В огонь - Валерий Терехин

– Пресс-с-службу з-заказ-зывали?..

– А, явился не запылился… А мы уж думали каюк москвичу… Незнакомый бородач захлопнул дверь, запер её на засов, включил свет в прихожей и отпрянул.

– Да тебе переодеться надо… Ты что, из могилы вылез?.. Через ко́су прошел?.. Ну, ты герой…

Снаружи послышался ужасающий грохот, сопровождаемый звоном бьющегося вдребезги стекла: штормовой атлантический вал, облапив косу, влепил двойной джеп неприятельскому маяку.

«Старорусская кладка, не прошибёшь…»

Впервые за много часов почувствовав себя в безопасности, счастливо оскалился, словно стерилизованный имбецил, оторвал от живота сумку и протянул технику-смотрителю:

– Я – мос-ск-каль… Т-там… с-с-вино-но-гол-ловые… «Опять успел…»

Последняя мысль подкосила ноги, и он провалился в никуда.

– Рота, подъём!.. – затверженный с армейской юности приказ сорвал пелену глухоты с ушей. – Хватит дрыхнуть, Ванёк! Ты москаль – значит солдат русской армии.

Встрепенувшись, приподнялся на скрипучей койке, откинул колючее одеяло и, протерев лопатками кирпичную кладку, уселся по-турецки. Открыв глаза, сразу зажмурился.

По заляпанной грязью оконной раме метались солнечные блики, непривычные после вчерашнего сумрака. Из распахнутой фрамуги струился ветерок. Рядом шелестели на верёвке очищенные джинсы и выстиранная рубашка. На подоконнике сушились промытые кроссовки.

– Г-г-г-д-д-е д-д-ок-ку-ку-мен-нты?..

Коренастый, жилистый, усатый мужик перетирал его бесцветными глазками, шевеля оборками бровей, и, наконец, поднёс к губам бутылку. Пахнуло сливо́вицей.

– На, отхлебни, расслабься… Твоё всё на столе лежит. А ди-ви-ди уже в работе…

«Доверять ему, не доверять, это как повезёт… И ухмылка моржовая, заёжистая…»

Пришлось промокну́ть горло фруктовой горилкой.

– Тут рядом душ, иди, помойся, потом потолкуем. И поторопись обсохнуть, к полудню выдвигаемся в город…

Скинув с себя всё, спешно стирал пропахшее по́том, тиной и илом бельё, приводил себя в порядок. Как приучился с тех давних пор, когда после марш-бросков по молдавской жаре военный билет в нагрудном кармашке хэбэ превращался в клочок липкой бумаги и, чтобы приготовиться к построению, достаточно было напялить на себя стиранное исподнее, а поверх него солдатское обмундирование, которое через несколько минут пропаривалось досуха палящими ультрафиолетовыми лучами.

«А кроссовки как новенькие. Хорошо, что на воздушной подушке, а то бы вчера не добежал… Научились ча́ны делать лучше, чем Adidas, за которыми лет двадцать пять назад народ давился почём зря в советских очередях…»

Помывшись, вытер пол и выжал тряпку в раковину. Потом подкрался к окну и окунулся в солнечный поток, источаемой небесной голубизной.

«Без утюга никак, ишь как глиссирует. А еще есть автономный электрогенератор, казённый, на солярке. Им здесь на двухкамерный рефлектор хватает и на жизнь. Зато простые смертные на Камарова маются: с элетроэнергией облом. Ко́су обслуживает слабенькая подстанция, пробки сикось-накось, по вечерам вырубаются. Видать, и сейчас обесточили до самого города. Это ж сколько моло́чки и мяса в холодильниках стухнет!.. Опять отдыхающие заскандалят, начнут требовать возврата уплаченных вперёд денег, уезжать восвояси на перекладных. Хозяева частных гостиниц снова перекроют въезд на ко́су у базы “Дельфин”, как прошлым летом. А потом свара с милицiантами, и побоище с разгоном… И в порту морозильные камеры с пиленгасом на экспорт уже потекли. Рефрежираторные перевозки в России отменены, довезут и так до Таганрога, а оттуда в Москву, обработают, чтоб запаха не было и через восемнадцать суток швырнут якобы свежую нарезку на прилавок… А, сейчас везде так… Как вверху, так и внизу. Ишь, как жарит!..»

Бросив бельё на дымящийся подоконник, сдвинул поперёк дежурки табуреты, уложил толстую доску, расстелил на неё одеяло, прогладил джинсы и рубашку, потом стремительно высохшее исподнее, побрился и через полчаса был готов к очередной вводной беседе.

«Снова придётся слушать ценные указания… Я родился под знаком Рыбы. Самый захламленный знак зодиака, мы всегда молчим, или плывем по течению к кому-нибудь в се́ти, или против течения, нерестимся и исчезаем. Я – рыба глубокого заплыва. Выплыву и на этот раз. Пусть ерепенится, на то он и морж – льдина с корж. Выслушаю инструкцию очередного начальника, и всё сделаю по-своему…»

Лёгкий на помине, зашёл техник-смотритель, без единого слова смерил его, принарядившегося, тревожными глазами. Затем приторно расплылся, похлопал по плечу, поманил в столовую и заворковал.

– Угощение скромное, Ванёк, не обессудь… Как гласит украинская пословица, “не всяка хмара з громом, а хоч з громом, то, може, не гряне, а хоч i гряне, то не по нас, а як по нас, то може, тiльки опалить, а не вб’є”. Вот, ещё со школы помню…

«Волнуешься. И настроение у тебя скверное, меня не обманешь. Видать, наслышан про Пашу Цеверимова, вот и дёргаешься, поскорее бы меня выпроводить. Вроде выпивши…»

Узрев на белоснежной скатерти вареники с трепангами, обжаренными в луке и перце напополам с баклажанами, он уже ни о чём не думал и ничего не слышал. Избоченившись на стуле, уплетал за обе щёки честно заслуженное угощение, поддакивал. Техник-смотритель подливал себе сливовицы, пустомелил ни о чём.

– …И на врубовой машине, “пока грiм гряне”, бо “як гряне, то вже не втечеш”»… За здоровье!.. Любая врубовка работает в прямой, не искривленной лаве… И я человек прямой и тебе повторю: хай живе наш рiдний батько Сталiн… Прозит!..

Моржеватый мужик впаривал анекдоты, вворачивал скороговоркой шахтёрские прибаутки, и ни с того ни с сего потянулся к стене, где болтался на честном слове засиженный болотными мухами репродуктор. Хозяин с усилием крутанул заскорузлый верньер.

Внезапно зазвучало проводное городское радио. Взбудораженный диктор, изъясняясь на обёрнутом суржиком и мовой ломаном русском, эмоционально излагал ночную хронику.

– …А где ж сховались коррумпированные депутаты во ронцiвского горсовета, где тусовался ихъ хвалёный керiвнik-москаль, бизнеса гений?.. Да они не просыхали от кремлёвской водки в своем бункере с колоннами!.. И тiлькi руководство порта решило не сдаваться и защитить громадян от стихии. Ещё не перевелись мачо в Запорiжжа!.. На центральную набережную пригнали тринадцать груженых углём вагонов. И самостiйные залiзнiчные рельсы выдержали напор атлантического вала. Теперь боязливым россиянам нечего бояться учений атлантического военного блока!.. Ни один натовский корабль не удержался бы на рейде в такую погоду!.. Ветер гнал с моря двухметровый вал со скоростью двадцать четыре метра в секунду!.. Жители доходных домов и коммерсанты наперебой жалуются, вот, дескать, не отгородили их элитное жильё от волн, спугнули богатых постояльцев. А что, может, это к лучшему? Чего их жалеть, с их перевёрнутыми “Лексусами”, выбитыми стёклами, пускай рихтуют, деньги распыляют, рабочие места создают…

Ещё немного официальной хроники. В городском штабе по ликвидации последствий урагана нам сообщили, что затоплено сорок восемь зданий, повалены десятки деревьев на всем протяжении шоссе, ведущего к государственному заказнику “Оголовок Вронцiвской ко́сы”… Жертвами стихии в самом центре возле фонтана стали двое молодых людей с ровенщины. Они пытались укрыться в музыкальном кафе, но ребят выпроводили на вулiцу как раз в тот момент, когда смерч ворвался в старый город. Ветер смял бигборд с электрощитовой рекламой, сорвал провода и юноши похватались за оголённые концы. Удары высокого напряжения оказались смертельными для обоих… По некоторым сведениям, список жертв пополняется… Слушайте следующий выпуск новостей!..

«Вот так искупался … Прощальный марш-бросок по Воронцовской косе. Зато теперь домой. Или нет?.. Чего зыркаешь, усатый морж. Знаю, сейчас подкинешь дембельскую работу… Давай, не тяни, мне всё равно деваться некуда».

Прихлебывая чай из простенькой фарфоровой чашки с отбитой ручкой, он хрумкал печенье и завистливо косился в распахнутое окно. На сотню метров вперёд расстилалась буйная осока, с качавшихся у ограды стеблей свешивались посверкивающие бусинки росы, а вдалеке, из-за кривых переломанных олив, искрила упокоенная морская гладь, куда уже поплелись с утра завзятые рыбаки – профессиональные безработные.

Развалившийся напротив техник-смотритель насупился, жевал его клыкастыми зрачками. Наконец хозяин маяка изрёк:

– Щас рванём на автовокзал.

– З-зачем? – раздражение, давно переполнявшее душу, выплеснулось неожиданно: смертельная усталость давила на плечи и мутила разум.

– Зач-чем?! – передразнил здоровенный дядька, и хитро сощурился. – Затем, что засветился ты не в меру, и едва не провалил адрес… Гнались ведь за тобой, Ванёк?!..

Пришлось утвердительно кивнуть.

– А я не удивлён. Тут у нас серьёзные деньги прокручивают, рубят всех под чистую. Слыхал, небось, во время Крымской войны при Николашке Первом город бомбардировали англичане?.. Повадились и теперь в залив заходить, в порту швартуются. В Гелическе порт обанкротили, бездельников этих перевели к нам на баланс. Воронцовский торговый порт зарплату им перечисляет… Оборудование распродали, а документацию на доки и пирс помаранчевые сдали через посредников америкосам, прямо в Кiев, в посольство ихнее, самому послу Тейлору… Сволочи!.. Теперь причалы в Гелическе будут реконструировать под стандарты захода судов НАТО. И мосты через Днепр в областном центре запроектированы намного шире, чем в официальном меморандуме. Ширина полос такая, что четыре колёсных разъедутся, а если надо, дорожное покрытие выдержит и гусеничные танки… И пандусы с прибамбасами… В общем, всё против нас! И Беспека прессует…