Сталинъюгенд - Алексей Кирпичников

Покинув кабинет Хозяина, главный чекист с радостью понял, что ни в чём не ошибся, как не ошибся позавчера и его шеф Берия — Сталин действительно пропустил мимо ушей информацию о трагедии. Смерть детей и даже фигурировавший в деле пистолет Вани Микояна остались для него второстепенными, а вот сведения о «тайной организации», действовавшей под руководством Владимира Шахурина, да ещё использовавшей фашистскую символику, показались Иосифу Виссарионовичу событием государственной важности.

Меркулова удовлетворило, что Хозяин задал чёткие рамки полномочий следствия. И хотя эти полномочия имели существенные ограничения, в чём-то связывая руки, нарком был теперь ограждён от возможных ошибок, поскольку действовал по сталинской инструкции и уже не мог запутаться в паутине возможных интриг между Берией и Микояном. Ещё больше его обрадовало, что Вождь разрешил разыгрывать комбинацию вместе с оберчекистом — конфронтация с куратором госбезопасности не входила в планы Всеволода Николаевича.

К моменту появления в его кабинете Меркулова, Сталин уже знал от Поскрёбышева о деталях убийства и самоубийства. Хотя Хозяина совершенно не взволновал поступок Вани Микояна, он с удовлетворением занёс этот фактик в досье. При случае и при необходимости оплошность подростка с оружием могла оказаться той последней каплей в компромате на Микояна, который позволил бы без шума свалить его, когда придёт время.

А вот организация «Четвёртая Империя» затронула Вождя по-настоящему. И сразу по трём причинам.

Во-первых, окажись в действиях детей члена Политбюро реальный антисоветский умысел — в компромате на него появлялся уже не штрих, а хорошая, полновесная «страница».

Во-вторых, Сталин не терпел никакого вероотступничества, в каком бы виде оно не проявлялось, пусть, даже, и в играх школьников. И здесь он не шутил. Ему требовалось абсолютно точно выяснить: Гитлер и Ницше будоражили только воображение лидера учеников Владимира Шахурина или ими оказались отравлены мозги и души остальных детей его приближённых?

В-третьих, совсем незадолго до выстрелов на Каменном мосту, Иосиф Виссарионович столкнулся с одной проблемой, решение которой вскоре обещало стать для него актуальным. Обкатать этот вопрос ему показалось удобным при расследовании дела о «Четвёртой Империи», поэтому Сталин прекрасно знал, почему он удержал Меркулова от резких действий в отношении «заговорщиков» и зачем потребовал у наркома госбезопасности соблюдать УПК.

Но в планы Вождя пока что совершенно не входило информировать об этом Меркулова, Берию или кого-либо третьего.

Анализируя протоколы тайной организации, ни Берия, ни нижестоящие не посчитали существенным, что заключительный протокол, где игра «в тимуровцев» превращалась в нечто дурно пахнувшее и где в первый и последний раз появились термины из атрибутики гитлеровского рейха, не подписал ни один участник общества, кроме Шахурина. Также остались пустыми графы «уведомлён» в указах пятнадцатилетнего «рейхсфюрера» о присвоении «званий» Лёне Реденсу и Артёму Хмельницкому. Чекисты считали, что мысли волевого парня с избыточным воображением были автоматически делегированы в головы остальных ребят, но, получив указания Вождя действовать в рамках УПК, Всеволод Николаевич всерьёз задумался над этой проблемой. В конце концов он решил сразу обратиться к Берии. Выслушав подробный доклад, Лаврентий Павлович коротко распорядился:

— Посиди, покумекай, как ты видишь возможные направления расследования, и доложи варианты. Я посмотрю, посоветуюсь с Иосифом Виссарионовичем и дам инструкцию о дальнейших действиях.

Поговорив с шефом, Всеволод Николаевич вызвал следственную бригаду — генералов ГБ Влодзимирского, Сазыкина и Румянцева. Когда они вошли в кабинет наркома, тот уже составил примерный план, однако мнение наиболее опытных следователей, делавших ручными самых неподатливых обвиняемых, представлялось совсем немаловажным.

— …Ну, что думаешь по поводу Шахурина-младшего? — сразу же перешёл к делу нарком, обращаясь к Влодзимирскому. — Говори, не стесняясь, — налицо антигосударственная организация.

— Товарищ народный комиссар, мы уже обсуждали возможные сценарии и видим здесь, собственно, два дела. Первое, в связи с убийством, против Вано Микояна за передачу пистолета Шахурину. Второе — значительно серьёзней — антисоветская организация, отягощённая букетом добавочных статей: группа, подготовка теракта и так далее… А какой материал изъяли! Всё документально, с подписями каждого. Если «фюреров» хорошенько потрясти — шороха наведём!

— Правильно думаешь, но не забывай, что как раз под «фюрерами» подписался только Шахурин. Остальных автографов нет.

— Да они просто не успели!

— Ну, это пока не факт. Это надо проверить. Значит так… оперативно подготовь записку о возможных направлениях расследования. И не стесняйся наличием высоких имён. Наверх передадим оба варианта. А какие из них используем в дальнейшем, нам укажут. Тогда и получишь генеральную установку. Теперь главное! Слушайте внимательно! Я получил от товарища Сталина однозначную инструкцию — вести расследование строго в рамках УПК. Понимаю, что это непривычно и усложнит задачу, но… рассчитываю на ваш опыт.

— Будет исполнено, товарищ нарком. Есть ещё один вопрос.

— Какой?

— От прокуратуры нам «в помощь» отрядили Шейнина. Он дёргается. Как прикажете взаимодействовать?

— А вы ему материалы с обыска посылали?

— Так точно.

— Тогда никак. У него все бумаги есть — вот пусть в них и ковыряется… в рамках своих полномочий.

— Всё ясно. Разрешите идти?

— Идите.

Три комиссара госбезопасности выстроились в ряд и чуть не строевым шагом двинулись из кабинета начальника на передовую, где против них ощетинилась и грозила начать боевые действия террористическая организация «Четвёртая Империя».

Уже через четыре часа дежурный секретарь положил на стол Меркулова папку с докладом Влодзимирского. Драматург отложил в сторону пьесу, куда вносил последнюю правку, и начал внимательно изучать материалы от начследа.

Особо секретно.

Народному комиссару Государственной безопасности СССР, комиссару госбезопасности 1-го ранга товарищу Меркулову В.Н.

План расследования уголовного дела № 17371/43-ОВ от 03.06.1943

(докладная записка)

Товарищ народный комиссар!

В рамках расследования уголовного дела № 17371/43-ОВ, возбуждённого по факту убийства Н. Уманской, следствие располагает на сегодняшний день следующей неопровержимой информацией, касающейся как непосредственно самого факта убийства, так и фактов антисоветской, преступной деятельности ряда лиц, вскрывшихся в результате оперативных мероприятий.