Время убивает - Василий Головачёв

Климчук убежал на кухню.

– Что вы решили? – не тронулась с места Анна.

Никифор очнулся.

– Давайте пройдёмся по событиям, которые произошли на «большой земле» с восьми утра и до нынешнего момента. По часам снаружи сейчас примерно двенадцать пятнадцать.

– Что это даст?

– Просчитаем, сколько времени должно пройти здесь, и я пару раз выйду, чтобы окончательно убедиться в правильности наших предположений. Если все так, то нам ещё сидеть здесь и сидеть до восьми утра.

– Хорошо. – Анна вернулась в кабинет.

Никифор догнал её.

– Разрешите, я с вами, буду знакомиться с творчеством Истомина в параллели.

Они сели бок о бок, повернувшись к экрану.

Климчук принёс кофе, и стало тихо.

Дубна

Квартира Истомина

Тринадцать часов дня по наружному времени

Часы Никифора показывали пятнадцать минут шестого, но на их показания ориентироваться было нельзя. Точно так же, как и на показания часов остальных сидельцев в квартире усопшего.

Посидев с женщиной полчаса (было невыносимо приятно находиться рядом с привлекательным консультантом Следственного комитета и ощущать её будоражащую близость) и насытившись математической символикой до предела, Никифор всё-таки оторвался от чтения и записал на листке бумаги основные вехи своей жизни снаружи, укладывающиеся в канву последовательностей и длительностей, называемую «потоком времени». Канва же получалась такая.

Истомина нашли на остановке в начале девятого.

Никифор узнал об этом от Баринова в начале десятого и сразу же направился к месту события.

После посещения, совсем недолгого, квартиры он заехал в морг, затем институт, где встретился с руководителем лаборатории Лебедевым, и снова вернулся к дому, где жил умерший. И уже после того как обследовал жилище физика, обнаружил первое отклонение в измерении времени: его часы вдруг ни с того ни с сего ушли вперёд на двадцать минут.

Вспомнив об этом, Никифор невольно улыбнулся. Не то чтобы он был потрясён до глубины души проявлением неизвестной силы, ускорявшей время в квартире Истомина, но эмоций хватило через край. А потом ещё добавилось вследствие новых открытий, указывающих на то, что время в квартире учёного не спешит вперёд, а наоборот, идёт назад со скоростью, вдвое опережающей течение времени вне квартиры.

К счастью, Баринов оказался достаточно умным человеком, ответившим адекватно и не побоявшимся организовать охрану квартиры наперекор военспецам.

Записав основные события в качестве реперных узлов хронопотока, требующих отдельного осмысления, Никифор полюбовался на дело своих рук, предполагая ознакомить с ним Анну.

Всего узлов насчитывалось семь, но он решил остановиться на проверке двух, укладывающихся во временной вектор от выхода Истомина из дома до нынешних двенадцати часов – по показаниям наружных часов. Первое подтверждение в правильности собственных суждений о течении времени «на большой земле» и «на малой» – в квартире Истомина – они уже получили, когда узнали, что группа Марина ещё не приехала к месту действия. Теперь следовало уточнить ещё несколько спорных моментов, упиравшихся в те самые парадоксы, о которых предупреждали теоретики. Самым интересным из них были бы встречи с самим собой при возвращении в прошлое плюс феномен воздействия таких пересечений на будущее. Спорить о возможности или невозможности парадоксов можно было до бесконечности, но проверка должна была всё расставить по своим местам, оставив сам факт существования эффектов.

Анна отреагировала на рассуждения следователя, по обыкновению мило сморщив носик:

– Хорошая идея, Ник. Но почему вы выбрали только эти два момента?

– Чаще выходить отсюда не стоит, а проверки данных меток дают нам представление о существовании или же несуществовании парадоксов.

– Хорошо, я согласна.

– Вам ещё много читать осталось?

– Подхожу к концу. Вырисовывается весьма необычная картина происходящего. Эн-накопитель не просто накапливает, конденсирует энтропию, из-за чего, кстати, время в квартире и движется в противоположном направлении, но он ещё может сбрасывать её излишки.

– Что это означает?

– Что его можно использовать как излучатель энтропии.

Никифор с интересом посмотрел на «люстру».

– Как лазер, что ли? Или как бластер из боевиков?

– Вряд ли как бластер, – улыбнулась женщина. – Бластер – это излучатель энергии, а эн-накопитель энтропии энергию не излучает, он её отбирает.

– Что вы сказали?! – в кабинете появился Климчук, оторвавшийся от созерцания телевизора. – Эн-накопитель может излучать?

– Ты не расслышал, – возразил Никифор. – Излучать он может, но не свет или плазму, а энтропию. Правда, я и сам не знаю, каким образом это происходит.

– А как он выглядит – сам излучатель?

– Бог его знает. – Никифор вдруг подумал, что изделие Истомина можно использовать как оружие. – Должен быть какой-то отсос или антенна.

– Кажется, я где-то видел. – Климчук метнулся вокруг «люстры», подняв голову, ткнул кулаком в отдельно торчащий металлический стержень. – Не эта ли штуковина?

– Я не читал описание конструкции.

– Погодите. – Анна вернула на экран чертёж устройства. – По-моему, я мельком видела описание блоков.

Никифор подошёл к Виктору.

Стержень выглядел как лыжная палка и заканчивался десятком плотно сжатых иголок.

– Похоже, что это и в самом деле антенна излучателя.

– Но почему она не выведена наружу? В окно, например? Чтобы при выхлопе, – Виктор рассмеялся, – не загрязнить квартиру?

– Хороший вопрос.

– Нет, это не излучатель, – сказала Анна. – На «люстре» нет никаких указателей. Зато какая-то труба ведёт от шкафа управления к туалету.

Климчук захохотал:

– Так вот как хозяин избавлялся от энтропийных испражнений!

– Фу! – сморщилась Анна. – Выбирайте выражения, товарищ капитан.

– У тебя отличное воображение, – подначил приятеля Никифор. – Надо будет подсказать шефу, чтобы повысил тебе звание.

– Благодарю великодушно, замолви словечко.

– Итак, я выхожу через несколько минут. Снаружи как раз около десяти часов утра, я уже должен был уйти из института после беседы с завлабом и навещу его ещё раз.

– А его кондрашка не хватит? – осведомился Климчук.

– Я приду сразу после визита, поэтому не хватит. А до этого посмотрю на себя, выходящего из лаборатории.

– Тогда запасись валокордином, чтоб самого инфаркт не стукнул.

– Спасибо за заботу, у меня хорошие нервы. Попрошу Лебедева изъять все диски Истомина, заберу всё, что найду в его столе. Вдруг пригодится. Вернусь, мы обсудим положение, просмотрим материалы, и второй раз я выйду после визита к шефу, перед тем как возвращаться сюда. Я запомнил время, на часах в кабинете шефа было одиннадцать сорок.

– Может, и я с тобой? – предложил Климчук. – Надоело сидеть тут как сторож на кладбище.

– А чем ты хуже? Только не сторож, а охранник особо важного объекта. Вернусь, тогда и решим, кто где будет сидеть. Будь начеку, не отвлекай Анну Филипповну.

– Рад стараться, товарищ майор! – вытянулся Виктор.

Никифор натянул куртку и вышел, настраиваясь на недолгий поход «в прошлое», способный многое объяснить для сидельцев в «бункере идущего задом наперёд локального времени».

Разумеется, аэромобиль его во дворе дома не ждал.

Никифор спросил у парня, выбравшегося из подъезда, который час, удовлетворённо кивнул: в данный момент шёл одиннадцатый час утра, что соответствовало его расчётам высадки на «большую землю». На вызов аэротакси ушло всего около минуты, и ещё через три жёлтый «Хёндай» мчал следователя по воздуху к центральному корпусу ОИЯИ.

Но как ни всматривался он в редкий поток посетителей центра,