Одиссея Георгия Лукина - Евгений Дубровин

Мальчик часто бросал рубанок, подходил к дверному проему и смотрел, как дождь пригибает лопухи возле крыльца. Льет и льет в лопух, тот сгибается все ниже и ниже, потом выливает из себя воду тонкой светлой струйкой и опять, дрожа от нетерпения, собирает в себя дождь, словно никак не утолит жажду. Интересно было смотреть и на кадушку. Вода в ней от дождя словно кипела, не хватало только легкого пара. А рядом шуршала крапива, подальше шуршали кусты сирени, посаженные матерью, а через дорогу шуршал лес. И всё: и крапива, и сирень, и подорожник, и бочка, и лес – шуршало каждый по-своему, и всё сливалось в таинственный большой гул, как будто где-то, очень далеко высадились марсиане со своими странными машинами, и вот машины гудят, марсиане осторожно лопочут по-своему, и возникает этот странный шум.

Старшему брату тоже не работалось. Он подошел, стал сзади и закурил. Дождь не принял новый запах, он втолкнул его назад, в дверной проем, а сам продолжал пахнуть мокрой травой, раскисшей землей, вяжущей скулы ежевикой. Как странно, подумал мальчик, дождь вобрал в себя десятки разных запахов, а этот не принимает.

– Знаешь что, – сказал старший. – Я, пожалуй, схожу в село… за спичками. У нас спички кончились.

– В столе еще много, – ответил мальчик. – На кухне…

– Разве? Гм… Впрочем, соли тоже надо купить. А ты тут пока закончи эти две доски.

Старший брат бросил в траву недокуренную папироску и стал натягивать мокрые сапоги.

– Да не вздумай, – предупредил он, – бегать на речку, искать эти чертовы бутылки. Мне и так за тебя от отца попало. Кстати, чем там кончилось дело?

– Пока ничем. Пираты мучают людей.

– Мучают? На нашей речке? – Брат рассмеялся. – Есть же чудаки, которым не жалко времени сочинять такое.

– Это правда, – сказал мальчик упрямо.

– Ну, ну, – старший перестал смеяться. – Я пошутил. Конечно, правда. – Он любил своего брата и не хотел его огорчать. – Тебя, конечно, сейчас тянет к приключениям, везде кажутся пираты, разбойники. Потом все пройдет. Я когда-то тоже… Один раз мы отправились ловить снежного человека…

– У меня не пройдет, – сказал мальчик.

– Все так думали.

– Пираты есть.

– Ну конечно, – старший погладил младшего по голове. – Тебе осточертело здесь одному. Вот построим дом…

Старший надел синтетический черный плащ и ушел в мокрый лес – в сапогах, в большой клетчатой фуражке, сразу потемневшей от дождя.

Мальчик дождался, когда шум дождя заглушил шаги брата, и тоже снял с гвоздя синтетический черный плащ. Голову он не покрыл. Мальчик любил ходить под дождем с непокрытой головой.

Бутылка третья

16 августа

Убежать не удалось, так как произошло несколько событий, которые делают побег пока невозможным. Первое событие – самое удивительное за все время. Случилось оно на следующий день после того, как я отправил дневник, 13 августа…

Утром, часов в десять, заскрежетал замок. Для обеда было еще рано, и я подумал, что это Василис ломится с похмелья, чтобы отвести на нас душу. Василис действительно ввалился, опухший, с красным носом, но он был не один. За ним в сарай вошла женщина. В полумраке сарая дверь, залитая солнцем, не давала возможности хорошо разглядеть ее, но я сразу определил, что она молодая и красивая. Зажмурившись, она старалась рассмотреть нас, но было слишком темно. Василис тоже хлопал своими красными глазами. Потом они двинулись к нам. И тут я так сильно вздрогнул, что моя рука, опирающаяся о край бочки, соскользнула, и я по локоть очутился в кишащих тварях. Вошедшая женщина была утопленница Лолита-Маргарита!

– Здравствуй, Жорик, – сказала Лолита-Маргарита, подходя ко мне и как ни в чем не бывало улыбаясь.

– Здесь… – Я вытащил руку из бочки, машинально зажав в кулаке дергающуюся тварь.

– Не ожидал?

– Ты же утонула…

– Не до конца.

На продавщице были нейлоновые, в обтяжку, синие брюки, мужская в клеточку «ковбойка» и легкие сандалеты. Над головой, как солнечные протуберанцы, реяли рыжие клочья.

Вдруг разгадка мелькнула у меня в голове.

– Неужели тебя тоже…

Признаться, хоть это и кощунственно, но у меня сразу полегчало на душе. Рядом с красивой девушкой и смерть красна.

– Выйдем? – спросила она.

Я покосился на Василиса. Его красная рожа ухмылялась.

– Бесполезно. Ты, видно, еще не в курсе. Мы в плену у самых настоящих душегубов.

При слове «душегуб» Василис Прекрасный нахмурился, но потом заухмылялся еще больше.

– Пожалста… пожалста, – сказал он.

Конька вся эта сцена настолько поразила, что он забыл про своих лягушек и стоял, разинув рот.

Мы вышли из душного сарая. Солнечное сияние опрокинулось на меня, как вода из ведра. С минуту я стоял ослепший и оглохший, задохнувшийся.

– Ты очень изменился, – сказала она.

Я сказал, что и у нее еще все впереди. Лолита покачала головой.

– Пошли по этой тропинке. У меня есть к тебе разговор.

– О чем?

– За жизнь.

И мы пошли по тропинке к реке. Потом так получилось, что у меня каждый день стали происходить разговоры «за жизнь» с разными людьми, но этот был первым, и я запишу его подробнее остальных.

РАЗГОВОР С ЛОЛИТОЙ-МАРГАРИТОЙ «ЗА ЖИЗНЬ»

– Меня не похитили, как ты, наверно, думаешь, – сказала Лолита, когда мы стали спускаться по крутой тропинке, я впереди, она сзади. – Это я тебя похитила.

Я бы остолбенел, если бы спуск не был таким крутым.

– То есть, ты хочешь сказать…

– Понимаешь, Жорик, – продолжала Лолита-Маргарита, не слушая меня, – я очень несчастная. Меня с детства тянуло ко всему красивому. Я любила все возвышенное, нежное, любила цветы, музыку. Я мечтала… Знаешь, о чем я мечтала? О другом веке. О семнадцатом, например. Чтобы не было этой вечной спешки, давки, учета буквально каждой минуты… Я бы родилась в тихой большой усадьбе со столетними липами…

– А если бы ты не родилась в усадьбе со столетними липами?

– Ну все равно… я бы вышла замуж за какого-нибудь князя… Я же красивая…

– А если бы ты не родилась красивой?

– Тогда бы я покончила с собой. По-моему, жить стоит лишь красивым. Когда чувствуешь, что твое присутствие доставляет людям радость, когда одно твое прикосновение… Давай, Жорик, присядем.

Мы сели на бугорок. Отсюда весь остров хорошо просматривался. Блестящая вода, белые пляжи, светлозеленый лес, стеклянное небо. Господи, почему я не ценил это раньше… Лолита сорвала травинку и стала смотреть вдаль, покусывая ее.

– Бродить по тихим полям, купаться в чистых прудах, играть на арфе в большой светлой комнате, в которой бы от ветра колыхались прозрачные шторы и горели на солнце полы… А вечером – фейерверк, гости, духовой оркестр, катание на лодках, липовая аллея с луной. А потом с милым мчаться по предутренним полям в коляске…

– Неплохо, – сказал я.

– Училась я средне. С восьмого класса с подружкой мотались по всем танцплощадкам, дворцам – искали приличных мужей. Но попадались все больше пошляки с идиотским кругозором и одним заветным желанием – затащить куда-нибудь и облапать. И наконец повезло. Познакомилась с одним солидным человеком. Говорит красиво, одевается отлично, не хам, хорошо зарабатывает на престижном заводе. Поженились. Оказался двоеженец и алкоголик. Не повезло и со вторым. Через месяц после свадьбы застала его со своей лучшей подругой.

– Это самая опасная вещь – лучшие друзья и лучшие подруги, – заметил я.

– Да… И захотелось мне, Жорик, куда-нибудь на необитаемый остров… Чтобы сама себе хозяйка… Чтобы не вставать в шесть, не ругаться с посетителями магазина, не трястись над каждой копейкой…

– Ты забрала дневную выручку и симулировала утопление.

– Нет, выручки я не брала и утопление не симулировала. Просто я твердо решила изменить свою жизнь. Я бросила на пляже прежнюю одежду, как змея старую кожу, переоделась в новое и пошла куда глаза глядят.

– И пришла на этот остров?

– И пришла на этот остров.

– Ну, а при чем здесь я?

– Однажды ночью, тогда мне не спалось, я вспомнила наш двор, как ты играл на гитаре… Ты знаешь, изо всех мне больше всего нравился ты.

– Я польщен. Но все-таки я не понимаю…

– Ну я и попросила дядю Михая привезти тебя. Им ведь все равно кого…

Я вскочил. Лолита по-прежнему смотрела вдаль, покусывая травинку.

– Да как ты смеешь! – закричал я. – Впрочем, ты врешь, ты влипла так же, как я, и ничего не знаешь.

– Сядь, пожалуйста, не горячись. Я действительно ничего не знаю и знать не хочу. Мне здесь было скучно, и я попросила привезти тебя. Нам здесь будет хорошо, вот посмотришь.

Мне хотелось обозвать ее самыми последними словами, но от злости я не мог найти ничего подходящего.

– Ты эгоистка, – сказал я.

– Не тряси своей бородкой, а то делаешься похожим на козла. Нам здесь будет хорошо. Ты станешь свободным бардом, я договорилась. Будешь ходить по острову и петь. Разве это не прекрасно?