Кто поставил Горбачева? - Александр Островский

На самом деле, к началу 80-х годов Э.А. Шеварднадзе думал уже не о ремонте советской системы. Когда в 1981 г. историк Г. Шарадзе обратился к нему с предложением о приобретении в США архива грузинского меньшевистского правительства, срок хранения которого истекал в 2000 г., Эдуард Амбросиевич заявил, что он может не беспокоиться, к тому времени Советской власти в Грузии уже не будет[511].

Имеются сведения, что не считал советское общество социалистическим и шеф КГБ. «По крайней мере, дважды в моем присутствии, – вспоминал о Ю.В. Андропове Г. Корниенко, – он говорил примерно так: какой там, к черту, развитой социализм, нам до простого социализма еще пахать и пахать»[512].

Этому как будто бы противоречит приведенное свидетельство К. Брутенца. А.И. Вольский тоже утверждал, что «Андропов по-настоящему верил в коммунизм». Однако обращая внимание на то, что китайские коммунисты открыли свою партию для «буржуев», Аркадий Иванович отмечал, что даже такие оппортунисты как «лидеры КПРФ» не способны на такой шаг, «а Андропов бы на такое пошел»[513]. Вот и весь «коммунизм» в понимании Ю.В. Андропова.

В заключение можно привести воспоминания племянницы Л.И. Брежнева. Однажды, когда ее отец спросил брата, «будет ли когда-нибудь коммунизм», Леонид Ильич «засмеялся» и сказал: «Ты это о чем, Яша? Какой коммунизм? Царя убили, церкви уничтожили, нужно же народу за какую-то идею зацепиться»[514].

На основании этого можно утверждать, что, исповедуя марксизм-ленинизм как религию и требуя от рядовых членов партии, чтобы они ни на йоту не отступали от идеологических догм, сами руководители партии и государства в своем подавляющем большинстве в эти догмы уже не верили.

В связи с этим недалека от истины была одна из поклонниц А.И. Солженицына, которая утверждала в 70-е годы, что «советское правительство за валюту готово продать не только отца родного, но и весь марксизм-ленинизм с его тремя источниками»[515], что, как мы знаем, позднее и произошло.

«В 70 – 80-е годы, – писал К.Н. Брутенц, – самыми «продвинутыми» в смысле деидеологизации и одновременно самыми идеологически крикливыми были комсомольские вожди («комсомолята»), соединяющие горластость, напористость и звучные декларации о «верности» партии с редким цинизмом и голым практицизмом, с безудержным карьеризмом и подхалимством». Отмечая этот факт, К.Н. Брутенц охарактеризовал его как «симптом» «ускорявшегося перерождения и загнивания режима»[516].

Между тем, он свидетельствовал не просто о «загнивании» и «перерождении», а о том, что, имея подобную смену, КПСС не имела будущего.

Одним из важнейших факторов подобного перерождения являлось формирование внутри советского общества того «нового класса», о неизбежном появлении которого предупреждал еще Л. Д. Троцкий[517].

Поскольку эксплуататорский класс – это социальная группа, главным источником существования которой является узаконенное присвоение материальных ценностей, создаваемых другими людьми, процесс формирования такого класса включал в себя: а) создание механизма подобного присвоения, б) придание ему легального или законного характера, в) перераспределение в пользу этой социальной группы большей части так называемой прибавочной стоимости.

Одним из косвенных показателей первоначального накопления в советском обществе может служить реализация ювелирных изделий. В 1960 г. их было продано на 84 млн. руб., в 1965 г. – на 107 млн.[518]. Это означает, что в последние годы правления Н.С. Хрущева в этом вопросе принципиальных изменений не происходило.

Картина резко изменилась, когда началась реформа 1965 г. Уже к 1970 г. стоимость проданных ювелирных изделий увеличилась до 533 млн. руб. Если в дореформенной пятилетке прирост составил 13 %, то за первую пореформенную пятилетку он достиг 500 %. В 1975 г. ювелирных изделий было продано уже на 1637 млн., в 1980 г. – на 4637 млн., прирост соответственно в 3,0 и 2,8 раза. А всего за 15 лет продажа ювелирных изделий увеличилась в 45 раз[519].

Таблица 7. Зарплата и накопления в СССР

Труд в СССР. Стастический сборник. М., 1988. С. 143. Народное хозяйство СССр в 1965. М., 1966. С.602. Торговля СССР. Статистический сборник. М., 1989. С. 130–131. Народное хозяйство СССР в 1985 г. М., 1986. С.448, 471. Зарплата – руб. в месяц, сбережения – млрд. руб., ювелирные изделия – млн. в год.

3 марта 1980 г. А. С. Черняев записал в дневнике: «Фантастические размеры приобрело тезаврирование. Кольца с камнями стоимостью в 15 тыс. рублей идут нарасхват… Хватают все, что идет в качестве предметов роскоши. Вошло в моду покупать картины»[520].

И это при средней месячной заработной плате в 1980 г. менее 170 руб.[521]

Исходя из этого, можно утверждать, что процесс накопления получил толчок главным образом в результате реформы 1965 г., которая таким образом стала важным этапом на пути формирования «нового класса».

Эти накопления можно разделить на два вида: законные и криминальные.

Одним из источников законного накопления были гонорары, которые получали писатели, артисты, композиторы, художники и т. д. Получали гонорары партийные и государственные деятели.

8 января 1973 г. А. С. Черняев записал в своем дневнике слух о главном редакторе журнала «Огонек» писателе Анатолии Софронове: «Сафронов выпустил первый том своего собрания и получил за него 75 ООО рублей! Что делается!!!»[522]

Собрание сочинений A.B. Софронова состояло из пяти томов[523]. Следовательно, за все собрание сочинений он мог получить более 300 тыс. рублей. Через десять лет начало выходить второе издание, на этот раз в шести томах[524].

Накопление происходило и незаконным путем.

Вот только некоторые данные, извлеченные из печати и характеризующие стоимость описанного имущества или же обнаруженных при обыске ценностей: директора двух московских магазинов А.М. Кольцов и МЛ. Водовозов – 650 тыс. руб.[525], А. Г. Тарада, заместитель министра СССР, бывший второй секретарь Краснодарского крайкома – 450 тыс. руб.[526], Тодуа, директор фармакологического техникума в Грузии– 765 тыс. руб.[527], Кантор, директор универмага «Сокольники» – около 1 миллиона[528], Сушков, заместитель министра внешней торговли СССР – 1,5 млн. руб.[529], министр рыбной промышленности A.A. Ишков и его заместитель Рыто в – 6 млн. руб. и 1 млн. долларов[530].

Таким образом, в 70 – 80-е годы в Советском Союзе были люди, которые имели состояния в сотни тысяч и даже миллионы рублей. Чтобы получить хотя бы примерное представление о том, какие средства они концентрировали в своих руках, обратимся к статистике сбережений.

В середине 80-х гг. в СССР проживало 280 млн. чел.[531]. По данным 1979 и 1989 гг., средний размер советской семьи составлял 3,5 чел.[532] Это значит, что в стране насчитывалось около 80 млн. семей. К тому времени в сберегательных кассах находилось 198 млн. вкладов на сумму около 300 млрд. руб.[533].

По данным бюджетных обследований, на одну обычную советскую семью (с учетом семей, не имевших сбережений) в среднем приходилось 1,3 денежных вклада[534]. Это значит, что на 1 января 1988 г. в стране должно было быть примерно 104 млн. сберегательных книжек. А было их 198 млн.

Следовательно, почти половина вкладов принадлежали семьям, которые имели трудовые доходы значительно выше среднего уровня или же относились к криминализированной части общества. Так, например, когда был арестован уже упоминавшийся

А. Г. Тарада, у него в двух тайниках нашли «более сотни сберкнижек на предъявителя»[535].

Общее представление о распределение вкладов по их размерам дает таблица 8.

Таблица 8. Распределение вкладов населения СССР в 1988 г.

Источник: Вклады как они есть // Экономическая газета. 1989. № 32. С. 16. Вкладов от 25 до 50 тыс. – 59190, более 50 тыс. – 3946. «Вкладов на сумму более 200 тысяч рублей в ходе обследования вообще не зарегистрировано» (там же). Число вкладов – в миллионах, сумма вкладов – миллиарды рублей.

Подавляющая часть вкладов до 1000 руб. имела трудовой характер и принадлежала семьям, не выходившим за средний уровень. Это 111 млн. сберегательных книжек, на которых лежало 36 млрд. руб. Следовательно, у зажиточной части общества было 87 млн. вкладов на общую сумму более 260 млрд. руб.

Добавьте сюда хотя бы половину ювелирных изделий (а их за 1965–1985 гг. было продано не менее чем на 50 млрд. руб.), а также некоторые другие виды движимого и недвижимого имущества (квартиры, дачи, машины, мебель), и мы получим более 300 млрд. руб. Эти ценности, в значительной степени имевшие криминальное происхождение и игравшие главным образом роль сокровищ, были накоплены примерно за 20 лет.