Хроники Амбера. Том I - Роджер Желязны

Позже — и снова я не знал, сколько времени прошло, — какой-то здоровенный мужик, видимо, сутенер той самой девицы, явился и стал бить меня по лицу, рывком. пытаясь поставить меня на ноги. Я вцепился в его правое плечо мертвой хваткой и буквально повис на нем. Этот тип уже почти вышвырнул меня за дверь, но когда до меня дошло, что я вот-вот снова окажусь на холодной улице, я еще теснее прижался к нему, как бы протестуя против такой несправедливости. Я сжимал его плечо изо всех оставшихся еще во мне сил, бормоча едва слышные и полубредовые мольбы.

Потом сквозь пот и слезы, заливавшие мне глаза, я вдруг ясно разглядел его лицо, услышал его пронзительный крик, увидел раззявленный рот, полный гнилых зубов… Его правая рука в том месте, где я вцепился в нее, была сломана.

Он отшвырнул меня левой рукой и, подвывая, упал на колени. Я сел на пол, и на какое-то мгновение голова моя прояснилась.

— Я… я… останусь здесь, пока мне не станет лучше. Убирайся. Вернешься — убью.

— У тебя чума! — крикнул он. — За твоим трупом и так придут завтра! — Он сплюнул, поднялся на ноги и, спотыкаясь, вышел из комнаты.

Я кое-как добрался до двери и забаррикадировал ее. Потом вернулся к постели, свалился на нее и заснул.

Утром, когда они явятся за моим телом, их ждет разочарование: несколько часов спустя я проснулся в холодном поту и понял, что лихорадка меня отпустила. Кризис миновал. Я был еще очень слаб, но соображал вполне нормально.

Мне стало ясно, что чуму я победил.

В шкафу нашелся мужской плащ, а в ящике стола было немного денег. Все это я забрал.

Потом опять вышел в ночь. То была Ночь Чумы, поразившей Лондон…

Я по-прежнему не мог вспомнить, кто я и что здесь делаю.

Вот так все и началось…

…Теперь я уже преодолел довольно значительный участок Образа. Огни у меня под ногами продолжали мигать, искры снопом взлетали при каждом шаге. Я полностью утратил чувство направления, неведомо где остались Рэндом, Дейдра и Мойра. Меня все время било током, глаза норовили выскочить из орбит. Потом в лицо будто вонзились иголки, а по спине пробежал холодок. Я стиснул зубы, чтобы не стучали.

Итак, память я утратил вовсе не в результате автомобильной катастрофы. Уже во времена Елизаветы I я не очень хорошо помнил свое прошлое. Флора, вероятно, решила, что после аварии память моя как раз восстановилась. Она же не могла не знать, в каком я до этого был состоянии. Мне неожиданно пришла в голову мысль, что Флора не случайно оказалась в Тени: ее прислали туда, чтобы следить за мной.

Выходит, я потерял память еще в шестнадцатом веке?

Точно сказать, конечно, было трудно. Это еще предстояло выяснить.

Я быстро сделал еще шесть шагов вперед и достиг конца изгиба. За ним начинался совершенно прямой участок Образа.

Я ступил на него и сразу почувствовал сопротивление, которое нарастало с каждым моим шагом, — Вторая Вуаль.

Потом был поворот направо, потом я еще раз свернул, и еще раз, и еще…

Я действительно был принцем Амбера. Нас было пятнадцать братьев — шестеро из них уже умерли — и восемь сестер; две из них тоже ушли в мир иной, а может быть, и четыре. Мы проводили немало времени в Тени, или в наших собственных мирах. В этой связи возникал хотя и чисто академический, но все же не лишенный философского смысла вопрос: мог ли тот, кто обладал такой властью над Тенью, создать собственный мир? И каким бы ни был окончательный ответ, судя по практическим результатам, мы такой способностью обладали.

Начался новый изгиб Образа. Я медленно продвигался вперед. Ноги будто приклеивались к полу. Один шаг, два, три, четыре… Я по-прежнему с трудом отрывал свои сверкающие огнями сапоги от пола, но шел дальше.

В голове звенело; сердце, казалось, вот-вот разорвется.

Амбер!

Идти стало гораздо легче, лишь только я вспомнил Амбер.

Амбер, самый величественный город, который когда-либо был или будет. Амбер был всегда и пребудет вовеки; любой другой город в любой точке времени и пространства — лишь отражение, бледная тень одного из мгновений жизни Амбера. Амбер, Амбер, Амбер… Я помню тебя. И никогда не забуду. Видимо, где-то в самой глубине моей души всегда жила память о тебе; в течение долгих столетий, проведенных мной в Тени Земля, сновидения мои были полны твоими золотисто-зелеными шпилями и круто поднимающимися ввысь террасами садов и полей. Я помню твои широкие площади, украшенные клумбами с красными и золотистыми цветами. Я помню, сколь сладостен твой воздух, помню твои бесчисленные храмы и дворцы, ту радость и наслаждение, что таил ты в себе и вечно будешь дарить людям. Амбер, бессмертный город, чью форму повторяют все прочие города, я никогда не смогу забыть тебя, как не смогу забыть и тот счастливый миг, когда в Образе Ребмы я наконец вспомнил тебя в сверкании стен и шпилей: когда после мучительного голода я наконец вкусил пищу и после долгих дней воздержания познал любовь Мойры. Именно тогда я понял, что никто не может сравниться с моей любовью к тебе, ибо само воспоминание о твоей красоте уже было для меня наслаждением. И даже сейчас, когда я стою у Двора Хаоса и рассказываю эту историю своему единственному слушателю, который, может быть, впоследствии перескажет ее другим, чтобы она не умерла вместе со мной, даже сейчас я люблю тебя, о мой город, править которым я был рожден…

Еще десять шагов, и вдруг передо мной возник водоворот огненных узоров. Я помедлил, изучая его… и холодные воды сразу смыли пот с моего разгоряченного чела.

То был сложный, дьявольски сложный узор. Я все еще медлил, и мне вдруг показалось, что вода вокруг забурлила, возникли стремительные течения, вполне способные вынести меня из этого зала. Сознавая, что если покину линию, не пройдя Образ до конца, то погибну, я не смел оторвать глаз от огоньков, что сверкали впереди, и поэтому не представлял: сколько уже прошел, сколько еще осталось идти…

Водяные вихри утихли так же внезапно, как и возникли. Ко мне вдруг вернулись воспоминания — о тех временах, когда я был принцем Амбера… Нет, о них я ничего не расскажу, эти воспоминания принадлежат лишь мне одному, некоторые из них связаны со злом и жестокостью, а некоторые — с высоким благородством. Это воспоминания моего детства, которое протекло в огромном королевском дворце, где над башнями гордо реяло знамя Оберона, моего отца, — на зеленом поле белый единорог, вставший на дыбы и обращенный вправо.

Рэндом проходил этот Образ. Даже Дейдра смогла его пройти. И я, Корвин, непременно пройду Образ до конца, как бы это ни было трудно.

Я пробился наконец сквозь огненный узор и вышел к Великой Кривой. И силы, что управляют Вселенной, сразу обрушились на меня, стараясь сломить мое сопротивление.

У меня все-таки было одно преимущество перед другими: я знал, что некогда прошел Образ, а значит, смогу пройти его вторично. Это весьма помогало справляться со страхом, который порой черным облаком окутывал меня, потом исчезал и возникал вновь с удвоенной силой, пытаясь со мной расправиться. Я упорно продвигался по Образу, постепенно вспоминая все: те столетия, что я провел в Тени, на Земле, и в других местах; многие из этих мест были мне дороги, особенно одно — его я любил больше всего на свете, если не считать Амбера.

Путь три раза круто изогнулся, затем последовал прямой участок, затем снова несколько крутых поворотов… И тут я с новой силой осознал то, чего, в сущности, никогда и не забывал: я обладал властью над Тенью.

Пришлось сделать еще с десяток крутых поворотов. Меня уже начало мутить. Затем последовал короткий изгиб, прямой участок и, наконец, Последняя Вуаль.

Каждый шаг вызывал адскую боль. Силы, управляющие Вселенной, старались сбить меня с Образа. Воды вокруг то были холодны как лед, то вдруг превращались в кипяток. Мне казалось, что сильные течения бьют прямо в грудь. Я боролся с этими силами каждым своим новым шагом, преодолевая их напор. Огненные искры из-под ног взлетали уже до пояса, потом стали достигать груди, плеч, замелькали перед глазами… И наконец окружили меня всего мерцающим облаком, так что я почти не видел Образа.

Еще один изгиб и за ним — полный мрак.

Шаг, другой… Последний шаг было сделать так трудно, словно я пытался проломить телом бетонную стену.

Но я все же сделал этот шаг.

И тогда наконец смог обернуться и взглянуть на то, что только что преодолел. Сил совсем не осталось, но я не мог позволить себе рухнуть на колени. Я был подлинным принцем Амбера, и, клянусь, ничто не смогло бы заставить меня унизиться в присутствии равных мне! Даже Образ!

Я небрежно махнул рукой туда, где, как мне казалось, они должны были находиться. Видели они меня или нет, это уже неважно.

Какое-то время я стоял неподвижно и размышлял.

Теперь я понял, в чем заключается могущество Образа. Пройти по нему в обратном направлении было бы уже совсем не страшно.