Недобрая старая Англия - Екатерина Коути

Детские профессии

В наши дни детей и подростков принято оберегать от тяжелого физического труда. А вот маленьким англичанам, проживавшим в Лондоне XIX века, приходилось самим зарабатывать на жизнь, а порою и обеспечивать безработных родителей. Тяжкий труд был уделом далеко не всех детей. От юных лордов и леди порою не требовалось даже заправлять постель, ведь все работы выполняла прислуга. Однако ребятишки из семей рабочих и мелких торговцев с малолетства помогали старшим. В некоторых случаях заниматься тяжким и неприятным трудом детей вынуждала беда. Если в многодетной рабочей семье умирал отец, главный добытчик, то семейство оставалось без средств к существованию. Матери, которая прежде вела домашнее хозяйство, приходилось в спешке искать работу уборщицы, прачки или швеи. А дети, от мала до велика, старались заработать хотя бы несколько грошей.

На лондонских улицах, и без того шумных, наполненных в том числе криками вечных мальчишек-газетчиков, то и дело можно было услышать: «Сэр, хотите, я присмотрю за вашей лошадью?» или «Мэм, давайте я донесу ваш сверток!»

Дети занимались и куда более неприятным трудом. Взять, к примеру, собирание мусора по берегам реки Темзы во время отливов. Ребятишек, которые зарабатывали именно так, называли «mud-larks» — «жаворонки из грязи». Такова жизнь — одни жаворонки парят в небесах, а вот другим приходится копошиться в грязи. «Жаворонки» проживали в домах неподалеку от реки. Дождавшись отлива, они спешили к берегам и, закатав штаны по колено, забирались в холодную грязь. Задача заключалась в том, чтобы собрать как можно больше мусора, который оставался после кораблей. Это были угольки, обрывки веревок, кости и медные гвозди, иногда ржавые ножи и молотки. Свои находки мальчишки продавали старьевщикам, которые перерабатывали мусор — например, варили клей из костей. А угольки можно было унести домой для растопки камина.

Работа была хотя и не сложной, но изнурительной и опасной, ведь в любое время года, и летом, и зимой, мальчишки работали босиком, одетые лишь в рванье. В таких условиях легко было простудиться. Очень часто «жаворонки» наступали на стекло или ржавые гвозди. Тогда мальчишки ковыляли домой, чтобы перевязать рану, но тут же возвращались на реку — если ничего не собрать сегодня, будешь голодать до следующего отлива! По словам Генри Мэйхью, один из опрошенных им «жаворонков» как-то раз загремел в исправительный дом, где ему очень понравилось. Там мальчишке выдали одежду и обувь, а кормежка была хоть скудной, зато не приходилось идти спать на голодный желудок. Просто идеальное место, чтобы провести зиму, когда холодная грязь так и обжигает босые ноги.

Маленькая цветочница. Рисунок из книги Генри Мэйхью «Рабочие и бедняки Лондона». 1861–1862

В XIX веке женщины и дети нередко работали в шахтах, по 12 и более часов. В некоторых шахтах от них требовалось поднимать на поверхность корзины с углем, в других — тянуть за собой вагонетку, груженную углем, которую привязывали цепью к талии. Передвигаться приходилось на четвереньках. Дети тянули вагонетки наравне со взрослыми или же открывали затворку, чтобы вагонетки могли проехать.

В 1842 году в шахтах работали 2350 женщин, одна треть из них в Ланкашире, хотя работа женщин под землей уже была законодательно запрещена. Кроме того, владельцы шахт больше не имели права нанимать на работу детей младше десяти лет. А десятью годами ранее, в 1833 году, были определены часы работы для несовершеннолетних — дети младше 13 лет не могли трудиться больше 8 часов в день, подростки до 18 лет — только 12 часов в день. Кроме того, детям запрещено было работать по ночам. Тем не менее законодательные препоны можно было обойти с помощью махинаций. Родители прибавляли детям пару лет, чтобы они могли работать дольше, а следовательно, и зарабатывать больше. Во второй половине XIX века женщины и девочки трудились на поверхности, занимаясь сортировкой угля.

Самой известной детской профессией XIX века была профессия трубочиста. Когда топливо в каминах сгорало, выделялась копоть, которая частично оседала на стенках трубы. Чтобы камины не дымили, трубы приходилось время от времени чистить. Поскольку каминные трубы были узкими, чистить их могли только дети.

В подмастерья к трубочистам отдавали мальчиков-сирот в возрасте от 4-х лет. Работа состояла в том, чтобы залезть в трубу и почистить ее скребком или щеткой. На первых порах мальчишки боялись лезть вверх по трубе, вдруг еще застрянут. Тогда в камине зажигали немного соломы, и трубочист, боясь обжечься, волей-неволей карабкался вверх. В романе Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста» маленького Оливера чуть было не отдали в ученики трубочисту мистеру Гэмфилду. А он как раз практиковал именно такую методику: «Мальчишки — народ очень упрямый и очень ленивый, джентльмены, и ничего нет лучше славного горячего огонька, чтобы заставить их быстрехонько спуститься. К тому же это доброе дело, джентльмены, потому как, если они застрянут в дымоходе, а им начнешь поджаривать пятки, они изо всех сил стараются высвободиться» [29]. К счастью для Оливера, он все же не стал учеником извращенца Гэмфилда. Другим ребятишкам везло гораздо меньше. Иногда они застревали в трубах, срывались вниз или гибли прямо в трубе, задохнувшись от пыли.

Хозяева не заботились о благополучии маленьких подмастерьев. Дети спали в подвалах и на чердаках. Кормили мальчишек плохо, ведь чем тоньше трубочист, тем больше от него пользы. Трубочисты редко мылись, поэтому год за годом на их теле накапливались слои сажи, что приводило к раковым заболеваниям.

Во второй половине XIX века в сфере детского труда произошли изменения. Еще в 1804, 1817 и 1819 годах предпринимались попытки запретить наем детей до 10 лет, но все законопроекты результата не приносили. Лишь в 1840 году английский парламент запретил забираться в трубы лицам до 21 года. К сожалению, штрафы были так малы, что этот закон мало кого останавливал. Но в 1864 году штраф повысили до 10 фунтов — значительная сумма по тем временам. Новая мера получила как юридическую, так и общественную поддержку, и эксплуатация маленьких трубочистов пошла на спад.

У ребятишек, работавших на улице, появилась возможность выбиться в люди. В 1840-х годах только 20 % маленьких лондонцев ходили в школу или обучались на дому. В 1860-х годах эта цифра возросла, и уже половина всех детей в возрасте от 5 до 15 лет посещала школу. Чаще всего дети улиц ходили в так называемые «ragged schools» — «школы для оборвышей», в которых они получали бесплатное начальное образование, а иногда и тарелку супа в придачу. С 1880 года начальное образование для детей до 10 лет стало обязательным.

По мере того как благосостояние нации возрастало, а условия жизни улучшались, в детском труде отпала необходимость.

От некроза до профсоюза: девушки со спичками

О том, каким тяжким, опасным и унизительным был труд рабочих в XIX веке, многие из нас еще помнят по трудам Маркса и Энгельса, прочитанным на курсе по истории КПСС. Поэтому оставим в стороне профсоюзы и рост сознательности среди пролетариата и поговорим о болезнях. Точнее, о профессиональных заболеваниях. Впрочем, нет. Вспомнить историю борьбы рабочего класса нам все же придется, поскольку именно некроз челюсти привел к одной из наиболее известных и успешных забастовок XIX века. Повлияли на нее и другие причины, но некроз челюсти был, конечно, самой живописной из них.

В XIX веке Великобритания стала индустриальным гигантом. В Шеффилде, Бирмингеме, Вулвергамптоне, Абергавенне расположились металлургические заводы, в Уэльсе добывали уголь и железо, в Стоке-на-Трентоне выпускали фарфор и керамику, Лестер и Ноттингэм славились текстилем, а на севере, в Лидсе, Брадфорде, Манчестере, жужжали станки на хлопкопрядильных заводах. По сравнению с цветущим югом, север Англии был более индустриализированным, здесь находился «Черный край», укрытый траурным полотном из заводского дыма.

Вполне понятна реакция Маргарет Хейл, героини романа «Север и Юг» Гаскелл, впервые увидевшей унылый промышленный город: «За несколько миль до Милтона они увидели свинцовую тучу, нависшую над горизонтом. Она казалась особенно темной в контрасте с бледно-голубым зимним небом Хестона, — у побережья уже начались утренние заморозки. Ближе к городу в воздухе чувствовался слабый запах дыма, возможно, особенно ощутимый из-за отсутствия запаха трав и деревьев… То здесь, то там, как курица среди цыплят, возвышалась огромная, длинная фабрика с множеством окон, выпуская черный „непарламентский“ дым. Этот дым стягивался в висевшую над городом тучу, которую Маргарет поначалу приняла за дождевую» [30].

Как на севере, так и на юге, участь рабочих была незавидной. Они просыпались в тесных комнатенках, душных летом и промозглых зимой, и пешком шли на фабрику, порою под снегом или дождем. На работе их поджидали полутемные, плохо проветриваемые помещения, где им предстояло провести 12, 14, а то и 16 часов. О технике безопасности в те годы не задумывались, хозяевам едва ли хотелось тратиться на ремонт помещений, защитную одежду или душ для рабочих. Пусть радуются, что их вообще наняли. А если вздумают роптать, их можно заменить ирландцами, которые будут работать за любые гроши. Законодательство постепенно менялось — например, в 1864 году был принят Фабричный акт, делавший упор на вентиляцию помещений. Но законы легко было игнорировать, и на фабрике хозяева были в своей власти.