Теперь они мясом наружу - Рик Рентон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не без труда, но мне всё таки удалось немного освободить проход — достаточно для того, чтобы взобраться на гамбион во второй линии. Чтобы оглядеть начало узкой земляной дамбы с небольшой высоты.
Как только я залез наверх, мемоид неожиданно резко замолчал. Отсюда его было не видно, но, кажется, я всё ещё слышал как он изредка чавкает илом, безнадёжно пытаясь выбраться из грязевой ловушки.
Оглянувшись, я заметил в зарослях янтарные локоны Алисы, выбивающиеся из-под капюшона. Вроде бы там всё в порядке. Следит за мной.
На внутренней стороне ограждения земля под редкими деревьями была основательно вытоптана. Здесь явно давно жили люди. Долго и не мало. Чахлая трава росла лишь около стволов и вдоль топких берегов дамбы. И повсюду имелись другие признаки того, что этот лагерь был давно обжит.
Возле укреплений — несколько палаток с торчащими из них печными трубами. Рядом с ними — аккуратно сложенные колотые дрова. Чуть вдалеке — конструкция из натянутого между четырёх шестов непрозрачного полиэтилена. Опыт участия в археологических экспедициях подсказал мне, что это туалет.
Рядом с палатками — небольшой деревянный стол и пластиковые стулья из уличной кафешки. Стулья грязные, но сиденья ещё не пыльные. А на столе — свежие пятна от пролитого чая и хлебные крошки, которые пока не успели склевать птицы.
Кое-где на земле валялся притоптанный мелкий мусор. Раздавленный пластиковый стаканчик, обрывки какой-то цветной упаковки, окурки. Даже смятая картонная гильза от дробовика. Но только одна. Латунной россыпи, характерной для недавнего стрелкового боя, вокруг укреплений не было.
Атмосфера в целом напоминала какой-то туристический лагерь или те самые археологические компании, в которых я провёл добрую часть студенческой молодости. Вот только посреди обжитого пространства не было заметно ни одной живой души. Да и мёртвой, вроде бы, тоже…
Прежде чем спуститься с мешков на землю позади проволочных заграждений, я снова посыпал землю опилками.
И они остались неподвижно висеть в воздухе почти там же, где я пропустил их между пальцев.
По спине побежали мурашки, и на лбу выступил холодный пот. Замерев, я прислушался к остальным ощущениям.
Вроде бы ничего страшного не происходит. Дышу как обычно, только теперь ещё чаще от испуга… Сердце тоже забилось быстрее. Вокруг тишина… Стоп… Тишина! Абсолютная!
Ни плеска озёрной воды и возни мемоида в слякоти. Ни шума листьев. Ни дуновения ветерка в ушах. Только шелест моей одежды, скрип сухой земли под ногами и сопение собственного носа.
И неподвижно висящая прямо передо мной щепотка опилок.
Повинуясь импульсу, я попробовал ткнуть в неё пальцем. Те опилки, которых я коснулся, закономерно подвинулись в сторону без всякого сопротивления. И остались висеть в воздухе.
И что полагается делать в таком случае? Куда идти? Или уже поздно что-то вообще делать?
Ладно… Я всё ещё жив. И тут не так уж много вариантов для продвижения. Дамба узкая, метров десять… Но длинная. Конца, уходящего за середину озера, не видно за деревьями. Пойдём тогда понемногу дальше…
Соскочив на землю, я оглядел вытоптанное пространство. Следов много. Ребристые военные или трекинговые ботинки, фигурные отпечатки подошв спортивной обуви, ничего необычного. Выбрав цепочку следов, которая явно пролегала поверх остальных и уходила дальше по дамбе к палаткам, я двинулся вдоль неё. Если недавно тут кто-то шёл, то и я пройду…
Свежие следы сворачивали под один из тентов. Моим первым желанием была попытка окликнуть того, кто мог находиться внутри. Я всё ещё не привык к своей немоте.
Но, коротко и нелепо промычав, в ответ я по-прежнему слышал лишь оглушительную тишину.
Полог был расстёгнут. Подняв пистолет, я осторожно отодвинул его и заглянул внутрь.
И второй раз за минуту меня прошиб холодный пот. Внутри, на расстеленном спальном мешке, лежал человек, вывернутый наизнанку.
Треснувшие рёбра, увешанные мышцами груди с одной стороны, лёгкими и сердцем с другой выпускали из-под себя наружу куски свёрнутой в плотный ком тряпки цвета хаки. Ниже висела гирлянда из кишечника, желудка и печени и два вороха мышечной ткани, которые, похоже, раньше были ногами.
То, во что превратились руки, было разбросано в стороны. Как и из «ног», из этих кусков мяса местами торчали остатки военной одежды и обломки костей.
Но не это напугало меня так, что я на несколько секунд забыл, как дышать. За прошедшие сутки я видел подобный анатомический театр уже несколько раз и начал привыкать.
Отскочил я тогда, когда лежащий на мозге, как на подушке, череп пошевелил глазами. Пытаясь глянуть в мою сторону, а не внутрь себя самого.
И, прежде чем отпустить полог палатки, я заметил, как зашевелились обращённые ко мне задней частью челюсти с висящим под ними языком. Лёгкие немного сдулись. И лежащая рядом с позвоночником гортань выдала пару протяжных хрипов уже тогда, когда я отшагнул ещё дальше.
Из соседних палаток немедленно донеслись похожие звуки. И я отбежал от них ещё дальше, окончательно позабыв про осторожность и все инструкции.
Теперь, чтобы выйти из лагеря, нужно было снова пройти мимо них. И мои мысли как-то сами собой сошлись на идее о том, что идти нужно в другом направлении. И хотя слабые хрипы изнутри брезентовых пологов быстро затихли, приближаться к палаткам с живым фаршем внутри пока что совсем не хотелось.
От этого лагеря дальше по дамбе вела пара тропинок, огибающих небольшие деревца. Они были протоптаны не так сильно, как пространство возле укреплений. И сквозь прижатую к сухой земле траву не было видно чётких следов ни назад, ни вперёд.
В начале тропинки металлические опилки вновь повисли в воздухе. Я решил их лишний раз не трогать и, обогнув, выбрал правую сторону.
Метров через сто-двести среди кустов и деревьев стали проглядывать другие части поселения. И, осторожно прошагав по тропинке в их сторону как по минному полю, я, похоже, вышел туда, где находился основной жилой массив этого лагеря.
В этом месте дамба делалась немного шире. И была почти свободна от зарослей. По обе стороны от широкой, начисто вытоптанной дорожки были вырыты землянки, над которыми сложены свежие срубы. И над каждым двойным скатом тоже высилась небольшая труба от печек, стоящих внутри. А по берегам высился двойной ряд точно таких же габеонов, как и на входе. Видимо, чтобы прикрывать посёлок от возможных обстрелов с других сторон озера.
Вытоптанный участок земли между строений кончался у входа в
