Крах империи (Курс неизвестной истории) - Андрей Буровский

5 августа 1772 года в Петербурге три державы заключили конвенцию о частичном разделе Речи Посполитой, и войска каждой из них заняли свои территории. Свои зоны оккупации, если называть вещи своими именами. В 1773 году Польский сейм признал частичный раздел страны (а интересно, куда бы он делся?).

Над Речью Посполитой нависла такая опасность, польская шляхта так реально увидела перспективу раздела, что в 1768 году собрался и проработал целых четыре года сейм, который так и назывался: Четырехлетний сейм. Явление само по себе уникальное — сеймы так долго не работали, съезжались, побыстрее решали все вопросы и после вкусного банкета разъезжались. А этот сейм работал всерьез и создал даже в 1791 году конституцию Третьего мая.

По конституции численность польской армии поднималась до 100 тысяч человек, мещанству открывался доступ к чиновничьим и военным должностям, приобретению земли и получению шляхетства. Отменялась выборность королей, и только после пресечения династии можно было выбирать нового короля. Отменялись и золотые вольности шляхты — liberum veto, рокош и конфедерация.

В 1505 году шляхетский сейм в г. Радом издал постановление, вошедшее в историю как Радомская конституция. Король признал конституцию, и она стала законом. Согласно Радомской конституции, король не имел права издавать какие–либо законы без согласия сената и шляхетской посольской избы. Закон об общем согласии, либерум вето, означал, что любой закон мог быть принят, только если все дворянство Польши не возражает. Даже один голос «против» означал, что закон не прошел.

Отмена liberum veto означала, что теперь меньшинство в сейме не могло срывать принятие решений: они принимались простым большинством голосов.

Согласно Радомской конституции, шляхтич имел право на конфедерацию — то есть право на создание коалиций, направленных против короля.

Шляхтич имел право на рокош — то есть на официальное восстание против короля и правительства, если их политика его не устраивала.

Конституция Третьего мая 1791 года отменяла положения Радомской конституции. Король присягнул новой конституции Третьего мая (ему, правившему в тот момент, тоже была выгодна конституция), и, казалось, Польша вскоре изменится до неузнаваемости.

Но ведь шляхтич имеет право на конфедерацию — то есть на объединение с другими шляхтичами, на создание своего рода частного государства. Шляхтич имеет право на рокош — на официальный бунт против короля и правительства! Никто не смеет покуситься на эти священные права!

Трое польских магнатов собрались в местечке Тарговица, под Уманью, и провозгласили Акт своей конфедерации. Их имена прекрасно известны и в современной Польше и вызывают скрежет зубовный у поляков: К. Брпаницкий, С. Жевуский, Ф. Щенсный–Потоцкий. Три изменника. Совсем недавно этот Акт собственноручно редактировала Екатерина II, а 14 мая 1792 года, в день про возглашения Акта Тарговицкой конфедерации, войска Российской империи пересекли границу Речи Посполитой. Вскоре и Пруссия начала интервенцию.

Войска, верные сейму, быстро стали проигрывать войскам конфедерации — потому, что вместе с конфедератами шли и оккупанты. Даже во время Украинской войны шляхетская конница была лучше и сильнее, чем дворянское ополчение или рейтарские полки. Теперь русская армия с пением бравых песен марширует по Польше, и остановить ее некому. А ведь прошло всего чуть больше столетия …

Речь Посполита оказалась оккупированной, король оказался существом с гибкой спиной и в ходе оккупации Польши тоже поддержал конфедерацию. 12 января 1793 Австрия, Пруссия и Российская империя в Петербурге подписали Конвенцию о втором разделе Речи Посполитой.

Реформы Четырехлетнего сейма был отменены, а собранный в Гродно сейм в 1793 году утвердил новый акт раздела части Польши.

Только зиму 1793/94 годов было спокойно. А в марте грянуло знаменитое Польское восстание 1794 года под руководством Тадеуша Костюшко — личности вполне легендарной.

Легендой он стал, уже когда уехал в США, участвовать в войне за независимость на стороне колонистов. Тадеуш Костюшко — мальчик из семьи старо польского помещика средней руки, ученик школы монашеского ордена пиаров, уехал воевать за чужую свободу, и воевал довольно лихо: первая крупная победа колонистов под Саратогой в 1777 году во многом есть его заслуга.

Судя по всему, Тадеуш Костюшко и правда был убежденным республиканцем и демократом. Война окончилась, вожделенного рая на земле США как–то не получилось. А то, что получилось, мало подходило для алчущих романтики.

В 1784 году Костюшко возвращается в Польшу, но никакой должности в ее армии не получает. Бригадный генерал армии США высказывает слишком свободолюбивые взгляды, называет магнатов… примерно так, как их следует называть.

Но в 1789 году Костюшко идет служить Четырехлетнему сейму, участвует в действиях против войск Тарговицкой конфедерации. Это как раз по нему! Борьба за демократию, с феодалами, клерикалами, консервативными элементами!

Но правительство. капитулирует перед Тарговицкой конфедерацией, и Костюшко опять делать нечего; он уезжает за рубеж, появляется в якобинском Париже, уговаривает «патриотов» помочь воюющей Польше. Понимания он не находит.

А тут — национальное унижение 1793 года! Вот она та революция, в которой соединяется наивный национализм первых национальных государств и еще более наивный, восторженный реформизм. «Все поменять!» — и всем сразу станет хорошо…

Польское восстание началось под лозунгами национальной единой Польши, воссоединения земель, отторгнутых Российской империей, Австрией» Пруссией, и продолжения реформ Четырехлетнего сейма.

Это было как раз то, что нужно, и 24 марта 1794 года в Кракове Тадеуш Костюшко провозгласил Акт восстания и произнес текст присяги как диктатор. Был он объявлен и главнокомандующим национальными вооруженными силами.

«Я не буду биться за одну шляхту, — провозгласил шляхтич Костюшко. — Я хочу свободы всей нации и только за нее буду жертвовать своей жизнью». По тем временам — и благородно, и «прогрессивно».

А с другой стороны, страшненький он был человек, этот Тадеуш Костюшко, друг Вашингтона и якобинцев. Мало кому известно, что в мае–июне 1794 года в Варшаве польские якобинцы практикуют революционный террор против лидеров тарговичан. И людей не просто пугали, их вполне серьезно убивали за «неправильные» убеждения …

Но и отдадим должное Тадеушу Костюшко, причудливому гибриду помещика и якобинца: он умел идти до конца там, где останавливались даже люди умные, умудренные и решительные. 7 мая 1794 года Костюшко издал Поланецкий универсал, в котором твердо обещал крестьянам свободу, если польские патриоты победят. И это дало сразу же десятки тысяч новых волонтеров. Косиньеры — то есть косцы, так называли этих крестьянских парней. В средневековье польский крестьянин мог идти в бой с косой и считался грозным бойцом. у косиньеров Костюшко были, конечно, и ружья, но даже приток крестьян в армию мало что менял: силы уж больно не равны.

Опомнившись от первых поражений, Пруссия и Российская империя бросили в бой все свои силы. Суворовские чудо–богатыри, переходы по 40, по 60 верст, с пением бравых песен, блестящие лобовые атаки на супостатов, ослушавшихся матушку–царицу, умелая поддержка конницы и артиллерии.

К сентябрю, как писал в рапортах Суворов, очищены от бунтовщиков вся Литва и вся Галиция. И украинские, и белорусские области полыхают — никто не хочет под Российскую империю. Всем приходится объяснять, как нехорошо бунтовать против русской матушки–государыни, до конца дней изъяснявшейся с сильнейшим акцентом.

10 октября под Мациевицами тяжело ранен и взят в плен Тадеуш Костюшко. Сохранилась легенда, что Костюшко лежал на земле, раненный в живот, истекая кровью. Прошел дождь, Костюшко дрожал от холода.

Казачий полковник Денисов нашел Костюшко и узнал его. Он велел казакам положить на землю несколько плащей, перенести на них Костюшко и перевязать. После чего спросил, не нужно ли еще чего–нибудь вражескому генералу.

— Ничего не нужно, — кратко ответил Костюшко.

— Я знаю вас, генерал, как великого человека, и всегда готов оказать вам любую услугу, — сказал Денисов.

— И я тоже знаю вас, полковник Денисов, — ответил Костюшко.

Казаки сделали из своих пик носилки и понесли Костюшко в лазарет. И до конца своих дней полковник Денисов гордился этой беседой и охотно рассказывал о ней.

Потом, естественно, Т. Костюшко был заключен в Петропавловскую крепость как опасный смутьян, бунтовщик и вольнодумец.

Обезглавленное восстание продолжается, но все, конечно, уже ясно. 4 ноября царские войска овладели предместьем Варшавы — Прагой. (Польская Прага — пригород Варшавы — не имеет ничего общего с чешской столицей — А. Б.) А я вынужден в очередной раз «оскорбить национальную гордость великороссов», потому что в Праге чудо–богатыри Суворова устроили чудовищную резню. К этому можно относиться как угодно, но вот факт: русские солдаты насиловали католических монахинь и бегали с грудными младенцами на штыках. Кому–то может быть неприятно это читать, но это, простите, уже только его частные проблемы. А факты — вот они, что тут поделаешь.