Святые Бенгалии - О.Б.Л. Капур

Одним днём, когда Тарини Бабу пришёл из офиса, он увидел Джагата, корчившегося от острой боли в желудке. Позвали доктора. Он поставил диагноз: пациенту дали яд, и предпринял соответствующие меры. Больной почувствовал себя лучше. В доме не было никого, кроме повара и слуги, причём первый уже сбежал. Слугу допросили с пристрастием, и он признался, что сговорился с поваром отравить Джагата, потому что они погрязли в воровстве, и его присутствие стало помехой.

Тариничаран хотел сдать слугу в полицию. Но Джагат сказал: «Дада! Средством от преступлений является не наказание, а раскаяние. Прости его, и он раскается». Тарини Бабу пощадил отравителя, но нашёл не совсем нормальным оставлять его в одном доме вместе с Джагатом. Он отправил брата к Голокамани, младшей сестре Дигамбари Деви, чей муж Прасаннакумар Лахиди был известным адвокатом в надежде, что в их доме ему обеспечат более надёжный присмотр. Лахиди Бабу определил Джагата в школу в Пабане.

С этого места началась его карьера великого святого и спасителя человечества. Искра, тлеющая в его сердце, воспылала огнём. Он мало интересовался получением образования, хотя успешно сдавал все экзамены. Однако сейчас для него обучение стало лишь формальностью, поскольку он уже достиг очень высокого уровня бхакти, который является вершиной любого образования. Сейчас он всегда совершенно терялся в мире бхавы и лилы. Ему с самого рождения нравился киртан, но теперь он стал сердцем и душой его жизни. Как только звуковые волны достигали его ушей даже с большого расстояния, он тут же начинал танцевать и терял внешнее сознание. Его тело дрожало, слёзы струились по щекам, из каждой поры кожи сочились капельки крови, и иногда полностью прекращалось дыхание.

Однажды он смотрел спектакль о Дхруве. Лишь только Дхрува начал петь: «Котхая падма палашалочана Хари — О! (О! Где лотосоокий Хари?)» — он задрожал и упал без памяти. На спектакле присутствовал известный доктор из Калькутты Чандрашекхара Кали. Сперва он определил состояние Джагата как эпилептический припадок, но затем после более внимательного обследования нашёл, что в его теле пропал пульс. Также прикосновение к якобы эпилептику возбудило в теле доктора саттвика-бхавы, и он ощутил в себе неуёмное желание танцевать и петь: «Харибол!»

Как-то Джагатбандху принимал омовение в реке Ичхамати и услышал пение пастухов: «Ара кабе декха хабо джугала рупа экашане! (О! Когда же я увижу божественную чету, сидящую вместе?)» Заслышав песню, он тот час же потерял сознание и свалился в реку. Люди, стоявшие рядом, выловили его из реки и положили на берегу. Он долго не приходил в сознание. Какой-то Бабаджи вайшнав сказал: «Он в бхава-мурчхе[148]. Давайте встанем вокруг него и будем воспевать Харинаму». Все запели, хлопая в ладоши: «Харибол! Харибол!» Джагатбандху открыл глаза, но ещё долгое время оставался охваченным бхавой.

Джагатбандху находился в состоянии божественного сумасшествия из-за своей необыкновенной преданности Харинаме. Он также нашёл себе сумасшедшего друга в Харане. Харна — это имя нового друга, однако все называли его Кшьяпа[149] Хараиа. Местных жителей крайне удивляла их дружба, поскольку с виду они были полной противоположностью друг другу в характере, внешности, в образе жизни и поведении, и почти во всём внешнем. Джагат отличался необыкновенной красотой, в Харана — уродством. Джагат олицетворял собой опрятность и чистоту, а Харана был всегда грязен. Джагат принимал омовение три раза день и носил белые одежды, выстиранные собственными руками до безупречной чистоты. Он даже не прикасался к чужой постели или ношенным вещам, а его друг одевался в тряпки, латанные лоскутьями от старой грязной одежды, которую он находил где попало, и по виду его чумазой наружности можно было понять, что тот никогда в жизни даже не притрагивался к воде. Он селился в заброшенных местах Пабаны, где находил какое-нибудь полуразрушенное строение. Из щелей в стенах этих развалюх даже днём шипело множество змей. Вся территория вокруг его жилища была захламлена старыми сломанными глиняными горшками, которые он собирал на разных помойках, в некоторых из них ещё оставались объедки испорченной, гниющей еды.

Джагат всё ещё находился в цветущей молодости, но возраст Харана не поддавался определению. Он помнил свадьбы бабушек и дедушек множества пожилых людей Пабаны. Люди называли его трикалгья[150] и вакшидха[151]. Что бы он ни сказал о каком-нибудь человеке, даже мимоходом, всегда сбывалось. Однако он отличался грубым поведением и речью, наполненной ругательствами, поэтому люди посещали его очень редко. Но подобно тому, как только ювелир знает ценность камня, Джагатбандху испытывал к нему большое уважение и любовь и с почтением обращался по имени Шива, а Харан в свою очередь ласково называл своего молодого друга Джага. Безупречно чистый и свежий, как только что распустившийся цветок, Джагатбандху часто приходил к нему и обнимал, несмотря на его грязное, уродливое и дурно пахнущее тело, так, как будто отшельник вечно принадлежал ему, и он любил его больше жизни. С любовью заключив его в свои объятия, Джагат говорил; «О! Шива». На что Харан от всей души отвечал: «О! Джага». Они продолжали повторять имена друг друга до тех пор, пока оба не погружались в према-самадхи. Даже в отсутствии Джаги Шива часто, подобно человеку, находящемуся под интоксикацией, стеная; «Джага! Джага!» Было очевидно, что он испытывал от этого процесса такое же удовольствие, как от взаимных объятий с ним. Харан довольно часто приходил в дом Прасаннакумара Лахиди, и Голокамани Деви сердечно кормила его. Как-то он, загадочно взглянув на неё, сказал: «Обрати внимание Диди! Джага не является обыкновенным человеческим существом. Джага — раджа, а мы все его праджа (подданные)». Также известно, что Джагатбандху как-то поведал своим наперсникам: «Шива — действительно настоящий Шива и Адвайтачарья в Гаура-лиле, живущий здесь под видом Харана со времён завершения развлечений Гауранги».

Когда Джагатбандху поселился в Пабане, он стал кумиром местной молодёжи. Молодых людей восхищала его красота, сверхъестественные сияние и аромат тела, высоко религиозный и строго дисциплинированный образ жизни, благочестие, духовность и любовь. Они испытывали сильное желание предаться его стопам, чтобы он руководил ими и сотворил из них подобие себе.

Джагатбандху лишь только ждал такой возможности. Он стал наставником молодёжи. Его наставления выглядели следующим образом:

Практикуйте брахмачарью и проповедуйте другим поступать также.

Что бы вы ни делали, делайте для Говинды, понимая, что Он есть причина всякой деятельности, а не вы.

Если во время практики дхармы[152] случаются какие-либо неприятности или несчастья, встречайте их смело и терпеливо, поскольку дхарма — это Кришна.

Не говорите о