Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника - Лев Суханов

Звоню оператору, но и он ничего сказать не может. Неопределенность. Чувствую, что-то темнят. И действительно, «замотали» свои обещания. (Лазуткин, когда мы были на телевидении, вызвал фотографа и сказал, что его дочь большая поклонница Ельцина… Словом, напросился с ним сфотографироваться — лицемер…) Ненашев и Лазуткин так ничего и не сделали, чтобы выполнить законное требование Ельцина — не показывать «балтиморскую пленку» и еще одну — из передачи «С добрым утром, Америка!», ранней телепередачи США. Это были наиболее неудачные материалы, но, по логике манипуляторов общественным мнением, они как раз и были квинтэссенцией в «сериале» дискредитаций Ельцина. Но самое подлое было в том, что и Ненашев, и Лазуткин до последней минуты уверяли нас, что понимают законное желание Бориса Николаевича и постараются исправить положение. И вдруг программа «Время» сообщает, что завтра, то есть 1 октября, по первой программе будет показана поездка Ельцина по США. Дважды анонсировали будущий показ, что явилось небывалой для Ельцина «рекламой». Цинизм, да и только: его собирались «топить», о чем и объявили на весь мир.

Я был на даче, когда туда приехал мой приятель и рассказал о предстоящей «телепремьере». Вот тогда у меня что-то защемило в груди. Я понял, что наверняка покажут его балтиморскую лекцию, которую он читал 12 сентября.

Так оно и произошло: телезрители увидели самые ранние выступления Ельцина и потому, мягко говоря, не самые выигрышные. В цепи компромата против Ельцина эти видеоролики должны были, по мнению авторов программы, заткнуть рот тем, кто видел в Ельцине ходячую добродетель и был ревнив к его авторитету… Телевидение должно было исполнить заказ партии и представить публике «голого короля».

Потом, конечно, выяснилось, что подача была сделана Лигачевым, а Ненашев с Лазуткиным оказались всего лишь разыгрывающими. Ненашева они просто прижали к стене, и он не мог отказаться. Конечно, ставки в закулисной игре сделаны были солидные. Визуальная информация — наиболее доказательный и убедительный вид информации. Вроде бы, что глаз видит, то есть реальность… Но все дело в том, что телевидение — это настоящая кухня монтажа, где из фитюльки можно сделать эпохальное событие, а из эпохального события — фитюльку. Все зависит от того, в чьих руках кнопки и рычаги информационной машины.

Когда я посмотрел по ТВ встречу Ельцина в университете Д. Гопкинса, тоже ужаснулся. Все было совсем не так, как в реальности… После показа этих пленок, на имя Бориса Николаевича с телевидения пришло письмо, в котором, в частности, говорилось: «1 октября по телевидению транслировалась передача с Вашими выступлениями в США. Квалифицированный просмотр передачи выявил, что на балтиморской записи наблюдается значительное расхождение звука с артикуляцией губ. Звук в течение Ваших слов «плавает», постоянно то обгоня-я, то отставая от артикуляции, особенно на звуках, слабо связанных с движением губ (типа «р»). Звуки, четко определяемые по движению губ (типа «м»), синхронизированы с артикуляцией хорошо. Отмеченное плавание звука отсутствует у находящегося в зале переводчика с русского на английский и проявляется только в Ваших словах.

Подобные искажения являются серьезным случаем технического брака, даже если они встречаются в передаче несколько долей секунды. В таких случаях запись бракуется и подлежит переделке заново…» И далее: «Относительно самой видеозаписи удалось выяснить следующее. За сутки до выхода в эфир некоторые работники ЦТ случайно по внутренней служебной телесети (около 19 часов) видели два варианта указанной передачи. Первый вариант, по общему утверждению видевших его, имел гораздо более заметные искажения вышеуказанного характера, легко определяемые неквалифицированным зрителем. Второй вариант, соответствующий вышедшему в эфир, был показан по той же линии внутренней телесети и имел приемлемую на взгляд неспециалиста степень искажений…»

Недоброжелатели Ельцина после показа по ЦТ балтиморской видеозаписи затянули бесконечную песню на тему: «Ельцин и моральный облик коммуниста…» Конечно, кое-кто из его сторонников поколебался, в прессе начались пересуды о нравственном имидже председателя Комитета по делам архитектуры и строительства ВС. Молотобойцы со Старой площади замахнулись на неугомонного свердловчанина, выходящего «на просторы Родины чудесной».

Одна латвийская газета, дабы рассеять сомнения своих читателей, по телефаксу связалась с сотрудником американской телекомпании Си-би-эс в Москве (той самой, которая работала с Б.Н. Ельциным в университете Д. Гопкинса) Джонатаном Сандерсом с таким вопросом: был ли Б.Н. Ельцин во время своего выступления в Балтиморе пьян, как это утверждают его оппоненты? Ответ был исчерпывающим: «Борис Ельцин выглядел намного раскованнее, чем большинство советских политических деятелей. С его стороны была предпринята попытка «вписаться» в неформальный американский стиль, проповедуемый данной телекомпанией. Нужно еще учесть, что Ельцин, будучи очень усталым, принял транквилизатор, из-за чего, очевидно, в комбинации с обстановкой на телевидении, был несколько возбужден. Был ли он нетрезв? Наверняка нет!»

Ельцин зарабатывает доллары

В марте 1989 года Борис Николаевич с супругой уехал отдыхать в Кисловодск. В один из дней мне позвонили из Нью-Йорка, из издательства «Мэрроу». У них, оказывается, родилась хорошая идея — написать совместно с Б.Н. Ельциным книгу. Я, стараясь скрыть удивление, поинтересовался: как издатели себе это представляют? А мы, отвечают, подберем хорошего журналиста, в совершенстве владеющего русским языком, он приедет к Б.Н. Ельцину и будет с ним беседовать, беседовать и записывать на магнитофон. А затем — дело техники, чисто издательская работа. Упомянули даже размер гонорара — 140 тысяч долларов. Мне эта сумма тогда показалась баснословной, но без разговора с Борисом Николаевичем ничего определенного ответить им не мог. Говорю: «Давайте немного повременим, я свяжусь с шефом, а вы мне перезвоните»…

Но идея, честно говоря, мне очень понравилась. Вечером я позвонил в Кисловодск и поставил Б. Н. Ельцина в известность об американском предложении. И первое, что я от него услышал — это чтобы все деньги за книгу обязательно пошли на милосердие или на антиСПИД. В этих вопросах он очень щепетилен. И остановились на том, что американцы должны прислать договор на издание книги, а он его изучит и только после этого даст ответ. И действительно, через некоторое время у меня в кабинете вновь раздался звонок — Нью-Йорк на проводе. Я говорю издателям: «Принципиальное согласие Ельцина мною получено, так что присылайте договор, мы здесь его посмотрим, обсудим и тогда будем говорить конкретно, что да как».

Б.Н. Ельцин еще был на отдыхе, когда договор пришел в Москву. Американцы не знают промедления… В договоре говорилось, что все авторские права перейдут к издателю, магнитоп-ленка также отчуждается в его собственность. Когда Ельцин вернулся из Кисловодска, я его тут же проинформировал. «Пусть договор еще поквасится, — сказал он, — а мы подумаем…»

И вдруг — благоприятное стечение обстоятельств. Центральная студия документальных фильмов снимала о Б.Н. Ельцине фильм, автором сценария был корреспондент журнала «Огонек» Валентин Юмашев. Сказать, что он часто бывал в Госстрое, это значит ничего не сказать: он стал постоянным обитателем нашего офиса и ходил за Б. Н. Ельциным буквально по пятам. Весь процесс предвыборной кампании был заснят на пленку и, в том числе, многие встречи, почти все митинги. И вот, когда однажды Юмашев появился в Госстрое, я пригласил его к себе и показал договор, который прислали американцы. Он его прочитал, мило улыбнулся и говорит: «Лев Евгеньевич, это ведь кабальный договор, и вам ни в коем случае нельзя с ним соглашаться». «Почему?» — спрашиваю.

«Ведь 160 тысяч долларов…» Юмашев еще больше веселился: «Да над этой суммой весь мир будет смеяться…» «Почему же смеяться?» — опять ничего не понимаю. «Да потому, что это смехотворная сумма…»

Выяснилось к тому же, что у Юмашева в Лондоне есть хороший литературный агент, юрист Эндрю Нюрнберг, с которым можно обо всем проконсультироваться. На этом мы и остановились. Юмашев позвонил в Лондон и договорился, что Нюрнберг приедет в Москву. И в самом деле, вскоре в Госстрой приехал Юмашев вместе со своим английским юристом. Говорил он по-русски и вообще оказался эрудированным, обязательным человеком. Знает четыре или пять языков. Это довольно известный в Европе литературный агент, с чьей легкой руки разлетались по миру тысячи экземпляров мемуарной литературы. Впрочем, это его основной род занятий и потому подход к делу чувствовался сугубо профессиональный.

Втроем мы пошли к Б.Н. Ельцину, но он был занят, устал и не принимал гостей. Я выхожу из его кабинета в достаточно смущенном состоянии. Говорю Юмашеву и Нюрнбергу: «Извините, ребята, шеф вас не примет». На их лицах недоумение. Огорчились. И я чувствую себя тоже в неловком положении. Короче расстались — я отправился к себе в кабинет, мои гости — к проходной. И вдруг на пороге моего кабинета появляется Борис Николаевич и спрашивает: «А может, все-таки твоего Нюрнберга с Юмашевым принять?» Вот те раз! Бегу вниз, и, слава богу, они еще от Госстроя далеко не ушли. Назад — бегом, чтобы Б.Н. Ельцин не передумал. Словом, все, как в сказке. Вначале все скверно и трудно, но зато в конце все образуется. Короче, заключили договор на издание книги «Исповедь на заданную тему».