Крепостной ансамбль Мангупа - Александр Герцен

Лестницы и веревки с крючьями представляли опасность для большинства укреплений Мангупа, особенно для участков на мысах, где стены не просматривались с плато. Это обстоятельство учитывалось, и стены кое-где строили в высоту, не считаясь даже с увеличением мертвых пространств перед фасами, которые старались компенсировать созданием дополнительных позиций для флангового обстрела.

Широчайшее распространение в качестве осадных средств получили в античную и средневековую эпохи метательные машины. В Европе и в Передней Азии — преимущественно орудия торсионного действия, различные по устройству и величине, а значит, и по тактическому назначению. Малые баллисты и катапульты поражали защитников на стенах. Большие — разрушали зубцы, амбразуры, а в некоторых случаях даже участки стен, хотя последнее случалось редко. Это удалось, например, Деметрию Полиоркету при осаде Родоса в 305–304 гг. до н. э., где после многодневного обстрела была разрушена наскоро построенная городская стена (44, с. 292). Почти не знает таких случаев китайская доогнестрельная артиллерия, история которой хорошо освещена в письменных источниках (283, с. 230–231).

Возможности применения метательных орудий против стен Мангупа также были ограничены недостатком ровных участков и низким расположением относительно обстреливаемых стен возможных артиллерийских позиций. Здесь еще отчетливее проявилась бы слабость тактического применения этого оружия: необходимость его расположения вблизи объектов обстрела (225, с. 159). Оптимальная дистанция для действия камнеметов против крепостных стен составляла от 80 до 150 м (120, с. 28; 283, с. 133), при этом меткость стрельбы была достаточно высока. Как показало опытное метание снарядов весом до 80 кг на дистанции 120–175 м, отклонение от цели не [127] превышало 1 м (114, с. 48–49). Предельная дальность боя катапульт, по данным античных авторов, могла достигать 710 м (29, с. 415). По оценкам современных исследователей камнеметы в основном могли стрелять на расстояние до 200 м, хотя в отдельных случаях, по не совсем достоверным данным, даже до 1000 м (167, с. 12).

Вес каменных снарядов катапульт мог достигать 75 кг, но обычно не превышал 20. При этом значении энергия снаряда при действии на стену с расстояния 100 м при начальной скорости 60 м/сек составляла 35,7 Т*м, а коэффициент полезного действия — около 0,2 (167, с. 12). У орудий XIV — начала XV в. эти параметры, соответственно, равны 51 и 0,5, а для 48-фунтовой пушки первой половины XIX в. — 76 и 3 (169, с. 131). Использование камнеметов имело смысл лишь при концентрации значительного количества их на участке обстрела. Например, при осаде Солуни славяне только против восточной части города установили свыше 50 орудий (28, с. 13–14). Китайские источники сообщают об установке камнеметов в несколько линий от 30 до 50 в каждой (283, с. 236). Для действий против укрепленной линии требовалось выстраивать машины в ряд, что было весьма затруднительно на крутых склонах балок Мангупа.

Вероятно, опаснее камнеметов для защитников Мангупа были стрелы лучников. Дальность стрельбы в гору могла достигать 160 м, оптимальная же дистанция — 60 м (174, с. 30–31).

В арсенале византийской полиоркетики было и такое осадное средство, как подкопы под оборонительные стены. В полном соответствии с указанием Вегеция (52, с. 286) Нарзес в 552 г. успешно провел подземно-минную операцию против крепости Кумы, которую удерживали готы, но даже разрушение участка стены не привело к ее падению, что Агафий Миренейский объясняет влиянием фактора природной неприступности местности, имевшей недоступные обрывы и крутые расселины (13, с. 20–21).

При создании фортификационного ансамбля Мангупа были учтены и господствовавшие представления о тактике осад и штурмов крепостей. Полководцы нередко прибегали к ложным, отвлекающим штурмам (13, с. 138), вели атаку в нескольких пунктах, маскируя направление главного удара (18, 428). Для растянутой и сложной по конфигурации ГЛО Мангупа эти приемы были весьма опасны, особенно при действиях в ночное время. Опыт крепостных сражений диктовал необходимость надежного укрепления и тщательной охраны даже незначительных на первый взгляд расселин. Недооценка этого приводила к трагическим последствиям для осажденных, как это было, например, при осаде укрепления Тцахар в Лазике, куда византийцам удалось пробраться через узкую, плохо охраняемую расселину (13, с. 120–122). В другом случае, при осаде Неаполя, воины Велизария сумели проникнуть в город через канал водопровода (219, с. 105–110).

В целом можно констатировать, что совершенствование военной техники в V–VII вв. вызвало ответную реакцию в области крепостного строительства, выразившуюся как в инициативном использовании античного наследия, так и в выработке новых технических и тактических приемов (200, с. 12). Это особенно проявилось в горной фортификации, где условия местности диктовали особые планировочные решения, не всегда соответствовавшие классическим канонам (200, с. 23). Это можно с полным основанием отнести к ГЛО Мангупа.

Перейдем к распространению принципов организации ГЛО (рис. 26). Ее магистральная линия проходила по естественным неприступным обводам плато и дополняющим их искусственно созданным укрепленным рубежам, образуя замкнутый крепостной полигон, имевший не линейный (полосный) характер укрепленной полосы, а узловой, что вообще характерно для горной фортификации (286, с. 31–32). Пересеченный рельеф северной части плато — глубокие балки, крутые склоны — создавал значительные трудности при проектировании и возведении оборонительных сооружений. С другой стороны, господствующее положение мысов над подступами облегчало горизонтальное и вертикальное дефилирование укреплений.

Наибольшие усилия фортификаторов требовались при укреплении балок, являвшихся самыми слабыми местами позиции. Недостаточно было просто пересечь их стенами. Следовало хорошо продумать систему начертания куртин для обеспечения в сложных условиях эффективного фронтального и анфиладного обстрела. При реальной силе крепостной позиции, расположенной на господствующей высоте, у нее была и слабость, обусловленная наличием значительных [128] мертвых пространств на подступах к укрепленным рубежам. Для компенсации ее было необходимо лишь значительно сократить высоту крепостных стен, что облегчало бы их эскаладу противником, либо применять тенальное начертание куртин, что требовало бы значительного увеличения протяженности обороны (148, с. 28).

Судя по доступным для наблюдений участкам ГЛО, ее создатели избрали компромиссное решение: сохранив высоту стен минимально достаточной для пассивной защиты, не менее 5 м, они применили в балках и в ряде других мест простейший вариант тенального начертания, представленный одним входящим углом, причем стремление к экономии средств выразилось в весьма значительном его растворении, существенно снижавшем преимущества в ближней обороне.[29] Примером служит линия в Гамам-дере (А.XIV и A.XV) и в Капу-дере (A.XVI), общее начертание куртин которых образует входящие углы, соответственно равные 168°, 150° и 136°. Здесь хорошо проявляется закономерность: чем уже защищаемый участок, тем острее угол сведения флангов, т. е. эффективнее фланговый обстрел. На длинных фронтах приходилось экономить, сокращая протяженность линий и расширяя угол тенали. При этом слабая перекрестная оборона, близкая по эффективности к фронтальной, устраивала фортификаторов, поскольку в условиях открытой местности (а она, как говорилось выше, была открытой, без растительности, до недавнего времени) она позволяла открывать стрельбу по неприятелю с дальнего расстояния и, следовательно, подвергать его продолжительному обстрелу. Глубокая же перекрестная оборона эффективнее на пересеченной местности, имеющей естественные укрытия, пользуясь которыми неприятель без урона может близко подойти к укреплению: в этой ситуации интенсивностью обстрела нужно было компенсировать его малую продолжительность (148, с. 10). Для узких дефиле Мангупа характерны как раз более крутые всходы, имевшие укрытия в виде неровностей поверхности скальных бортов, а также просматривавшихся пространств под обрывами возле устьев дефиле. Подобные ситуации характерны для ряда византийских крепостей, располагавшихся в горной местности на территории Болгарии, таких, например, как Пауталия (42, с. 115), Абритус (109, с. 19).

Особо следует остановиться на первоначальной линии в Табана-дере. О ней можно судить по гигантскому задернованному раскату камня, находящемуся ста метрами ниже сохранившейся до настоящего времени стены. По нашим наблюдениям, здесь также, вероятно, была реализована тенальная планировка. В период турецкого владычества раннее укрепление А.Х было разобрано, и его материал использовали при возведении новой линии A.XI, которая датируется надписью 1503 г. В ней также применена теналь, угол которой составляет 146°, что близко к предыдущим значениям.