Ложь от советского информбюро - А. Лысев

Мы тогда жили на пороховой бочке: под кроватями, в чулане и в прихожей лежали разные мины, противопехотные, противотанковые, тарелочные, мины от минометов и снаряды разных калибров. А они все еще продолжали увеличивать запасы взрывчатки. Однажды вдвоем они принесли в дом огромный снаряд. Когда поставили его на пол у кровати, он оказался выше ее. Иван Кашеваров взял топор и обухом стал ударять по боку снаряда. Мне пришлось остановить его. Начиненный толом снаряд от сильных ударов мог сработать, и его мощным взрывом дом, где мы жили вместе с нами был бы сметен начисто.

Головки — взрыватели мин и снарядов они просто отвинчивали и выбрасывали. Но у мины, которыми стреляют из миномета, кроме тола внутри оставался еще запрессованный в хвостовике патрон. Он похож на патрон охотничьего ружья. Витька Шуньгин патроны из хвостовика мин выколачивал о камень. Однажды патрон сработал, Витьке оторвало три пальца правой руки, а ладонь разрезало. Это было настоящее ЧП. Боев в то время не было. Чтобы скрыть случившееся от командования, доложили, что при уборке территории тов. Шуньгина поранило взорвавшейся миной.

К Ивану Кашеварову и Витьке Шуньгину присоединился рыбачить еще один парень, он был здоровее и значительно выше ростом каждого из них. В наш взвод этот парень прйшел в начале третьего года войны. Фамилия его Дегтярев Александр. Он из Белоруссии, жил на захваченной немцами территории два года. Общаясь с оккупантами, научился хорошо говорить по-немецки. Вместе с ним пришел к нам еще один солдат по фамилии Пилгуй. Наши ребята говорили, что у них были какие-то теневые стороны в части общения с немецкими оккупантами.

Этот, еще не имеющий опыта новый рыбак, зарядил взрывчатку, зажег бикфордов шнур, мину бросил в воду и на лодке поспешил отъехать подальше от места взрыва к берегу. Но его расчет оказался неверным: взрывной волной лодку перевернуло, и он стал тонуть. Его крик о помощи услышали на катере. Включенный на полный газ мотор катера быстро доставил моряков к месту, где покачивалась на волнах перевернутая кверху дном лодка, а «рыбака» уже прикрыло волной, его пилотка плавала на воде. Один оряк быстро сбросил бескозырку, форменку и брюки и, не теряя ни секунды, нырнул в воду. Оставшиеся на катере смотрели на воду и ждали появления своего товарища. Вот он появился на поверхности воды, левой рукой работал, греб в сторону катера, а правая рука была занята, ею он держал за волосы неудачного рыболова. «Рыбака» из воды с трудом вытащили на катер. Намокшая одежда, целые воды сапоги и сам он весил не менее 90 кг составили для моряков немало хлопот. Сделав доброе дело, катер доставил «рыбака» на берег, и моряки уехали выполнять свои дела. Спасенный ими «рыбак» долго смотрел с благодарностью вслед уходящему катеру. Но вдруг он изменился в лице, он почувствовал себя обезоруженным, его автомат утонул на дне озера. Как же быть теперь, думал он. Но в таких случаях он был весьма находчив. Его мысль быстро сработала. Через несколько дней у него появился автомат, и никто не заметил, что автомат был чужой под другим номером.

Моряки жили не очень далеко от нас. «Рыбак» упорно искал выход из своего положения, ему во что бы то ни стало надо было достать автомат, он не хотел быть наказанным за утерю своего. Дверь дома, где жили моряки была не заперта, Дегтярев вошел в дом и увидел несколько автоматов, они доверчиво стояли в пирамиде. Первый попавшийся он быстро схватил, повесил себе на плечо и поспешил выбраться из дома. Из-за угла, дома появился моряк, это был его спаситель. Он поприветствовал «рыбака» и, не подозревая о хищении автомата из пирамиды, стоял у двери дома, смотрел вслед удалявшемуся «рыбаку» и с радостью думал, как хорошо, что он спас этого молодого и здорового парня.

19 августа послал письмо в Торжок.

28 августа получил письмо от отца. Он пишет, что они остались одни, старые стали, а помочь некому, детей нет.

3 сентября получил письмо от Аси. «Здравствуй, Вася! Письмо твое получила. Большое, большое за него спасибо. Письмам твоим я всегда рада. Они для меня дороги. Мне тебя очень жаль, Вася. И кажется, если бы ты сейчас был вот здесь со мной, я бы, отбросив девичью стыдливость, тебя бы пожалела, очень пожалела, знаешь, как маленькие дети жалеют взрослых, за все твои страдания и переживания. Я тебя сейчас представляю таким хорошим и… несчастным, но в то же время и сильным, волевым. Когда я была, Вася, дома, то рассказала о нашей переписке маме, передав ей от тебя привет. С 1 сентября опять поеду домой в отпуск на 20 дней. Так ты мне письмо напиши туда в мою родную деревушку: г. Калинин, п/о Бурашево, дер. Вашутино, д. 23. Пиши, родной, жду. С горячим приветом и лучшими пожеланиями Ася».

5 сентября в 8 часов прекратились военные действия с Финляндией. Тихо, стрельбы нет никакой. Погода хорошая солнечная, тепло. Живу невдалеке от Выборга, дер. Порлампи, до станции Солимее 2 км. Мы видели, как полетел на переговоры в Москву Маннергейм. Большой самолет сопровождал эскорт — три наших истребителя.[28]

6 сентября получил письмо от отца.

20 сентября переехали в палатки из сарая. В сарай будут складывать хлеб.

Подписано перемирие с Финляндией.

24 сентября в 12 часов едем за Выборг, в 22 км от всех подразделений: заставили рыть траншеи, их стены обложить бревнами, а где нет их — прутьями. С расчетом, чтобы стены траншей не осыпались, и они сохранились бы в течение 10 лет.

8 октября в 17 часов в помещении бывшей школы, теперь нашего клуба, собрание партактива 80 cд. Доклад комдива тов. Кузьмина о строительстве второй линии обороны. Срок окончания 30 ноября 1944 года. Коммунистов — полный зал, человек 300, большинство офицеры. Обратить внимание на партработу в отношении грубости, устранить этот имеющийся недостаток. Повысить идейный рост коммунистов. Коммунист должен повседневно работать над собой. Книга тов. Сталина о Великой Отечественной войне и Краткий курс ВКП(б).

10 октября послал Асе письмо. «Здравствуй, Ася! Как я рад твоему письму. Ты, Ася, стала для меня близкой и родной. Война отняла у меня всех близких, всех родных, кроме отца и матери. Они простые хорошие люди, дорогие мне, с ними я имею переписку. Живем мы хорошо, все на том же месте. Будь здорова и счастлива, Ася. С сердечным приветом Вася».

15 октября получил письмо от отца.

16 октября получил письмо от Аси.

17 октября лекция. Против нас выступили 199 дивизий. На западном фронте 131 дивизия. Америка до войны имела 32 миллиона автомашин.

19 октября в 18 часов в клубе партсобрание о повышении идейно-политического уровня коммунистов. После изгнания немцев в освобожденных районах они оставили чуждую нам идеологию и эта чуждая нам идеология подхвачена чуждыми нами людьми. Надо разбить эту чуждую идеологию. Философы Юдин и др. в 3-ем томе «Истории философии» извращают действительность. Они уже снимают роль классовой борьбы. Писатель Товженко написал сценарий, где проводит такую линию, что война не имеет классовой цели, она бесклассовая.

22 октября — письмо от Аси. «Добрый день, Вася! Получила твое письмо. Я его очень ждала, Вася, и несказанно обрадовалась, когда его получила. У нас закончилась вторая учебная неделя. Начинаем входить в нормальную колею своей трудовой жизни. Работать с каждым годом становится легче. Я не жалею, что стала учительницей. Я переехала на новую квартиру. Чувствую себя очень хорошо. Насколько, Вася, интереснее жить с людьми более развитыми и культурными. Целый год я прожила на квартире у простой малограмотной женщины, интересы которой очень узки. Правда, она крайне была очень добра, заботилась обо мне, но жить с нею неинтересно. Теперь живу вместе с учительницей нашего училища».

22 октября послал письмо Асе в Торжок. «Здравствуй, Ася! Письмо твое получил, спасибо большое за него. Я рад, что твоя работа идет хорошо. Мы сейчас живем шикарно, так не жили ни разу за всю войну. Большая квадратная светлая с двумя большими окнами 25 м2 комната. Четыре стола — один у плиты, второй у стены. На них наша посуда: котелки и кружки, на них же и обедаем и у каждого окна поставлен стол, на них керосиновые лампы без стекол. Горючего у нас много. На столах у окон ребята пишут писыца. Наши кровати — топчаны, каждый на два человека, застланы толстой бумагой, у них здесь ее очень много. Вместо подушек — шинели. Стенки комнаты обиты толстой гладкой бумагой. На стенке около кровати прибита красивая, как коврик, бумага. Портреты Грибоедова и Горького и разные цветные карточки, их здесь очень много. На столе лежат пачки финских и немецких журналов с картинками и несколько наших. На тумбочке около стола ящик из-под мин, в нем моя канцелярия — дела. Я по совмещению веду учет всего нашего имущества: вещевое, инженерное, связи и вооружение. А также учет личного состава нашего подразделения и партийные дела. Наши автоматы стоят в прихожей в пирамиде. Погода хорошая, но холодновато. Согласно договору приехали финны разминировать минные поля, там где была их оборона. На их лицах — улыбки. Они приветствуют каждого нашего солдата. Некоторые из них умеют говорить по-русски. Вчерашние враги стали чуть ли не друзьями. На днях привезли 10 автомашин с велосипедами. А позавчера прибыло несколько эшелонов из Финляндии с нашими пленными, одеты некоторые в нашу форму, а некоторые в финскую.[29] Стрельбы нет — тишина. Все заняты работами. Вчера в нашем клубе слушал концерт ленинградских артистов. Читаю Флобера «Госпожа Бовари». Ася, поскольку мы сейчас не воюем, стало много учебы, в том числе и партийной. Мне, как парторгу, очень нужен краткий курс истории партии, а достать негде. Если имеешь возможность, Ася, то пришли мне его. Буду очень тебе благодарен. На этом закончу. До свидания, Ася! Будь счастлива».