Бог Разрушения - Рина Кент

— Мия!

Она всего в нескольких метрах от того места, где я прячусь, когда останавливается и оборачивается.

Я тихо ругаюсь, обнаружив двух последних людей, которые мне нужны в этой ситуации.

Первый — не кто иной, как Киллиан — парень, который украл сердце моей сестры, несмотря на мое явное неодобрение этих проклятых отношений. Другой — Николай, старший брат Мии, который может перерезать мне горло, как только увидит меня.

Оба ненужных присутствия настигают ее, и мне приходится сменить позицию, чтобы лучше изучить ситуацию.

По логике вещей, я должен уйти, прежде чем эти двое мельком увидят меня и решат дать мне попробовать мое собственное лекарство от пыток. И это будет намного хуже, чем я мог себе представить, учитывая, что я вторгся на их территорию.

Риски, на которые я готов пойти ради своей музы, раздражающе ошеломляющи.

Она что-то показывает им, что, как я полагаю, означает: «Что вы здесь делаете?»

Возможно, я просмотрел несколько видеороликов на языке жестов — ASL, не BSL5, поскольку между ними есть существенные различия. И под несколькими я подразумеваю десятки из них. Этого было достаточно, чтобы набраться опыта. Что? Не моя вина, что я не только полиглот, но и быстро учусь.

— Я взял Нико на прогулку, — отвечает Киллиан с легкой усмешкой.

Его двоюродный брат пинает его ногой.

— Я не твоя собачка, ублюдок.

Киллиан, кажется, ничуть не встревожен. Он, наверное, тот, кто больше всего похож на меня из этой кучки маленьких ублюдков. Единственная разница в том, что я выше в культурном отношении и у меня более выраженная склонность к анархии.

Пока я обдумываю наилучший способ сбросить его тело в океан, не потеряв навсегда свою сестру, происходит нечто, что срывает весь мой мыслительный процесс.

Глаза Мии мерцают, а губы растягиваются в искренней, счастливой улыбке. Это самое дикое выражение, которое я когда-либо видел на ее лице. И, по совпадению, все это происходило в присутствии членов ее семьи.

Как будто только они заслуживает эту ее сторону.

— Хотел проведать тебя, — говорит Николай и вкладывает стакан ей в руку. — Купил твой любимый фраппучино. Двойной эспрессо с карамельным сиропом и сливками сверху.

— Я, естественно, помог ему, — говорит Киллиан.

— Ты не помогал, — парирует Николай.

— Мое присутствие само по себе было огромной помощью. Если бы меня там не было, тебя бы выгнала кассирша, которая была до смерти напугана твоим мрачным, бессознательно пугающим присутствием.

Мия благодарит и принимает стакан, затем наклоняется, чтобы быстро обнять своего брата и кузена.

Обнимашки. Богохульная, абсолютно неприятная привычка, не имеющая никакого практического значения. Она не нужна для секса, а при использовании может привести к неловкому повороту событий.

Но опять же, мне никогда не нравилось прикасаться к людям, когда мой член не задействован.

— Хочешь что-нибудь перекусить, прежде чем мы продолжим нашу прогулку? — Киллиан спрашивает ее.

Она качает головой и показывает, что у нее занятия.

Николай гладит ее по голове, как будто она все еще ребенок.

— Не создавай проблем, а если создашь, ради всего нечестивого, скажи мне об этом.

— И мне, — Киллиан указывает большим пальцем на себя. — Мы можем превратить простую неприятность в торнадо.

Она показывает «хорошо», после чего их пути наконец расходятся.

К счастью, Киллиан и Николай идут в противоположном направлении, в то время как Мия продолжает приближаться ко мне, попивая свой напиток.

Она лезет в карман платья и достает свой телефон, совершенно не обращая внимания на ловушку, в которую попадает.

Я не выдаю себя, когда она приближается. Нет.

Я жду и выжидаю подходящего момента.

Как только она проходит мимо меня, я встаю у нее за спиной и шепчу:

— Значит, ты пользуешься своим телефоном, но все равно проигнорировала меня. Где твои манеры, маленькая муза?

Глава 9

Мия

Моя тщательно выстроенная иллюзия разлетается на миллион осколков вокруг меня. Осколки колют мою кожу с нарочитой точностью тысячи порезов.

Соломинка выпадает из моих губ, и я медленно глотаю жидкость, попавшую в рот, как будто это яд.

Часть меня хочет убежать, спрятаться, похоронить этот эпизод в измученной бездне моей души, где обитают все испорченные существа.

И как бы мне ни хотелось напустить на себя смелый вид, я понимаю, насколько осторожной мне нужно быть. Я лично убедилась, каково это — находиться в центре внимания Лэндона Кинга, и сказать, что мне еле удалось выжить, было бы величайшим преуменьшением.

Тем не менее, я отказываюсь от варианта бегства.

Такие люди, как Лэндон, получают большее удовольствие от погони, чем от окончательной поимки. Если я сбегу, то только спровоцирую его ненасытную и совершенно садистскую сторону.

Итак, вопреки здравому смыслу, я собираю остатки своего мужества и оборачиваюсь.

Но даже не успеваю полностью повернуться к нему лицом, как он хватает меня за плечи, его пальцы впиваются в плоть, прежде чем он прижимает меня к стене.

Моя спина ударяется о кирпич, и я морщусь, когда мой фраппучино трясется и плещется, почти прося помощи от моего имени.

Его мраморное тело прижимается к моему, как яркое напоминание о прошлой ночи.

Об ужасе.

Беспомощности.

Странном возбуждении.

Обо всем этом.

Сегодня на нем нетипичная толстовка с капюшоном, а его глаза скрыты солнцезащитными очками-авиаторами, которые придают ему таинственный вид.

— Я должен был сделать это раньше, — он наклоняет голову набок, изучая меня во весь рост, как будто видит впервые.

Почему на нем эти чертовы солнцезащитные очки? И так трудно читать его по глазам без дополнительной преграды.

Я осматриваю наше окружение в поисках любого, кто мог бы помочь, но понимаю, что мы находимся в маленьком укромном уголке, который большинство людей даже не замечает.

Лэндон отпускает мое плечо и протягивает руку к моему лицу. Я напрягаюсь, мое тело готовится сражаться, выцарапать ему глаза и выпить его мозг через глазницы, если он хотя бы ударит меня…

Он гладит меня по щеке, и я замираю, все мои убийственные мысли внезапно прекращаются.

У меня перехватывает дыхание, а губы приоткрываются.

Это, пожалуй, последнее, что я ожидала от психопата.

Его длинные, худые пальцы скользят от моего лба к бровям, по ресницам, затем касаются переносицы. Пока я смотрю с совершенно ошеломленным выражением лица, его исследование продолжается под моими глазами, по моим щекам и вниз по челюсти, прежде чем поднять мой подбородок.

Каждый штрих оставляет после себя пылающий огонь. Нет, это лавина покалывания, мурашек по коже и сдерживаемой эйфории.