека с рогатым черепом быка на голове.

 - Бегите! – снова кричит Хсарт и отталкивает ее в сторону. – Эверцы!

 Она очнулась, хватая сына и пятясь в темноту, наполненную туманом.

 - Отец! – вырываясь, зовет Кхорх, видя, как тот бросается наперерез летящему всаднику, что уже выхватил из ножен огромный меч.

 - Пусти, пусти, - придушенно кричит мальчик, прижатый Матенаис, упавшей на землю. Второй всадник почти настигает их. Тяжелые копыта стучат совсем близко. Призрак проносится мимо. А Кхорх неимоверным усилием выворачивается из-под матери, вскакивает и бросается назад. Она кидается следом.

 - Ищите мальчишку с пятном на плече! – слышит Матенаис за спиной, оборачивается и тут же оказывается сбитой с ног. Накатывает удушливо-страшная темнота, но острая боль возвращает ей способность снова видеть и слышать.

 Кхорх! Он ищет Кхорха!

 Она поднимается и бежит наугад. Мимо пылающих хижин, мимо вопящих соплеменников, мимо хрипящих и обезумивших от запаха крови и дыма лошадей и их ужасных всадников, которые явились убивать. Да, на этот раз эверцы пришли ни увести новых рабов, ни угнать скот, ни сжечь дома. Они привели за собой смерть. И тот, рогатый с большим сердоликом на груди – страшнее всех! Ему нужен ее сын!

 Как будто вечность бежит она сквозь мелькание чудовищных теней и всполохов рыжего огня. Как будто вечность длится эта жестокая бойня.

 - Кхорх!

 Каким-то чудом Матенаис находит его первой.

 Он лежит на распростертом теле отца и воет в голос. Женщина падает, хватая его за ноги и удерживая рыдания, что рвут ей грудь.

 - Пошли! – она встает, не выпуская сына и тщетно пытаясь оторвать его от мертвого Хсарта.

 - Пусти! – визжит мальчик, и шкура пумы, что носил его отец, оказывается у него в руках.

 А Матенаис вдруг замирает. Потом медленно оборачивается и видит Хэта.

 Он спокойно стоит возле своей хижины и смотрит в их сторону. Нет, смотрит прямо ей в глаза…

 Потом, замахивается, отклоняясь назад, и бросает копье. Женщина наблюдает, как крутясь, оно пронзает зыбкое пространство. И, будто, замирает на миг время, когда древко с костяным наконечником настигает человека с рогатым черепом…

 На этот образ наслаивается другой, и вид унылой пустыни, что простирается вокруг, озадачивает и тревожит ее. Серо-седая земля, бесцветное вечернее небо и это мертвое корявое дерево, сожженное грозой – все это будто хорошо знакомо. Матенаис оглядывается и замечает в отдалении  нескольких человек, в одном из которых узнает своего уже повзрослевшего мальчика.

 - Кхорх! – зовет она.

 Но он не слышит, как и те, что окружают его.

 - Ну, что, гаденыш? – говорит подросток, который на голову выше ее сына. Она узнает Стехта. – Поговорим? Здесь нам никто не помешает.

 - Чего тебе? – равнодушно вопрошает Кхорх. – Говори.

 - Куда ты дел Хэта, поганец? – начинает злиться Стехт, подходя ближе к противнику. – Ты убил его? Убил! Я видел твои окровавленные руки! – он легонько подбрасывает и ловко ловит короткую, увесистую дубинку. – А ты знаешь, что бывает с теми, кто убивает малуса и скрывает это? Знаешь, змееныш!

 - Кхорх! – изо всех сил кричит Матенаис и бежит к нему, но налитые тяжестью ноги совсем не слушаются ее.

 А небо над головами мальчишек начинает быстро темнеть. Едва заметные змейки молний проскальзывают в нем. И в этой мрачнеющей, грозной сини проступает огромное лицо мертвого вождя. Растягивая губы в оскале, он жадно смотрит вниз.

 - Кхорх!

 Стехт набрасывается на него и легко валит на землю. Но после короткой и ожесточенной борьбы, ее сын вдруг раскидывает руки, только что душившие противника, и начинает смеяться, глядя в небеса, уже готовые обрушить на его врагов свой гнев. 

 Женщина падает, проваливаясь в черную бездну…

 И, вскрикнув, просыпается…

 - Привиделось чего? – Тенаит наклонилась, осторожно убирая с её лица налипшую прядку. – Позвать господина?

 - Господина, - прошептала Матенаис, вслушиваясь в звучание этого слова. – Он теперь – господин, - она криво усмехнулась. – А когда-то Кхорха называли гаденышем, и каждый считал своим долгом плюнуть ему вслед. Его не любили в племени и боялись, и я не понимала – почему. Теперь понимаю, - добавила она и прикрыла глаза. – Многое открывается мне только теперь, по прошествии стольких лет. Моя болезнь будто подарила мне способность видеть то, что случилось с ним раньше. Знаешь, Тенаит, после смерти отца и Хэта, он так долго был изгоем, и даже поговорить мог только со мной, но никогда ни в ком не нуждался. А сейчас, мой сын – улхурский властелин, и уже давно гниют в земле все проклинавшие его. Но отчего же мне так страшно? Так страшно, Тенаит! – женщина крепко схватила сиделку за руку, глядя на нее темнеющим взглядом, что всегда предвещало новый приступ.

 - Успокойся, я же с тобой.

 - Ты? И она со мной, слышишь? – Матенаис затравленно покосилась в сторону и отвела глаза.