Крепостной ансамбль Мангупа - Александр Герцен

В ГЛО нам остается рассмотреть укрепления Южного фронта. Обрыв, окаймляющий плато с юго-востока, юга и юго-запада, имеет четыре доступных для подъема участка. Самый большой по протяженности (100 м) перекрыт оборонительной линией А.XVII (рис. 26), подчиненной в своей планировке контуру скального уступа, являющегося основанием кладки. Ниже по склону в этом месте есть еще несколько таких же уступов, тянущихся параллельно друг другу.

Рис. 26. Крепостной ансамбль Мангупа. Ситуация в VI–VIII вв. Схема. [259]

В дошедшем до нас виде укрепление восходит к позднесредневековому времени. Об этом ясно свидетельствует характер кладки, в которой использованы архитектурные детали, вероятно взятые из находившейся рядом церкви базиликального типа, от которой сохранилось только вырубленное в скале основание (66, с. 126). Эта постройка была полностью разобрана, возможно, в связи с перестройкой оборонительной стены. В северо-восточном фланге этой стены находилась калитка, прикрытая эпикампием, через нее проходила пешеходная тропа из верховьев Алмалык-дере.

Не исключено, что более ранняя линия обороны проходила по одному из нижележащих уступов. На это указывает существование на склоне перед фасом стены двух пещерных сооружений, служивших, вероятно, укрытиями для караульных у тыльной стороны древней, несохранившейся стены. В связи с перенесением укрепленной линии выше по склону, пещеры оказались вне крепости, ситуация здесь соответствовала описанной для елли-бурунского фланга укрепления А.XV.

Укрепление А.XVIII состоит из короткой однокуртинной линии, закрывавшей труднодоступный узкий распадок в районе большой сталактитовой пещеры. Кладка стены здесь однородная, постелистая, тычковая из блоков среднего размера, вероятно, она восходит к первому периоду существования оборонительной системы.

Пешеходная тропа из Ай-Тодорской долины поднималась на плато через распадок, прикрывавшийся укреплением А.XIX, но кладка его до настоящего времени не сохранилась, однако о ее существовании есть упоминания в краеведческой литературе начала XX в. (139, с. 263).

Наконец, завершает Южный фронт укрепление А.XX, обнаруженное в 1975 г. Это короткая (6 м) стена, по конструкции аналогичная А.XVIII. От нее остался только нижний ряд камней. Закрываемая этой стеной расселина настолько узка и крута, что подняться по ней может только достаточно ловкий и не обремененный грузом человек. Далее обрыв до расселины с укреплением А.I неприступен, какие-либо искусственные защитные сооружения здесь не требовались. [123]

Необходимо остановиться еще на одном оборонительном сооружении Южного фронта. Это — обширный пещерный каземат, расположенный в 165 м к югу от цитадели. В него ведет лестничный спуск, начинающийся в 2 м от наземной часовни, раскопанной в 1968 г. (66, с. 127–128). Апсида ее выходила на обрыв как раз над амбразурой каземата. Возможно, первоначально под этой церковью находился вырубной склеп, в дальнейшем расширенный и превращенный в боевое помещение. По своим размерам он является самым большим из оборонительных казематов Мангупа (рис. 25), предназначавшихся, вероятно, для постоянного пребывания в нем караульных. Об этом говорит наличие различных вырубок в стенах для установки полок: возможно, здесь был настлан пол, а стены обшиты досками или утеплены как-то иначе. Рядом с лестницей находилось небольшое помещение — темная каморка, служившая, вероятно, для отдыха.

Рис. 25. Оборонительный каземат, расположенный под церковью, раскопанной в 1968 г. План и разрезы. [258]

Интересно устройство двух амбразур каземата. Первая представляла собой обширный проем, через который можно было выйти на обрыв. Не исключено, что значительная высота проема — 2,3 м — позволяла использовать его как амбразуру для метательной машины, стоявшей в каземате и посылавшей снаряд вверх под углом 35° к горизонту. На край обрыва выходил через этот проем узкий желоб, в конце которого была прорублена вторая амбразура, предназначенная для стрельбы из ручного оружия. Сочетание этих двух бойниц позволяло вести как дальний обстрел из баллисты (?), так и ближний стрелами и камнями. Такая схема ведения огня, а также выбор местоположения каземата диктовались необходимостью контроля важного участка главного подъездного пути. В этом месте дорога, ведущая в крепость, огибала верховья оврага Алмалык-дере, а каземат позволял поражать неприятеля как на марше под обрывом плато, так и на противоположном склоне оврага, отстоящем на 250–300 м. Важно отметить, что больше нигде на плато, кроме мыса Тешкли-бурун и укрепления А.XI в Табана-дере, нет казематов, предназначавшихся для ведения активной обороны.

Архитектурно-археологический анализ сооружений ГЛО позволяет прийти к следующим выводам. Оборонительные сооружения возводились из местного строительного материала — мшанкового известняка. Преобладающим типом конструкции стен является opus quadratum в сочетании с opus caemehticum (51, с. 3) в трех вариантах.

Первый — opus implectum (в дальнейшем — эмплектон), представленный укреплениями А.VIII, A.XIV; вероятно, такую же структуру имели А.Х и A.XV. Крепостные стены здесь, как правило, трехслойные двухлицевые. Лицевой панцирь выкладывался из тесаных блоков, кладка его могла быть однорядной постелистой ложково-тычковой или однорядной постелистой тычковой. Тыльный панцирь выкладывался из ломаного, грубо обработанного камня с подтеской наружной (фасадной) стороны. Только на участке главных ворот этот панцирь сложен из тесаного камня, т. к. это была парадная часть стены, выходившая на дорогу. На забутовку шел грубо оббитый рваный камень. Судя по раскату, оставшемуся от укрепления А.Х, в нем использовались обломки скал массой в несколько тонн.

Второй вариант — двухслойная двухлицевая кладка, известная пока только на примере куртины в укрепления A.XIV. Применение бутового камня здесь сведено к минимуму, лицевой и тыльный панцирь практически соединены. Применялся этот конструктивный прием на менее ответственных участках, мало подверженных опасности воздействия осадных орудий.

Третий тип — двухслойная однолицевая кладка с панцирем, выложенным из тесаного камня и прилежащей к нему с тыла забутовкой без особого внутреннего панциря. Так были возведены стены в крутых узких труднодоступных расселинах (укрепления А.II — A.VII, A.IX, A.XII, А.XIII, A.XVIII–XX). В эту же группу можно включить и укрепление А.I, панцирь которого с тыла не имел забутовки, но там была сделана бутово-щебенистая подсыпка. Не исключено, что подобный прием был применен при возведении других укреплений Западного фронта, не подвергшихся археологическим раскопкам.

Следует отметить, что, кроме одного случая, в сооружениях ГЛО не употреблялась кладка с правильным чередованием тычков и ложков. Исключением является надстройка парапета в укреплении А.I, где, как было показано, она относится ко времени не ранее второй половины VIII в. Нет примеров такой кладки и в Тамугаде — эталонной ранней византийской крепости в Северной Африке (321, с. 64).

На участках обрывов, где существовала опасность проникновения на территорию крепости вражеских лазутчиков, ставились [124] однослойные двухлицевые стены без забутовки, представлявшие собой фактически брустверы, вполне достаточные для прикрытия нескольких караульных. Примерами могут служить укрепления Южного фронта А.XVIII–XX.

Такое разнообразие техники кладки характерно для ранневизантийской фортификации, что хорошо прослежено на примере крепостей Дунайского лимеса, а это подтверждает мысль о том, что военно-инженерное дело этой эпохи пошло по пути творческого переосмысления римского наследия. Оно выразилось в смелых планировочных решениях и разнообразных технических приемах их осуществления (200, с. 23).

Глава III. Проблемы исторической интерпретации и хронологии главной линии обороны Мангупской крепости

Архитектурно-археологическое изучение оборонительной системы Мангупа неизбежно ставит вопрос о создателях этого грандиозного произведения фортификационного искусства. Вряд ли можно сомневаться, что в замысле и реализации проекта крепости проявились традиции и приемы позднеантичного военно-инженерного дела. Влияние античного наследия в средневековом Крыму неоспоримо (208, с. 98–99; 296, с. 185; 301, с. 94). Но, с другой стороны, скудность источников пока не позволяет объективно оценить реальные масштабы вклада Византии — главного проводника античных традиций в Таврике. Поэтому важно рассмотреть оборонительные сооружения ГЛО на фоне состояния военного дела в зоне распространения одновременных культурно-исторических явлений (Кавказ, Гаврика, Малая Азия, Балканы, Италия, Северная Африка). Это дополнительные возможности для лучшего понимания рассматриваемых нами памятников (96, с. 21).