Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером - Александр Бородыня

— Делай, что хочешь… — в ее голосе проскользнуло настоящее безразличие. — Снимай, как хочешь.

Он навел объектив, взяв в кадр только ее лицо и тянул время, не нажимал на спуск.

Щелчок затвора будто слегка ударил ее по щеке. Конечно, Ли не могла видеть, что сын фотографирует только ее лицо.

— Увидел это? — спросила она. Она легла на живот, подставляя солнечным лучам молочно белые узкие ягодицы (все-таки она успела загореть, остальное тело было значительно темнее).

— Ты имеешь в виду мертвецов? Мертвецов видел. Нужно было сказать, я бы и смотреть на них не стал. Они неприятно смотрятся.

Отступив на шаг, он снова взвел затвор. Теперь в кадр попали, кроме профиля Ли, ее плечи. Он еще чуть отступил, в кадре оказалась белая полоса, перечеркивающая лопатки.

Он отшвырнул фотоаппарат и растянулся на подстилке рядом с матерью. Он закрыл глаза и расслабился. Локтем он ощущал ее кожу, самый краешек ее тела. Часы тикали где-то слева, они лежали на сумке, рядом с часами валялся раскаленный фотоаппарат.

8

«Когда я проявлю эту пленку, когда буду печатать одну за другой эти фотографии, удастся ли мне вспомнить все то, что я пережил, когда щелкал затвор моего аппарата?»

За окном кельи опять гудела, улюлюкала вечерняя танцплощадка. Пристроившись на кровати, пододвинув к себе легкий столик, Ник наконец добрался до своего дневника. Он жевал конец авторучки и делал длинные паузы между записями. Ли отправилась в душ. Она всегда уходила под душ, когда уставала от своих мыслей.

«Сегодня я мог совершить убийство! — записал Ник. — Я не сделал этого! Почему? Я испугался, что нас поймают? Нет! Я пожалел эту желеобразную скотину? Тоже нет! У меня было очень мало времени? Это не оправдание. Воткнуть железку в глаз повара и надавить — времени не отняло бы. Тогда почему?

Этой фотографии не будет. Но будет фотография девочки Танечки, вполне достаточно, чтобы припомнить свою слабость.

На данный момент я испытываю сильные чувства к женщинам. Их четыре. Нужно помнить, что по отношению к каждой из них я должен идти до конца. В каждом случае это другая задача. С девочкой Танечкой все очень просто. Тут нужно подумать о том, спать мне с ней или нет. Нужно заставить ее как можно быстрее уехать из монастыря. Я сделал фотографию Ли… Тамара? Непонятно даже, как с ней увидеться, захочет ли она иметь со мной дело после всего, что случилось. В дом скульптора идти очень опасно. Мира? Где она теперь, Мира?

Все-таки меня затошнило, когда я увидел мертвеца на дне. Нужно быть посерьезнее. Нужно следить за собой. ( Этот пловец-ныряльщик был омерзителен, я никогда не должен так сгибаться.) Нужно помнить: вокруг убивают очень много людей, нужно помнить: мертвец — это уже не значимо, он труп, он не человек.

Нужно было мне все-таки идти на месяц поработать в морге санитаром, когда была возможность. Дурак, не пошел, через месяц вообще бы тошнить перестало. Санитары там, в морге, рядом с трупами спят, едят и трахаются, для них это нормально. Хороший опыт».

Одним движением он захлопнул дневник. Прежде чем толкнуть дверь комнаты, Ли постучала (действие не в ее привычках). Ник засунул книжечку глубоко в рюкзак.

В халатике, накинутом на голое тело, с расческой в руке (косметика окончательно смыта с лица, но краски все те же, яркие) Ли подошла и отняла у него рюкзак.

— Хочешь выпить?.. У нас еще кое-что осталось.

— Не хочу.

Она достала из рюкзака зеркальце. После пресной воды волосы просыхали медленно. Она стояла посреди комнаты и, рассматривая себя в зеркальце, расчесывала их.

— Ник?

— Что, ма?

— Пойдем к морю!

— Сейчас?

— Знаешь, как на воздухе хорошо… Пойдем…

— Конечно!

Собаки медленно расхаживали по двору — ленивые мягкие камни. Когда они вышли, Ли взяла его под руку — ее волосы никак не хотели просыхать, и она повязала голову темной шелковой косынкой. Танцплощадка ревела уже на полную мощность. Зеленые и желтые ракеты били с шипением в черноте звездного неба.

Сошли с горы, миновали закрытые двери рюмочной. Он остановился, остановил Ли, повернул к себе лицом и нежно обеими руками поправил на ней косынку.

Глядя на ночное море за каменным парапетом, он понял со всею ясностью, что поспешил, не записал в дневник что-то для себя важное, потерял что-то.

9

Расставленные на кофейной веранде белые столики отражали свет, подчеркивая пустоту. Вход перекрывала толстая цепь. Они прошли мимо. Ник только коротко глянул на закрытое окошечко раздачи (на секунду он вспомнил железную палочку, зажатую в руке, необходимое маленькое движение к цели… Вспомнил, что движение это не случилось).

Ресторан, конечно, работал, но сквозь плотные шторы на улицу лишь чуть-чуть пробивались вспышки света и голоса. Ник оценил группу молодых людей на ступенях ресторана. Он не слышал их разговора, но разговор был горячий. По описанию он догадался, что по меньшей мере двое из пятерых — те самые, что изнасиловали вчера Таню.

На пляже между волнорезами у самого моря можно было увидеть несколько покачивающихся человеческих фигур.

— Пойдем дальше? — спросила Ли.

— Ты хочешь окунуться?

— Нет! Приятно посидеть у моря, не имея компании!

— А я тебе не компания?

— Ты? Нет!

В черной небесно-морской глубине на еле различимом изломе медленно двигался корабль — скопище мелких подрагивающих огоньков. На корабле, как и в ресторане, музыка, но ее также не было слышно, только накатывали шуршащие камушки на берег с водой, и в них, отступая, шипела пена.

— Плохо, если она не уехала! — Ли шла немножко впереди и сказала это, не оборачиваясь.

Кофточку на ней раздуло порывом ветра, и еще в этом порыве был осколок музыки: короткий и острый.

— Кто?

Осколок зацепил что-то внутри, и задремавший страх легко заполнил сознание. Ник смотрел на море, на маленькую гирлянду разноцветных огоньков, переползающую по шевелящемуся бархату, по густой черноте ночи.

— Девочка твоя должна уехать… — Ли не повернулась. — Ты знаешь номер ее комнаты?

Нет, я не спросил!

— Ну и дурак. Мы должны зайти, проверить…

— Ты хочешь сама уложить ее чемоданчик?

— Если будет нужно…

Между волнорезами было пусто. Ник остановился, разглядывая пространство, прошелся глазами от одной бетонной стены до другой — никого. Только несколько с паленных дощатых топчанов задержали на секунду внимание, но и там, и у желтой кабинки тоже никого.

— Может быть, мы здесь спустимся? — спросил он.

На лестнице, ведущей вниз, Ли остановилась. Лица ее почти не было видно за упавшими волосами.

— Убьют они твою девочку! — сказала она. — Не сегодня, так завтра утром!..

— А ты не боишься, что они захотят, например, нас убить?

Ответа Ник не получил, Ли уже спустилась и снимала босоножки, она уже шла по песку, когда Ник сообразил, что именно обсуждали молодые люди возле дверей ресторана. Сообразил, но сразу потерял эту мысль. Взгляд его упал на неприятные холмики песка, разбросанные по всему пляжу. Ему показалось, что под каждым из этих детских холмиков лежит по трупу.

Большая комната на семь кроватей располагалась в первом этаже. Так же, как и все большие комнаты, она была пуста. Таня открыла дверь ключом и заперлась изнутри. Она стояла посреди комнаты, не понимая, что теперь делать, ей было страшно. Потом села на кровать и заплакала. Была слышна музыка танцплощадки, она пробивалась сквозь толстые стены и немножечко успокаивала. Протанцевав несколько часов, Таня хотела с кем-то познакомиться, все равно с кем. Она придумала, что лучше всего затащить к себе сразу большую компанию, каких-нибудь крепких туристов, на худой конец пусть будет один крепкий турист, но когда мужская рука во время танца жадно взяла девушку за грудь и она ощутила мужской запах, сразу пришлось отказаться от этой идеи. Ведь придется с ним спать. Спать? Она не помнила, как это происходило прошлой ночью, только боль сохранялась внизу живота, она помнила только ужас… Повторить все это даже в самой мягкой форме казалось невозможным.

«Завтра я уеду, — сказала она себе, сидя и чуть раскачиваясь на кровати. — Честное слово! Не буду никого ждать… Завтра утром… Сейчас надо собрать чемодан, — она поискала глазами чемодан, поискала глазами свои разбросанные по комнате вещи и не двинулась с места. Руки были такими тяжелыми от страха, такими липкими… — Нужно ложиться спать! — сказала она себе. — Завтра я уеду, а сейчас я ложусь спать!..»

В дверь постучали. Довольно вежливый стук. Татьяна дернула головой и прикусила губу.

«Нужно было свет погасить! — подумала она. — Погасила бы свет… И будто бы ушла… Нельзя гасить… Они подумают, что я легла спать… Еще хуже!»