А я леплю горбатого - Светлана Алешина

Мы с Виктором переглянулись:

— Мы ни за кого «браться» не собираемся, просто расследуем факт смерти депутата Владимирцева и собираем новые факты.

Хозяйка слегка улыбнулась, скептически покачав головой. Честно говоря, меня такой прием несколько обескуражил: против ее мужа у нас пока еще ничего не было, зачем же сразу панику создавать и относиться к нам как к врагам народа?

— Скажите, Алевтина Николаевна, к вам уже приходил следователь и еще кто-то из милиции? — поинтересовалась я, как только мы представились друг другу и приземлились в уютной гостиной.

Наша собеседница уже успела налить всем по чашке кофе и покачала головой:

— Нет, пока никого не было. Но я думаю, ждать осталось недолго — все же видели, как мой Андрей с Геннадием Георгиевичем с пеной у рта каждый свою правду доказывал и даже чуть не подрались, — усмехнулась она, подавая нам то сахар, то печенье. — Я мужа сто раз ругала за эту его горячность, но ничего не помогает, такой уж он человек. А тут видите, как обернулось…

— Не расстраивайтесь, Алевтина Николаевна, — попробовала я ободрить ее. — Никто же пока вашего мужа ни в чем не обвиняет…

— Так это пока, — махнула рукой Журавлева. — Вы меня лучше просто Алей называйте, так привычнее, — попросила она, стараясь глубоко дышать, чтобы не расплакаться прямо у нас на глазах.

— Хорошо, — сразу согласились мы с Виктором, радуясь такому повороту дела.

На собственном опыте я успела убедиться: чем доверительнее отношения между нами и нашими респондентами, тем быстрее продвигается дело. «В данном случае исход просто обязан быть благополучным», — решила я и сразу бросилась в атаку:

— Аля, как вы думаете, на чем были основаны противоречия между вашим мужем и погибшим депутатом Владимирцевым?

— По-моему, никаких особых проблем-то между ними и не было, — ответила она, немного подумав. — Мы уже несколько раз с Ингой пытались их хоть как-то примирить, но это — дело совершенно бесполезное. Если бы даже Андрюша согласился уступить где-то на политическом поле, то здесь — уперся, и ни в какую!

Я тут же удвоила внимание: пока, кроме политических, мы ни о каких иных мотивах неприязни Журавлева и Владимирцева не знали. «Выходит, есть еще и личные?» — многозначительно переглянулась я с Виктором, но спрашивать вслух ничего не стала, благоразумно решив подождать более удобного момента. Но Алевтина сама продолжила эту тему:

— Вы знаете, мы с Геной, ну, то есть с Геннадием Георгиевичем, в одном дворе выросли. Но после школы наши пути как-то разошлись: Владимирцев политическим деятелем стал, а я — обыкновенным врачом-педиатром. Ну, заодно и женой другого политического деятеля. Уж не знаю, какой злой рок свел моего мужа и Генку в одном месте, но, как говорится, чему быть, того не миновать. В общем-то мы с Ингой как-то разговорились об этом, а потом и мужья к разговору приобщились. Конечно, мне Андрей потом дома скандал закатил: почему я ему раньше ничего не сказала.

— А было что говорить? — не удержался от вопроса Виктор, когда в разговоре повисла пауза.

— В том-то и дело, что я и не думала, будто эта детская дружба может иметь какое-то значение! В конце концов, столько лет прошло. И вообще я же ничего не скрывала: откуда мне было знать, что он лично с Геной знаком! Конечно, я бы давно обо всем рассказала…

«Так-так-так, картиночка вырисовывается интересная, и даже очень, — подумала я, прокручивая в мозгах только что полученную информацию. — Выходит, все-таки был личный мотив у Журавлева, а политические разногласия совершенно ни при чем». Но я все-таки всегда предпочитала действовать наверняка, а не делать голословных выводов, основанных лишь на догадках и наблюдениях: необходимо было как можно скорее выяснить все до конца.

— Аля, скажите, какое место в Думе занимает ваш муж и претендует ли он на место куратора по распределению денежных средств между округами? — спросила я, затрагивая политическую сторону создавшейся проблемы.

— По-моему, он ни на какое место переходить не собирался, — побледнела Журавлева. — Точно не знаю, как его должность в Думе называется, но только он все больше как-то с малообеспеченными и многодетными семьями возится, деньги для них добывает, какие-то праздники устраивает. Честно говоря, он родным столько внимания не уделяет, сколько своим подопечным: и в санатории их устраивает, и в летние лагеря, и на елку в Думу приводит… Я сначала думала, у него другая женщина появилась — Андрей и домой-то только ночевать приходил и за бутербродами, но оказалось, у него все силы на общественную работу уходят. Мне обо всем этом Елена Николаевна Каверина рассказала, когда я ей пожаловалась, — неожиданно добавила Аля.

— Так вы с ней знакомы? — удивилась я.

— Конечно, у них в Думе часто всякие благотворительные мероприятия устраивают, в которых жены депутатов принимают участие. А Леночка там тоже заведует чем-то, — объяснила Журавлева и вдруг, испугавшись, побледнела:

— Я что-нибудь не то сказала?

— Нет-нет, все в порядке, — успокоила я ее. — Вы лучше расскажите, где ваш муж находился с утра на Рождество, — попросила я, приготовившись внимательно слушать.

— Дома. Где ж ему еще быть? — развела руками Аля. — Накануне он детей к бабушке отвез, здесь недалеко, километров десять всего. А потом приехал, и мы вдвоем все Рождество и просидели.

— Вдвоем? — на всякий случай переспросила я. — И даже гостей у вас не было? Никто не звонил? Ведь этот праздник в последнее время почти все отмечают очень шумно.

— Мы тоже отмечали, но тихо, по-семейному, — ничуть не смущаясь, пояснила Журавлева. — Заранее всех предупредили, что в деревню уедем, поэтому нас никто не тревожил. Знаете, у Андрюши столько работы, и мы так редко вдвоем остаемся, что иногда просто в тишине посидеть хочется, безо всяких гостей.

Честно говоря, это ее стремление я понимала очень хорошо: от обилия даже самых интересных людей иногда хочется отдохнуть. С одной стороны, такое признание выглядело вполне правдоподобным. Но я понимала и другое: это может быть плохо завуалированное под непосредственность алиби. «Не каждый в такой ситуации отважится признаться, что в тот день, когда все считали, будто его местонахождение — в нескольких километрах от города, на самом деле он в это время тихо и спокойно сидел у себя дома перед телевизором и не отвечал на звонки, — подумала я. — Впрочем, это еще не доказанный факт».

Не в моих правилах верить на слово кому бы то ни было, поэтому на всякий случай я попозже решила расспросить о семье Журавлевых проницательных и все знающих соседей.

— Аля, а где сейчас Андрей Николаевич? — спросил Виктор, правильно расценив мою бессловесную команду «на выход».

— Сейчас Дума вроде бы на рождественских каникулах, не так ли? — уточнила я, поднимаясь с дивана.

— Да, у него сейчас полно свободного времени, — подтвердила Журавлева. — Он в деревню за детьми поехал, но позвонил с половины дороги — у него бензин кончился. Ой, Андрюшка у меня такой растяпа — недавно где-то кошелек потерял, ключи постоянно дома забывает. В общем, мы теперь этому уже и не удивляемся. Но к вечеру появится, — поспешно уточнила Аля. — Я уверена, по первому же вашему вызову муж приедет к вам в редакцию или в милицию, — тихо добавила она с тоской в глазах.

— Пока этого не требуется, — пробормотала я. — Разрешите вам еще позвонить? Или приехать?

— Конечно-конечно, — с готовностью откликнулась Алевтина. — Извините, Ольга Юрьевна, я могу Андрею о вашем визите рассказать? — спросила она севшим от волнения голосом.

— Да, разумеется, — кивнула я и неожиданно для себя добавила:

— Будьте, пожалуйста, поосторожнее.

— Что ты имела в виду? — спросил меня Виктор уже в машине. — Думаешь, Журавлеву или его семье может что-то угрожать?

— И сама пока не знаю, — чистосердечно призналась я. — Просто так предупредила, на всякий случай. Знаешь, я в последнее время что-то слишком часто начала доверять интуиции, и, мне кажется, этим визитом отношения с Журавлевыми у нас пока не кончаются.

Маринка с Кряжимским нетерпеливо ждали нас в офисе. Секретарша убивала время за компом, а Сергей Иванович повторял мои недавние опыты по опровержению закона Мебиуса. Мы не поняли, сумела ли Маринка навести порядок в своем ведомстве, но вот аналитик явно оказался не на высоте: ленты, перекрученные один раз и склеенные в кольцо, Сергей Иванович, как ни старался, раскрашивал фломастером с обеих сторон. «Да, неблагодарное это занятие — пробовать опровергнуть гениальность других», — усмехнулась я, заметив заполненную разноцветными бумажными кольцами урну.

— Ну как? — вскочила Мариночка. — Можно готовить репортаж в номер?

— Конечно, можно, — ответил Виктор, вешая мою шубу.

— Только название газеты придется поменять — «Свидетеля» на «Предсказателя» или на что-нибудь в этом роде, — усмехнулась я.