Том 1. Стихотворения 1906-1920 - Марина Цветаева

Коктебель, 13 мая 1911

Венера

Сереже

В небо ручонками тянется,Строит в песке купола…Нежно вечерняя странницаВ небо его позвала.

Пусть на земле увядание,Над колыбелькою крест!Мальчик ушел на свиданиеС самою нежной из звезд.

Ах, недаром лучше хлебаЖадным глазкам балаган.Темнокудрый мальчуган,Он недаром смотрит в небо!

По душе ему курган,Воля, поле, даль без меры…Он рожден в лучах Венеры,Голубой звезды цыган.

Коктебель, 18 мая 1911

Контрабандисты и бандиты

Сереже

Он после книги весь усталый,Его пугает темнота…Но это вздор! Его мечта —Контрабандисты и кинжалы.

На наши ровные местаГлядит в окно глазами серны.Контрабандисты и таверныЕго любимая мечта.

Он странно-дик, ему из школыНе ждать похвального листа.Что бедный лист, когда мечта —Контрабандисты и пистолы!

Что все мирское суетаПусть говорит аббат сердитый, —Контрабандисты и бандитыЕго единая мечта!

Коктебель, Змеиный грот. 1911

Рождественская дама

Серый ослик твой ступает прямо,Не страшны ему ни бездна, ни река…Милая Рождественская дама,Увези меня с собою в облака!

Я для ослика достану хлеба,(Не увидят, не услышат, — я легка!)Я игрушек не возьму на небо…Увези меня с собою в облака!

Из кладовки, чуть задремлет мама,Я для ослика достану молока.Милая Рождественская дама,Увези меня с собою в облака!

Белоснежка

Александру Давидовичу Топольскому

Спит Белоснежка в хрустальном гробу.Карлики горько рыдают, малютки.Из незабудок веночек на лбуИ на груди незабудки.

Ворон — печальный сидит на дубу.Спит Белоснежка в хрустальном гробу.

Плачется карлик в смешном колпаке,Плачется: «Плохо ее берегли мы!»Белую ленту сжимает в рукеМаленький карлик любимый.

Средний — печальный играет в трубу.Спит Белоснежка в хрустальном гробу.

Старший у гроба стоит на часах,Смотрит и ждет, не мелькнет ли усмешка.Спит Белоснежка с венком в волосах,Не оживет Белоснежка!

Ворон — печальный сидит на дубу.Спит Белоснежка в хрустальном гробу.

Детский день

Утро… По утрам мыПасмурны всегда.Лучшие годаОтравляют гаммы.

Ждет опасный путь,Бой и бриллианты, —Скучные диктантыНе дают вздохнуть!

Сумерки… К вечернеСлышен дальний звон.Но не доплетенНаш венец из терний.

Слышится: «раз, два!»И летят из детскойПесенки немецкойГлупые слова.

Приезд

Возгласами звонкимиПолон экипаж.Ах, когда же вынырнетС белыми колонкамиСтарый домик наш!

В экипаже песенки,(Каждый о своем!)Вот аллея длинная,А в конце у лесенкиСиний водоем.

«Тише вы, проказники!»И творит кресты,Плачет няня старая.Ворота, как в праздники,Настежь отперты.

Вышла за колонки я, —Радостно до слез!А вверху качаютсяЮные и тонкиеВеточки берез.

Паром

Темной ночью в тарантасеЕдем с фонарем.«Ася, спишь?» Не спится Асе:Впереди паром!

Едем шагом (в гору тяжко),В сонном поле гром.«Ася, слышишь?» Спит бедняжка,Проспала паром!

В темноте Ока блеснулаЖидким серебром.Ася глазки разомкнула…«Подавай паром!»

Осень в Тарусе

Ясное утро не жарко,Лугом бежишь налегке.Медленно тянется баркаВниз по Оке.

Несколько слов поневолеВсе повторяешь подряд.Где-то бубенчики в полеСлабо звенят.

В поле звенят? На лугу ли?Едут ли на молотьбу?Глазки на миг заглянулиВ чью-то судьбу.

Синяя даль между сосен,Говор и гул на гумне…И улыбается осеньНашей весне.

Жизнь распахнулась, но все же…Ах, золотые деньки!Как далеки они, Боже!Господи, как далеки!

Ока

«Волшебство немецкой феерии…»

Волшебство немецкой феерии,Темный вальс, немецкий и простой…А луга покинутой РоссииЗацвели куриной слепотой.

Милый луг, тебя мы так любили,С золотой тропинкой у Оки…Меж стволов снуют автомобили, —Золотые майские жуки.

«Ах, золотые деньки…»

Ах, золотые деньки!Где уголки потайные,Где вы, луга заливныеСиней Оки?

Старые липы в цвету,К взрослому миру презреньеИ на жаровне вареньеВ старом саду.

К Богу идут облака;Лентой холмы огибая,Тихая и голубаяПлещет Ока.

Детство верни нам, верниВсе разноцветные бусы, —Маленькой, мирной ТарусыЛетние дни.

«Все у Боженьки — сердце! Для Бога…»

Все у Боженьки — сердце! Для БогаНи любви, ни даров, ни хвалы…Ах, золотая дорога!По бокам молодые стволы!

Что мне трепет архангельских крылий?Мой утраченный рай в уголке,Где вереницею плылиЗолотые плоты по Оке.

Пусть крыжовник незрелый, несладкий, —Без конца шелухи под кустом!Крупные буквы в тетрадке,Поцелуи без счета потом.

Ни в молитве, ни в песне, ни в гимнеЯ забвенья найти не могу!Раннее детство верни мнеИ березки на тихом лугу.

«Бежит тропинка с бугорка…»

Бежит тропинка с бугорка,Как бы под детскими ногами,Все так же сонными лугамиЛениво движется Ока;

Колокола звонят в тени,Спешат удары за ударом,И все поют в добром, старом,О детском времени они.

О, дни, где утро было райИ полдень рай и все закаты!Где были шпагами лопатыИ замком царственным сарай.

Куда ушли, в какую даль вы?Что между нами пролегло?Все так же сонно-тяжелоКачаются на клумбах мальвы…

«В светлом платьице, давно-знакомом…»

В светлом платьице, давно-знакомом,Улыбнулась я себе из тьмы.Старый сад шумит за старым домом…Почему не маленькие мы?

Почернела дождевая кадка,Вензеля на рубчатой коре,Заросла крокетная площадка,Заросли тропинки на дворе…

Не целуй! Скажу тебе, как другу:Целовать не надо у Оки!Почему по скошенному лугуНе помчаться наперегонки?

Мы вдвоем, но, милый, не легко мне, —Невозвратное меня зовет!За Окой стучат в каменоломне,По Оке минувшее плывет…

Вечер тих, — не надо поцелуя!Уж на клумбах задремал левкой…Только клумбы пестрые люблю яИ каменоломню над Окой.

На радость

С.Э.

Ждут нас пыльные дороги,Шалаши на часИ звериные берлогиИ старинные чертоги…Милый, милый, мы, как боги:Целый мир для нас!

Всюду дома мы на свете,Все зовя своим.В шалаше, где чинят сети,На сияющем паркете…Милый, милый, мы, как дети:Целый мир двоим!

Солнце жжет, — на север с юга,Или на луну!Им очаг и бремя плуга,Нам простор и зелень луга…Милый, милый, друг у другаМы навек в плену!

Герцог Рейхштадтский