Том 2. Лорд Тилбери и другие - Пэлем Вудхауз

Время шло, и Биллу начало казаться, что человек в такси телепатически уловил эти намерения. Во всяком случае, он мчался все дальше и дальше, и теория, что он едет к кому-то обедать, представлялась все менее вероятной. Кто ездит обедать в такую даль? Такси уже вырулило на Фулем-род и явно не собиралось останавливаться. Вот позади остался мост Путни; машины, урча, взбирались на Патни-хилл, а объект все не сбавлял скорость. Даже Биллу пришлось с неохотой отказаться от банального объяснения, будто Пайк просто едет обедать. Создавалось впечатление, что он мчится к побережью, чтобы броситься в море.

Приписывая Родерику этот странный каприз, Билл и Джадсон ошибались. Да, заглянув в машину и увидев там давешнего таинственного незнакомца, Родерик перепугался до полусмерти, но успокоился, едва сел в другое такси. Ему и в голову не приходило, что за ним гонятся. У Холли-хауза он расплатился с водителем и позвонил в дверь, даже не оглянувшись. Пока он ждал, чтобы Уэйс отворил дверь, хруст гравия за спиной заставил его повернуть голову. О ужас! По аллее ехало такси. В первую минуту Родерик еще надеялся, что это мирное такси, доставившее к тете Фрэнси приличного гостя, но надежда умерла при виде разгоряченного Джадсона, который в азарте высунул голову из окошка. Родерик в отчаянии нажал на кнопку звонка. Он ждал Уэйса, как герцог Веллингтон в другую отчаянную минуту дожидался Блюхера.

Такси остановилось. Из одной дверцы выскочил Джадсон, из другой — Билл. У Родерика остекленели глаза. Он снова нажал на звонок.

Как ни странно, доконал его именно Билл; а ведь Билл-то горел духом чистейшего пацифизма. Он так резво выпрыгнул из такси, чтобы опередить Джадсона и не допустить рукоприкладства, о котором тот всю дорогу твердил. Билл — разумный, хладнокровный, здравомыслящий — намеревался воспрепятствовать насилию. Но Родерику он показался самым ужасным за этот ужасный день.

Джадсон тоже напугал Родерика, но в Джадсоне была одна утешительная черта, его явная хилость, отсутствие бицепсов и трицепсов. С Джадсоном можно было бы в крайнем случае потягаться. Другое дело — Билл. Правый полузащитник гарвардской футбольной команды должен отвечать некоторым требованиям. Тут мало обаяния или доброго нрава — нужны литые ноги, туловище, как шкаф, и борцовские плечи. Всеми этими качествами Билл обладал. Прибавьте рост пять футов одиннадцать дюймов и девяносто три фунта живого веса — неудивительно, что Родерик без колебаний отвел ему роль главного исполнителя в предстоящей сцене убийства.

В итоге, когда Уэйс открыл дверь, а Билл как раз добежал до ступеней. Родерик посчитал, что остается одно — дорого продать свою жизнь. Он в отчаянии размахнулся палкой и со всей силы опустил ее на голову преследователю. Билл от неожиданности покачнулся и упал; подбежавший Джадсон споткнулся о Билла, а Родерик, воспользовавшись замешательством, юркнул в дом и захлопнул за собой дверь.

Мало что может так действенно изменить разумный, хладнокровный, здравомыслящий взгляд на мир, как резкий удар тяжелой палкой по голове. Ужас придал Родерику сил, а поскольку Билл на бегу потерял шляпу, ничто не смягчило удара. Довольно долго он сидел, ошарашенно глядя на дорожку, а когда наконец встал, его настроение было уже в корне иным. От недавнего миролюбия не осталось и следа. Ему хотелось бить и крушить. Глаза застилал багровый туман.

Вид бестолково скачущего Джадсона привел Билла в бешенство. Он был в том состоянии, когда люди, обыкновенно терпимые к ближним, загораются внезапной ненавистью ко всякому, кто окажется рядом. Он страшно зыркнул глазами.

— Иди сядь в машину, — процедил он сквозь зубы.

— Но послушай, Билл, старина…

— Иди! Я сам разберусь.

— Что ты намерен делать?

Билл давил на кнопку звонка. Каких-то несколько часов назад жизнь лежала перед ним, полная множества увлекательных начинаний. Он собирался разбогатеть, жениться на Алисе Кокер, разоблачить Уилфрида Слайнсби. Теперь все эти радужные видения померкли, осталась одна-единственная цель: попасть в дом, отыскать того, кто ударил его палкой по голове и пинками вышибить ему позвоночник. В таком вот угаре древние викинги превращались в берсерков, а современные малайцы впадают в амок и колют сограждан длинными ножами. Как многие крупные люди, Билл Вест отличался добродушием. Его не так легко было обидеть. Однако стукните его ни за что ни про что палкой по голове, и вам придется пожалеть. Он продолжал давить на кнопку звонка.

— Я намерен поговорить с этим типом по душам, — мрачно отвечал он.

Джадсон чувствовал себя ребенком, который беспечно играл в ножички рядом с водохранилищем и вдруг обнаружил, что сделал дырку в плотине. Он выпустил на волю страсти, которых сам и испугался. Сколько бы он ни грозился отдубасить продажного Родерика, у него и в мыслях не было действительно прибегнуть к насилию. Джадсон отлично знал, что не уйдет дальше слов. Однако в программе Билла слова явно не значились. Джадсон в ужасе смотрел, как Билл скалит зубы, сверкает глазами, а по лбу у него стекает струйка крови. Что делать, Джадсон не знал. Бледный, на ватных ногах, он вернулся в такси. И тут дверь отворилась.

Дворецкого Уэйса рассердил настойчивый трезвон. Он вышел с намерением сделать выговор. Однако составленная в голове фраза так и не облеклась в слова. Что-то огромное и твердое оттолкнуло Уэйса; обернувшись, он увидел, что верзила без шляпы бежит через холл к гостиной.

— Эй! — слабо выговорил дворецкий.

Верзила словно не слышал. Он на мгновение остановился, видимо, не зная, куда идти, потом ринулся на голоса. Его пальцы сомкнулись на дверной ручке.

— Эй! — повторил дворецкий. — Стойте!

Билл не остановился. Он ворвался в гостиную.

Она была полна нарядно одетыми мужчинами и женщинами в ожидании пиршества. Мистер Уилкинсон из Вересковой Поляны беседовал с миссис Хэммонд о погоде; миссис Бинг-Жервуаз из Башен рассказывала хозяину дома о новых спектаклях. Полковник Бэгшотт пил херес и развлекал миссис Уилкинсон отчетом о последней стычке в местном совете. Сэр Джордж и мистер Бинг-Жервуаз говорили о политике. Родерик одиноко стоял у открытой двери в сад.

В это утонченное собрание и ворвался рыщущим волком Билл. Родерик вместе со всеми обернулся на звук открываемой двери, увидел взбешенное лицо и принял единственно верное решение. В четвертый раз за сегодня ему приходилось бежать от необоримой силы, и все его дневное проворство померкло перед теперешним стремительным рывком. Он пулей вылетел в сад, на полмгновения опередив Билла.

Молодость требует чуткого обращения. В жизни самой смирной и послушной девушки бывают минуты, когда лишь понимание и такт могут отвратить несчастье; а с тех пор, как Флик Шеридан выпалила оглушительную новость, ее близкие обнаруживали что угодно, кроме такта и понимания. Ах, как неправа была миссис Хэммонд, когда в своем вечном стремлении оттеснить мужа от решения житейских проблем, в грубой форме воспрепятствовала добродушному Синклеру подняться и поговорить с племянницей. Таким образом она устранила единственного человека, которого заупрямившаяся Флик выслушала бы спокойно. Вместе тихой беседы с дядей Синклером Флик пришлось выдержать сражение с тетей Фрэнсис. Из него она вышла непобежденной, но заметно вымотанной; а вслед за тем сэр Джордж произнес свою короткую речь перед закрытой дверью. В то время, когда две машины, одна с Родериком, другая с Биллом и Джадсоном, взбирались на Путни-хилл, Флик сидела на кровати и думала о будущем.

Оно не сулило ничего хорошего, особенно для смелой девушки, которая, как Флик, привыкла сама распоряжаться своей жизнью. Впереди маячили громкие ссоры, оскорбленное молчание и вечная обида. Вечная, если только Флик не пойдет на попятный и не согласится выйти за Родерика. Выйти за Родерика! При этой мысли Флик клацнула зубами и мятежно заморгала. Никогда! Она любит Билла Веста. Дядя Синклер подтрунивал над юношескими увлечениями, но сегодняшняя удивительная встреча с Биллом доказала, что это не повод для шуток. Это — суровая и мучительная правда жизни.

О, разумеется, она понимала, как глупо любить Билла. Знала, что он без ума от этой большеглазой американской кошки, что до Флик ему дела нет, но это ничего не меняет. Раз она не может выйти за Билла, она не выйдет ни за кого. А особенно — за Родерика, который прыгает в такси и бросает невесту на милость людей, изумляющих сходством с эрдельтерьерами.

Она непроизвольно вскинула голову. В этом движении была дерзкая решимость. Флик уже поняла, что сделает. В следующую минуту она рылась в сумочке, ища деньги, добытые сегодня утром для спасения гибнущей миссис Матильды Пол. Еще через мгновение груда хрустящих бумажек лежала на кровати. Зрелище это придавало отваги. Если бы Флик заколебалась, ее укрепил бы вид денег. Ей казалось, что это целый капитал, как раз такой, на который бережливая девушка сумеет прожить неопределенно долго. А если в далеком будущем состояние проестся, она всегда сможет продать остальные драгоценности. Флик больше не колебалась.