Заказное убийство - Сара Парецки

Она стояла на одной ноге, и лицо у нее было сморщено, будто она вот-вот заплачет. Я обняла ее одной рукой и усадила на невысокую ступень крыльца.

— Со мной все в порядке, — пробормотала она. — Меня просто убивает, что все кругом так таинственно и непонятно. И это так ужасно — смерть Питера и все остальное. Он... он... — Она подавила всхлип. — Не обращайте на меня внимания... Просто папа стал каким-то бешеным. Может, он и всегда таким был, только я не замечала. Он нес всякую чепуху — будто Анита и ее отец убили Пита из-за денег, будто, мол, Пит сам во всем виноват, он даже как будто радовался его смерти. — Она сглотнула и провела рукой по носу. — Папа ужасно переживал, что Питер, как он считал, позорит честь семьи, но на самом деле не было ничего подобного — даже если бы Питер стал профсоюзным лидером, он, несомненно, достиг бы большого успеха в своем деле. Он любил рассчитывать все заранее, такой уж он был человек, рассчитывал все заранее, а затем стремился добиться намеченной цели. — Она всхлипнула. — И я люблю Аниту. Теперь я, наверное, никогда больше ее не увижу. Иногда, когда мамы и папы не было в городе, она и Пит брали меня с собой куда-нибудь поужинать.

— Ты знаешь, что она исчезла? — спросила я. — Ты не знаешь, где бы она могла укрыться?

Она посмотрела на меня встревоженными глазами:

— Вы думаете, с ней что-нибудь случилось?

— Нет, — ответила я с уверенностью, которой не чувствовала. — Я предполагаю, что она просто сильно испугалась и поэтому спряталась.

— Анита — удивительная девушка! — сказала она серьезным тоном. — Но мама и папа отказывались даже встретиться с ней. Вот тогда-то, когда Питер и Анита подружились, папа и стал вести себя как-то странно. Даже сегодня, когда явилась полиция, он не верил, будто арестовали убийцу. Говорил, что это дело рук мистера Мак-Гро. Это было просто ужасно. — Сама того не сознавая, она сделала гримасу. — Все это какой-то кошмар. Никто даже не думает о Пите. Мама думает лишь о соседях. Отец бесится. Я единственная, кто переживает его смерть. — По ее лицу покатились слезы, и она даже не пыталась их остановить. — Иногда мне кажется, что это папа убил Питера в приступе бешенства.

Это опасение, очевидно, сильно ее угнетало. Высказав наконец его, она забилась в прорвавшихся рыданиях. Я сняла свой жакет и завернула им ее плечи. Затем прижала ее к себе и стала ждать, пока она выплачется.

За спиной у нас открылась дверь. Появившаяся в проеме Люси уставилась на нас хмурым взглядом.

— Ваш отец хочет знать, куда вы подевались, и он не хочет, чтобы вы болтали с детективом.

Я поднялась со ступени.

— Почему вы не отведете ее в дом, не завернете в одеяло и не дадите попить чего-нибудь горячего; она очень расстроена всем случившимся и нуждается в заботе.

Джилл все еще дрожала, но перестала рыдать. Легкая улыбка осветила ее заплаканное личико, когда она вернула мне жакет.

— Со мной все в порядке, — шепнула она.

Я достала из кошелька визитную карточку и вручила ее Джилл.

— Если я тебе понадоблюсь, позвони мне, — сказала я, — в любое время дня и ночи.

Люси поспешно увела ее в дом и закрыла дверь. Я и в самом деле могла скомпрометировать их своим видом — хорошо, что соседи не видели меня сквозь деревья.

Плечи и ноги у меня вновь разболелись, и я медленно побрела к своей машине. В правом переднем крыле у моего «шеви» была небольшая вмятина — кто-то задел меня своим бампером в прошлогоднюю снежную бурю. «Альфа», «фокс» и «мерседес» были все в безукоризненном состоянии. Мы с моей машиной были как две сестры, в одном классе, тогда как семейство Тайеров скорее ассоциировалось с гладким, без единой вмятинки «мерседесом», с другим классом — иначе говоря, с людьми из роскошных пригородов. Из этого напрашивался определенный вывод. Например, такой: жизнь в городе вредна и для людей и для автомашин. Неглупая мысль, Вик!

Мне надо было вернуться в Чикаго, позвонить Бобби и получить достоверные сведения об арестованном наркомане. Но я должна была и еще кое-что сделать, прежде чем кончится действие болеутоляющего средства, которое дала мне Лотти. Я возвратилась на Иденс и направилась южнее. Дорога шла через преимущественно еврейское предместье Скоки, и я остановилась в одном из тамошних закусочных заведений. Я заказала огромный ржаной пирог с мясом и стакан «фрески» и, подкрепляясь, раздумывала, где мне купить пистолет. Стрелять я умела. Мой отец видел много несчастных случаев в домах, где имелись пистолеты. И он решил, что единственный надежный способ избежать такого несчастного случая в нашем доме — научить меня и мать пользоваться оружием. Моя мать, однако, отказывалась учиться: оружие воскрешало у нее горестные воспоминания о войне, и она всегда говорила, что лучше использует свое время для того, чтобы молиться за мир без оружия. Но по воскресным дням я вместе с отцом ходила в полицейский тир и тренировалась в стрельбе по мишеням. Было время, когда я могла вычистить, зарядить и приготовить к стрельбе сорокапятикалиберный револьвер за две минуты, но с тех пор, как десять лет назад умер мой отец, эти тренировки прекратились. Я подарила его револьвер на память о нем Бобби и с тех пор никогда не нуждалась в огнестрельном оружии. Однажды я убила человека, но это был несчастный случай. Когда, сидя около склада, я проверяла инвентарные книги одной компании, на меня набросился Джо Коррел. Я высвободилась из его рук и ударила его в челюсть: при падении он расколол череп о какую-то металлическую деталь.

Но Смейссен держал при себе наемных телохранителей и при желании мог нанять еще больше. Револьвер, конечно, был недостаточной защитой, но все же повышал мои шансы.

Сандвич с говядиной был просто объедение. Я давно уже не ела такого лакомства и решила отступить от своей программы поддержания веса и заказала еще один. В телефонной будке я обнаружила справочник. Здесь были четыре колонки номеров торговцев оружием. Один из магазинов находился недалеко от меня, в линкольнвудском предместье. Я позвонила, но у них не оказалось того, что я хотела купить. Истратив больше доллара на звонки, я наконец нашла место, где продавали многозарядный, среднего веса «смит-и-вессон», далеко в южной части города. К этому времени мои ушибы уже разнылись, и меня не очень прельщала сорокамильная поездка в другой конец города. Однако именно мое плачевное состояние и требовало револьвера. Я заплатила за сандвич и вторым стаканом «фрески» запила четыре таблетки, которые дала мне Лотти.

В нормальных условиях поездка в южную часть города должна была занять около часа, но в голове у меня была странная легкость, и я не испытывала никакого желания угодить под какой-нибудь тяжелый грузовик. Я выпила еще пару таблеток «бута» и изо всех сил постаралась сконцентрировать свое внимание.

К тому времени, когда я добралась до магазина Райли, они уже собирались закрываться. Но я настояла, чтобы меня впустили.

— Я знаю, чего я хочу, — сказала я. — Я звонила вам пару часов назад. Мне нужен «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра.

Продавец подозрительно оглядел мое лицо, не упустив, разумеется, большой «фонарь».

— Почему бы вам не заехать к нам в понедельник, и, если вы к этому времени еще не потеряете желания купить револьвер, мы сможем вам подобрать модель, более подходящую для дамы, чем «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра.

— Если вы думаете, что я одна из тех жен, которых бьют мужья, то сильно ошибаетесь. Я покупаю револьвер не для того, чтобы поехать домой и пристрелить своего мужа. Я незамужняя женщина, живу одна и вчера ночью подверглась нападению. Я знаю, как пользоваться оружием, и я твердо решила обзавестись им, это именно тот револьвер, который мне нужен.

— Минутку, — сказал продавец.

Он поспешил в заднюю часть магазина и начал там оживленно шептаться с двумя другими компаньонами. Я подошла в витрине и начала осматривать оружие и амуницию. Магазин был новый, чистый и прекрасно обставленный. В газете «Желтые страницы» они рекламировали свой магазин как магазин по продаже револьверов «смит-и-вессон»; но у них был достаточно хороший выбор и другого оружия. Одна стена была целиком завешана ружьями.

Продавец вернулся с одним из двоих собеседников — приятного вида пожилым человеком.

— Рон Джэффри, — представил он. — Наш менеджер.

— Чем могу служить?

— Я звонила два часа назад и спросила, могу ли приобрести у вас «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. С тех пор мои намерения не изменились, — сказала я.

— Вы когда-нибудь пользовались таким револьвером? — спросил менеджер.

— Нет. Я пользовалась кольтом сорок пятого калибра, — ответила я. — Но «смит-и-вессон» легче и более подходит и моим целям.

Менеджер подошел к одному из ящиков и отпер его. Тем временем продавец подошел к двери, чтобы остановить еще одного запоздалого покупателя. Я взяла револьвер у менеджера, взвесила его в руке и приняла классическую позу для стрельбы, которой пользуется полиция: боком, так чтобы тело представляло наименьшую мишень для возможных попаданий. Револьвер сидел в руке очень удобно.