Слямбу катамбу нок! или Прключения первобытного выдумщика - Вадим Чирков

— Он во всем самый. Даже не стоит перечислять, в чем. Наши пытались это сделать — перечислить, но им не хватило жизни. Они дошли до слова, что начиналось с Ко…, и умерли от изнеможения и старости один за другим. Следующие, следующие и следующие наши всё гадают и гадают, что там дальше, за этим Ко…, что это за слово, что это за штука, которая начинается, но неизвестно чем кончается. Здесь загадка загадок! А вдруг это слово магическое, и именно с него по свету валом повалят чудеса?…

— Ну вот, — тут кривошеий перевел дух, — а теперь хотите знать, как получилось, что мы обрели дивный язык? У нас об этом говорит несколько поколений. И все любят повторять: "Касундо о патика массо калибо карита пи-ти-мо-ко-ла-пи". Правда, хорошо звучит? В переводе это означает: "Наш язык самый красивый, остальные же годятся только для разговора с лягушками".

— Да утащит в подземелье мохнатый Бабай всех, кто так заявляет! — ругнулся Напролом. — Выходит, я разговариваю на лягушачьем языке?

— Конечно, о незнакомец! Жаль, что ты сам этого не понимаешь. Слушайте же рассказ о том, как Самый Бородатый дал нам язык.

— Слушаем, слушаем, — сказал за всех Дум.

КАК ЛЮДИ ЗАГОВОРИЛИ

— Это было, — начал провожатый, — он все время менял руки, чтобы придерживать в ухе желтый плод, — это было, когда никто из людей не мог разговаривать. Чтобы передать друг дружке какую-нибудь новость, им приходилось либо размахивать руками, либо верещать, как обезьяны, либо трубить, как мамонты, либо чирикать, как воробьи, либо шипеть, как змеи.

И все равно у тогдашних людей мало что получалось. Потому что на земле существуют такие вещи, как, например, дождь или искры, про которые, как ни маши руками, как ни верещи, как ни чирикай, не расскажешь. Разве не так? Ну-ка попробуйте изобразить руками — чтобы все поняли — дождь или искры! Я так и думал — у вас ничего не выйдет.

Или вот еще. Как сказать "далеко"? "Светло"? Или "ты зря сердишься"?

Да! — воскликнул рассказчик. — И тогда, в то бессловесное время, светило Солнце, но никто еще не называл его Солнцем, и тогда сияла по ночам Луна, но не было никого, кто бы назвал ее по имени. И тогда земля простиралась вокруг каждого селения, но не было ни слова Земля, ни слова "вокруг", не говоря уже о словах "простиралась" и "каждый".

Что было делать бедным бессловесным первобытным людям?

И вот как-то собрались вместе несколько племен и договорились — лучше бы сказать, доверещались или дочирикались, — что нужно пойти к Самому Бородатому и попросить у него язык для людей.

Каждое племя выделило для этого одного человека, и посланцы отправились к Самому Бородатому, который обитал на высокой горе. От нашего племени вместе со всеми пошел один юноша.

На дорогу ушло три дня, но всем показалось, что больше, потому что спутники ни о чем меж собой не разговаривали.

Наконец все жаждущие слова толпятся у горы, на которой сидит Самый Бородатый, борода у него так велика, что покрывает половину горы.

Самый Бородатый, конечно, понял, зачем к нему пришли люди. Но издалека он не разглядел, что один человек отличается от другого — у всех были разные прически, разные краски на лицах, разные украшения, даже походки и те были разные. Он этого не разглядел и крикнул так:

— Пусть кто-нибудь из вас поднимется ко мне — я дам вам речь! — Да, Самый Бородатый подумал, что собравшиеся у подножия горы одинаковы, и речь им нужна одна на всех.

Люди кинулись взбираться наверх все вместе: каждому показалось, что именно его зовет к себе Самый. Гора была и высока, и крута — и один за другим жаждущие скатывались вниз, а некоторые падали и разбивались насмерть. Только один человек, это был юноша нашего племени, смог добраться до самого верха.

Он поднялся наверх, и Самый Бородатый сказал ему:

— "Подставь мне правое ухо, юноша, а левое чем-нибудь заткни. Тебе нечем заткнуть ухо? Тогда на тебе банан (а боги предпочитают время от времени перехватить банан-другой) и воспользуйся им. А то все просыплется".

Юноша повиновался. И тогда Самый Бородатый обеими руками стал насыпать в ухо нашего посланца слова — много-много слов. Их было как листьев на дереве, как иголок на сосне, как капель проливного дождя. И все они вошли в правое его ухо, и ни одно не выпало через левое, ибо оно было заткнуто бананом.

Когда операция закончилась, Бородатый спросил у юноши, не стала ли слишком тяжелой от слов его голова, спустится ли он с горы самостоятельно и дойдет ли до дома. Тот ответил, — он уже мог говорить! — что слова невесомы, кроме некоторых, он еще не знает, каких именно, и что он, пожалуй, сам спустится с горы.

Самый, во-первых, дал юноше имя — он назвал его Невмоготу, а во-вторых, вырвал несколько волосков из своей бороды, связал их, вручил один конец нашему посланцу, а другой накрутил на свой указательный палец. Так, по волоскам бороды бога юноша Невмоготу спустился с высокой горы.

Когда он оказался внизу, разноцветная толпа окружила его, требуя, чтобы Получивший Речь У Самого Бородатого поделился ею со всеми. Но наш юноша, единственный, кто коснулся бороды бога, держал рот и оба уха заткнутыми (в правое он сунул палец). Он подумал, что только его племя достойно речи, данной ему Самым Бородатым.

И Невмоготу поспешил отправиться домой, а все остальные последовали за ним.

Скоро все наше племя владело речью, а другие племена, оставшиеся без языка, окружили наше селение и стали ждать, что, может статься, их тоже научат говорить.

Самые нетерпеливые подкрадывались к нашим домам и пытались подслушать звуки, что доносились от нас, надеясь услышать человеческую речь и научиться ей.

Однажды до них донесся храп спящего, они подумали, что это и есть человеческая речь, и сделали их нашего храпа свой язык.

Другие услышали чей-то кашель и сделали из кашля свой язык

Третьим человеческой речью показалась брань двоих наших ссорящихся мужчин, и они сделали из брани свой язык.

Для четвертых языком стал лепет нашего младенца.

Пятые же подслушали бормотание человека, который наелся пьянящего корня, приняли бормотание за человеческий язык, и сделали из него свой язык.

Вот как произошли все языки, на которых сейчас говорят люди, вот как вышло, что мы единственные, что получили язык от Самого Бородатого, понятно и дураку, что наша речь самая лучшая и что с нами нужно разговаривать только на ней. Это так же верно, как то, что меня зовут Взахлеб! Мне, между прочим, уже полчаса болтающем на вашем языке, похожем на квакание лягушек, придется потом целый день полоскать рот и выковыривать застрявшие между зубов ваши противные слова!

— Мы сначала думали, что ты кривошеий, — отозвался на это Дум, — а теперь поняли, что ты боишься растерять слова, и поэтому держишь голову косо-криво, а левое ухо заткнул бананом. Все ваши делают так?

— Конечно! — сердито ответил Взахлеб. — Зато все слова, что давным-давно дал нам Самый-Самый, в целости и сохранности. Мы и спим-то на левом ухе. А если кто потеряет банан, того мы слямбу катамбу нок!

— Что все-таки означают эти слова?

— Зажариваем до полной готовности!

— Ну ладно, — сказал Дум, поднимаясь, — нам пора в дорогу. Спасибо тебе, — обратился он к Взахлебу, — за то что проводил нас. Мы пошли дальше. Привет! — Трое повернулись и зашагали по направлению к горе.

— Горипас марако у-ва полима! — крикнул им на прощание Взахлеб и исчез за деревьями.

— Что означают твои слова? — тоже крикнул Хоть-Куда.

— Мы съедим вас на обратном пути! — донеслось из чащи Леса.

САМАЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА

Путешествие продолжалось. Уже в который раз начинал ворчать и грозиться убить Дума Напролом, уже и Хоть-Куда почти соглашался с ним, желая вернуться домой. Но Дум всякий раз уговаривал их продолжить поход. Он говорил, что Край Земли то вон за тем Лесом, то вон за той горой, то вон за тем холмом. А за тем Лесом оказывался следующий Лес, а за горой еще одна гора, а холмов — тех вообще было не счесть.

И неизвестно, сколько бы еще длилось их путешествие, если б в один прекрасный день Дум, Напролом и Хоть-Куда не повстречались… ну, об этом подробнее.

Они подошли к неширокой речке с песчаным дном и увидели на другом берегу троих человек. Они были с копьями, а в руках двоих были… луки. Шесть человек настороженно уставились друг на друга, держа оружие наготове.

Первым на этот раз решил поздороваться Напролом.

— Эй, привет! — крикнул он.

— Разве вы нас видите? — донеслось с той стороны.

— Конечно! Всех троих!

— Жаль! Выходит, вы знаете, какие мы?

— Знаем! — ответил Хоть-Куда. — Обыкновенные!

— Это мы-то? — Крики перелетали через речку, как камни. — Мы ужасно необыкновенные! Слушайте, какие мы. Мы быстрые, неуловимые, — чужаки говорили по очереди, — неожиданные, невидимые (на этот раз не получилось), мы сокрушаем все на своем пути, валим всех с ног, пускаем пыль в глаза — короче говоря, мы дети самого Ветра! А вы кто такие?