Граничник (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Была еще одна разновидность магов. Самая опасная, опаснее даже Темных Слуг. Полукровки, называемые так же нефилимами. Плоды противоестественного союза людей и демонов, которые, как известно — падшие ангелы. С этими чудовищами Церковь разговоров не вела, уничтожая их везде, где находила, не считаясь с потерями.

Хотя я и использовал множественное число, до сих пор Ассамблея сталкивалась только с одним полукровкой. Называл он себя Велесом и жил сорок лет назад в Киеве. Сила его была велика — позволяла земле превращаться в болотные топи под ногами противников. Церковь в борьбе против него потеряла сотни воинов и десятки Стражей. Но справилась! Хоть нефилим говорил, что он бог, а смертных считал расходным материалом, сила истинной веры наглядно продемонстрировала, что Бог — один.

Других самопровозглашенных божков в наших краях не обитало, они вообще предпочитали регионы потеплее. Исключением был лишь называющий себя Отцом Бурь полукровка, устроивший себе царство на территории бывшей Англии. Были сведения о нефилимах в землях монголов, доходили слухи о междоусобных войнах племенных божков африканского континента. Но правда это была или нет — Ассамблея пока не знала.

— Здесь уже можно и на дорогу выйти, — прервал мои размышления Гринь. — До Синих Глин около версты осталось, тут ваша братия службу несет.

Были бы руки — перекрестился бы! Честно говоря, после столкновения с Темной Слугой я уже разуверился, что Золотоголовый даст нам добраться до Малахии. Уж больно сведения у нас были горячие, не считался высший демон с потерями среди рабов своих.

— Хорошо — отозвался Стефан.

— Ты, Страж, не серчай на Прола, — непонятно к кому из нас обращаясь, добавил колдун. — Он хороший охотник. И человек добрый. Ревнителей он не любит, к Стражам-то с уважением.

Прол как раз шагал метрах в семи впереди и слов своего напарника не мог слышать.

— Чем они ему так насолили? — уточнил я, хотя уже догадывался об ответе.

— Он раньше на ваших землях жил. В какой-то там Благодати или Вознесении — не упомню. Жену имел, детей трех, мальков совсем. В церковь на службы ходил, был, как гриться, общинником. А потом оказалось, что жена его — ведьма. Ну, с даром, понимае? Никому зла не делала, но колдовала тихо над скотом, да на здоровье. То у него все в делах и ладилось-то.

— Ревнители ее забрали?

— И деток тож. Всех — с даром оказались. Два сынка и доча. Може, казнили, може, в подвалах до сих пор держат — неведомо. А его оставили.

И он озлобился. Понятное дело. Тяжело это, хотя и ревнителя Благодати или Вознесения — откуда там Прол родом? — я прекрасно понимал. Четыре человека с проклятым даром в общине — это опасно. Пусть трое еще за мамкин подол держались, но если жена силу применяла, выбора у ревнителя не осталось. Известно же, что подобное к подобному тянется. А кому нужен прорыв низших в периметре безопасных земель? Хватает и того, что Москва в центре церковных территорий злом сочится…

Прола я понимал — кровь не вода. Отказаться от плоти своей, даже зная о скверне, трудно. Вот и подался общинник Прол на фронтир, примкнул к нехристям и сделался охотником. Это как раз не удивительно.

Удивительно, что после этого он смог Стражу руку помощи протянуть.

Глава 11

Малахия, которую охотники упрямо именовали Синими Глинами, была селением большим и хорошо укрепленным. По периметру его окружала стена из толстых бревен, скрепленных металлическими скобами, и покрытых священными символами. Пробить такую преграду сходу не сможет и Высший демон, да и крепость стен не стала бы единственным препятствием на его пути. Ассамблея умела защищать свое, а потому держала в каждом крупном селении небольшой гарнизон, в который обязательно входила звезда[1] Стражей и парочка ревнителей. Причем один из последних непременно должен был быть мастером в «чине изгнания»[2].

Но прямо сейчас на воротах стояли обычные ополченцы, из местных. Не бог весть какие воины, в кожаных панцирях поверх обычных одежд общинников, да с саблями на поясах. Положенные им по уставу рогатины они небрежно прислонили к стене, и лениво прикрывая глаза от солнца ладонями, осматривали проходящих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Они не были заслоном на пути демонов, случись тут поблизости Разлому открыться. Не с их вооружением — с миру по нитке — с адскими тварями тягаться. Стояли воротники больше для порядка, чтобы любой селянин видел, что покой его охраняют и придут на помощь, если таковая понадобится.

На случай нападения в арсенале Малахии имелось оружие помощнее и люди посерьезнее. А на мирный день и таких общинников хватало.

Завидев приближающуюся парочку охотников, сопровождающих человека, который никем, кроме Стража-бродяжника быть не мог, охранники подобрались и даже за рогатины схватились. Не для угрозы нам — для солидности. А еще я издали заметил, что они затеяли прятать под броню бронзовые защитные амулеты, которые до этого висели открыто.

Меня это насмешило. Во-первых, от того что магии в этих висюльках не было ни на грош, а во-вторых, потому что народная молва опять спутала Стража с ревнителем. Это инквизиторы на увлечение амулетами смотрели косо, случалось даже епитимью накладывали. А Стражам вся эта мишура до одного места была. Спокойнее человеку, когда на нем разрисованная блестяшка висит — ну и пусть носит. Миряне вообще существа суеверные.

Другое дело, что порой попадались среди внешне безобидных амулетов серьезные обереги, напоенные Силой. За ношение таких карали хоть и не смертью, но сурово. Нечего демонам дорожки прокладывать!

— Ну вот, доставили, — проговорил Прол, последнюю версту на Стефана старавшийся даже не смотреть. — Все по уговору.

— Мы понимае, что у тебя нет с собой того, что нам нужно, — добавил Гринь, — Но слову твоему верим. Ждем в «Берлоге», это корчма у торговых рядов. Не заплутае.

— Договорились, — отозвался Стефан. — Сейчас с местными Стражами вопросы улажу, и сразу к вам. А то может вы со мной? Быстрее свое получите.

— Не. Подождем. Слишком много святош, да еще ревнители же…

Мы покивали друг другу с пониманием и разошлись. Охотники направились в сторону торговых рядов, которые в центре селения располагались, мы же с воспитанником окликнули одного из воротников и попросили его проводить нас до штаб-квартиры Ассамблеи. Тот охотно согласился. Ну еще бы — вечером будет всем рассказывать, как с бродяжником накоротке говорил.

— Народу-то сколько! — выдохнул Стефан, едва мы отошли от ворот и окунулись в здешнюю толчею.

В Новгороде так-то людей побольше будет, да и суета не чета здешней. Но для мальца, который не видел ничего больше своей общины на тридцать-сорок дворов, и Малахия казалась огромным городом. Я тоже слегка одичал в походах и испытывал легкий дискомфорт, когда расходиться с каким-нибудь мирянином приходилось едва ли не локтями друг друга касаясь. Постоянно срабатывали охранные протоколы, большую часть которых в селении пришлось отключить.

— Глины… Малахия, то есть, центр здешних земель! — гордо поддакнул воротник.

Представился он, хотя его и не спрашивали, Сергом, и, видать, вообразил себя гидом, который должен гостям городка все о нем рассказать. Такой вот местечковый патриотизм.

Откуда ему, совсем молодому парню, знать, что я тут уже бывал. Еще в теле и силе, когда эмиссары Ассамблеи только взор в сторону здешних земель обратили. Помнил я Глины, тогда просто крупное сельцо на сто, может даже и меньше, дворов, обнесенное худым частоколом, которое откупалось от демонов ежегодными жертвами. Помнил о том, как нас тут приняли, не поверив сперва, что требы чудовищам больше приносить не нужно. И как пришлось начисто вырезать всю здешнюю знать — урожденных магов, тоже помнил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сейчас здесь все выглядело почти как в церковных землях. Многие люди ходили без оружия, на улицах гуляли женщины и дети, причем походили они вовсе не на вечно настороженных жителей фронтира. Многие малахийцы, завидев Стража, улыбались и даже кланялись ему — искренне, не держа камня за пазухой.