Девушка с голодными глазами - Маша Царева

– Ну-у, – замялась я.

– Вот именно! – перебила Мила. – Сказка про Аленький цветочек – это пережиток прошлого.

– Ладно, давай к делу. Ты поняла, что больше его не увидишь, и решила измениться? Ради внезапного помутнения рассудка, любви с первого взгляда, солнечного удара?

– У меня словно открылся третий глаз. Я вдруг в одночасье осознала законы, по которым строится московская любовь. Если играть не по правилам, никогда не будешь на плаву. Я вернулась домой, открыла холодильник, схватила мешок для мусора и безжалостно выкинула все, в чем содержалось больше ста пятидесяти калорий. Я подписалась на Shape и на ближайший гонорар купила степпер. Я начала принимать витамины, антидепрессанты и таблетки для подавления аппетита. Я впервые в жизни купила туфли на каблуках и взяла уроки дефиле в ближайшем к дому модельном агентстве. Дальше – больше. Я потратила все сбережения на роскошное платье и новый цвет волос. Сделала отбеливание зубов, а в правый клык вставила крошечный бриллиантик. Научилась рисовать стрелки на верхних веках и не ржать, как пьяный конь, когда кто-то рассказывает анекдот. Я по-прежнему работала светским обозревателем, бывала на тусовках. Только теперь я не просто слонялась из угла в угол или набивала живот фуршетными закусками. Я присматривалась к светским телкам, фотографировала их, прислушивалась, как они говорят, что говорят. В моем лэптопе есть даже специальный файл – подробное досье на каждую мало-мальски известную светскую девицу. Они и сами не знают, что стали моими учителями. Я возвращалась домой и репетировала у зеркала, пытаясь сымитировать поворот головы Цейтлиной и улыбку Фриске.

– Ну ты даешь, – восхищенно присвистнула я, – я бы так не смогла!

– А вот я постепенно втянулась. Самым сложным была диета. Ты же знаешь, я всегда носила сорок восьмой размер. А ему нравились миниатюрные нимфы. Я дурела от голода, не могла уснуть, рыдала. Горстями жрала отруби. Меня тошнило от обезжиренного творога. По ночам снился торт «Наполеон». Но со временем удалось решить и эту проблему.

– И как же ты ее решила? – я заинтересованно подалась вперед.

– Я сделала операцию, – выдержав эффектную паузу, объявила Милка.

– Какую еще операцию?

– Усечение желудка, – сказала она таким будничном тоном, как будто бы речь шла о невинном выдавливании прыща.

– Что-о?

– Неужели никогда не слышала? Между прочим, очень популярный метод. Тебе хирургическим методом уменьшают желудок. И ты физически не можешь много есть. Сто граммов творога, и ты уже чувствуешь себя как после обильного ужина в баварском ресторане.

– Но это же… больно, – я была потрясена.

– Еще как! – гордо повела плечом Милка. – Но и у боли есть свои плюсы. Первый месяц я почти вообще ничего не ела и сбросила десять килограммов. Потом можно каши и протертые овощные пюре. Диета хуже, чем у язвенника. А потом постепенно возвращаешься к привычному рациону. Только ешь в двадцать раз меньше, и чувства голода никакого… Вер, да не смотри ты так на меня, половина Москвы с усеченными желудками ходит, а ты как будто с Луны свалилась.

– Просто… Все это как-то неожиданно, – выдавила я. – Не знаю, смогла бы я решиться…

– Ну результат же тебе нравится, – самодовольно улыбнулась Милка.

– Еще бы, – я вздохнула. – Ты всегда была симпатичной, но сейчас просто топ-модель.

– Вот и мой так говорит. Кстати, я не закончила историю. Когда я почувствовала себя готовой к встрече, я ему позвонила. Хорошо, что номер не изменился, а то такие мужики меняют sim-карточки через день. Естественно, он меня не вспомнил. Я что-то наплела, предложила ему принять участие в фотосессии, как-то уломала его на встречу. И на этот раз все было по-другому.

– Он тоже в тебя влюбился? – недоверчиво спросила я. Милкина история была слащавой до неправдоподобия. Если бы не ее новое тело, если бы не ее впечатляющий брильянт, я бы скорее всего подумала, что она фантазирует.

– Не сразу. Но он смотрел на меня другими глазами. Если тогда, в «Пушкине», я чувствовала себя кем-то бесполым, то теперь… Он смотрел на меня как на женщину. Как на красивую женщину. Заинтересованно. Соблазняюще. Он попросил мой телефон. Пригласил на свою яхту… Дальнейшее было делом техники. Все-таки по сравнению с его подиумными куколками у меня явные преимущества. Университетское образование, например. Понимаешь, внешность – это не все. Но и без нее никуда, это как бы входной билет.

– Впечатляет, – протянула я.

– Ладно, что мы все обо мне да обо мне, – рассмеялась Мила. – Ты-то как? Я слышала, с Гениальным Громовичем развелась?

– Так и есть. Не сошлись характерами.

– Он никогда мне не нравился. Чудак и мямля. И единственный мужчина, который мог носить бежевые носки.

– Зато он их гладил после стирки. Это мой главный культурный шок минувшей пятилетки, – улыбнулась я.

– И с кем ты сейчас?

– Да так, – неопределенно пожала плечами.

– В свободном полете, значит, – прищурившись, резюмировала Мила.

– А что, есть кто-нибудь на примете? У твоего Мистера Совершенства имеется лучший друг, которому нужна слегка располневшая блондинка с отличным чувством юмора и патологической неспособностью вести домашнее хозяйство?

– Надо подумать, – на полном серьезе откликнулась она, – только ведь ты понимаешь, что тебе… Ну, в общем…

– Придется похудеть, – закончила за нее я. – Именно этим я с переменным успехом и занимаюсь последнее время. Шесть килограммов в минусе. Спокойная семейная жизнь, знаешь ли, осела на талии плотным жирком.

– Так чего ты мучаешься, сделай операцию! – удивилась Милка. – А остальному я тебя научу. Тебе будет гораздо проще, чем мне, ведь ты пойдешь по проторенной дорожке. Я отведу тебя к своему стоматологу и стилисту, дам поносить свои туфли, прочту свой заветный файл, познакомлю с нужными людьми.

– Я не такая отчаянная, – поежилась я, – мне ни разу в жизни не делали общий наркоз… И я чудовищно боюсь боли.

– Но игра стоит свеч, – без улыбки сказала Мила. – Обратить на себя внимание в городе, полном красивых сук, – это война. А ты когда-нибудь слышала о сражениях, выигранных без боли и потерь?

На следующий день Мила собиралась преподнести мне первые уроки московского выживания. Мы встретились ранним утром – у светских девушек вроде моей подруги оно начинается примерно в полдень. Мила пригласила меня к себе. Теперь она жила не в захламленной съемной однушке, где упитанные тараканы наблюдают за твоими передвижениями изо всех щелей, обои в коридоре исписаны телефонными номерами каких-то случайных людей, а незнакомая соседка сверху заунывно, как бензопила, визжит на своего не сделавшего уроки отпрыска. Мила нового формата обосновалась в элитном пентхаусе – ее семикомнатная квартира занимала два последних этажа новостройки на берегу Строгинского залива. Консьерж ранее, видимо, служил в Интерполе, ибо допросил меня с пристрастием, долго листал паспорт и, кажется, сомневался, достойны ли мои сандалии топтать дорогой мрамор местного холла.