Большая книга ужасов. 18 : Черный фотограф. Бунт марионеток [повести] - Александр Белогоров

— Ну, что, пойдем назад, что ли? — прервал молчание Антон.

— Скоро и наши памятники вот так же будут стоять… — словно не слыша его, пробормотал Алешка. Он был очень расстроен тем, что услышал. Если люди за много лет так ничего и не узнали, то как же им самим разобраться всего за день?!

Ветер тем временем усиливался. Неожиданно резкий порыв чуть не сбил мальчиков с ног. Алешке так вообще пришлось всем телом навалиться на костыли, чтобы удержать. Вновь стало очень холодно. И тут сзади раздался сильнейший треск. Ребята стали оборачиваться и с ужасом увидели, что старая огромная кладбищенская липа надломилась и падает прямо на них. Антон хотел было отскочить в сторону, но, поняв, что Алешка на костылях никак не сможет убежать от падающего дерева схватил его здоровой рукой и потащил в сторону.

Огромный толстый ствол неумолимо нависал над ними и вот-вот должен был обрушиться на головы. Все происходило как в замедленной съемке. Мальчишкам казалось, что еще мгновение, и от них останется только мокрое место. И вдруг падающее дерево как будто замерло на месте и, слегка изменив направление падения, рухнуло рядом с ними, только слегка хлестнув своими ветками. Казалось, что свершилось какое-то чудо. И только потом ребята заметили, что один длинный и толстый сук уперся в крайний из памятников, который и сам устоял, и изменил направление падения этой махины. Мальчишкам показалось, что они услышали какой-то вздох. После этого ветер моментально прекратился, внезапно потеплело и вокруг установилась полнейшая тишина.

— Вот тебе и дата! — только и смог воскликнуть ошеломленный Алешка.

— За деревьями надо следить! Подпиливать их вовремя! — возмущенно крикнул Антон неизвестно кому.

— Тут подпиливай — не подпиливай… — мрачно сказал Алешка, но так и не закончил фразу. Он увидел, что к ним бежит запыхавшийся старичок с очередными газетами под мышкой.

— Слава богу! Вы живы! — воскликнул он, тяжело дыша.

— Да уж, еще чуть-чуть, и крышка! — вместо приветствия произнес Антон, тяжело присаживаясь на поваленное дерево.

— Я спешил, чтобы пойти с вами! — пояснил старичок, присаживаясь рядом. — Я понял, что вы сюда придете, и решил вас предупредить, что это опасно!

— И что же вам помешало? — Сейчас Антон был в таком настроении, что готов был подозревать всех и каждого. — Мы вышли совсем не рано.

— Вышли-то вы не рано, но у меня в двери сломался замок, — пояснил старичок. — Так что я сидел дома и дожидался, пока меня вызволят. Даже опоздал на встречу со своими знакомыми.

— Так это ваши знакомые! — воскликнул Алешка. — Вы случайно не учились в том же классе?

— Нет, что вы! — замахал руками любитель газет. — Вы мне льстите! Я не настолько молод. Просто незадолго до прискорбных событий я проходил в этом классе практику; я учился тогда в педагогическом институте.

— Так вы были свидетелем всего этого? — спросил Антон. — Что же вы сразу не сказали!

— Увы, свидетелем я не был, — ответил старичок. — Учился я в другом городе и обо всем узнал уже после смертей. Я пытался понять, в чем же тут дело, но, увы…

— А что потом? — спросил Алешка. — Неужели вы не пришли ни к каким выводам?!

— Видите ли, когда я попытался высказать свои догадки, — старичок замялся, — меня посчитали сумасшедшим… Так что следующие несколько лет мне пришлось провести в психиатрической лечебнице. Разумеется, после этого свои предположения я держал при себе, тем более что ничего подобного больше не случалось. Конечно, с мечтами о карьере учителя после этого пришлось распрощаться, и я всю жизнь проработал в местном архиве. — Старик снял очки и устало протер глаза.

— А почему же вы не рассказали обо всем нам?! — воскликнул Антон.

— Видите ли, мои выводы могли показаться вам фантастичными, — смущенно сказал старичок. — Я дал вам информацию и хотел проверить, не подтвердите ли вы мои догадки. Ну и сегодня хотел поговорить на эту тему с моими старыми учениками…

— Но сейчас-то вы нам расскажете? — спросил Антон.

— Да, теперь пора! — ответил он. — Не могли бы вы догнать моих знакомых и попросить их вернуться? А то я совсем устал.

Антон с готовностью вскочил с места и побежал к выходу с кладбища. Он был заинтригован и хотел как можно быстрее услышать, в чем же тут дело. Старичок же и Алешка остались наедине.

— Надо было мне поговорить с вами раньше. Теперь же вам придется спешить. Конечно, ключ в том самом фотографе, это ясно… Какие они живые! — Старичок подошел к одному из памятников, вглядываясь в снимок и шепча что-то неслышное.

И тут Алешке показалось, что снова стало холодно. Он тревожно принялся оглядываться по сторонам. А когда повернулся назад, то увидел, как его собеседник, схватившись одной рукой за сердце, а другой ухватившись за памятник, медленно оседает на землю. Мальчик так быстро, насколько у него хватало сил, заковылял к нему, стал звать на помощь. К ним уже спешили Антон и самые резвые из бывших учеников.

Среди них, к счастью, оказался один врач. Он сунул старичку под язык какую-то таблетку, стал раздавать указания окружающим. Кто-то звонил по сотовому, вызывая «Скорую». Самые сильные из собравшихся подхватили пострадавшего на руки и понесли к выходу с кладбища на его же плаще…

Ребята во всей этой суете остались не у дел. Они медленно, насколько хватало сил у Алешки, побрели за процессией. Уже у ворот они увидели, как старичка погрузили в «Скорую помощь», и машина, сверкая и завывая сиренами, рванула с места. Мальчишки опять почувствовали себя лишними в этой группе пожилых людей, поэтому они отправились к Алешке домой, чтобы обсудить случившееся и просто отдохнуть, отойти от переживаний.

Глава XIV

Испорченные портреты

— Эх, каких-то нескольких секунд не хватило! Еще чуть-чуть, и мы бы все узнали! — Алешка был безутешен.

— И чего бы ему сначала нам не сказать! — поддержал его Антон. — Второй раз так получается: сначала дядя Семен, а потом этот старичок Надеюсь, он-то выкарабкается… Так он тебе ничего сказать не успел?

— Ничего, — горестно подтвердил Алешка. — Сказал только, что все дело в фотографе, а потом ему вдруг плохо стало…

— Значит, фотограф… — задумался Антон. — Но что он мог сделать?

Ребята прошли в Алешкину комнату и стали опять разглядывать фотографию. Снимок был до того похож на кладбищенские, особенно на один из них, что мальчикам стало еще более не по себе.

— Выкинуть бы его к чертовой матери! — рассердился Алешка.

— Так кто тебе мешает? Давай! — поддержал Антон.

— Мама точно не поймет! — ответил Алешка. — И чего он так всем нравится?!

— А ты сделай вид, будто случайно его разбил! — посоветовал Антон.

— А это идея! — оживился вдруг Алешка. Врать он, по правде говоря, терпеть не мог, но чтобы избавиться от этого проклятого портрета, был готов практически на все.

— А эта дощечка, которую я нашел у дяди Семена, до сих пор у меня, — вдруг вспомнил он. — Давай ее, что ли, рассмотрим получше.

— Давай! — согласился Антон. — Все-таки она странная какая-то! Да и делать-то нам все равно больше нечего!

Алешка достал дощечку из ящика. Ребята долго разглядывали непривычно тяжелое дерево. Алешка даже достал лупу, но испещрявшие значки не стали от этого выглядеть понятнее. То ли это были какие-то загадочные символы, то ли буквы на неизвестном языке, то ли просто причудливые плоды деятельности жучков-короедов.

Кот Маркиз, который до этого сидел рядом с ребятами и довольно урчал, когда кто-то из них машинально чесал ему за ухом, обиженно фыркнул, потом зашипел и убежал на кухню: то ли погреться, то ли проверить, не положили ли ему в кормушку чего-нибудь вкусненького.

— Даже Маркиз недоволен! — вздохнул Алешка. — А животные в этом понимают. Они всякую гадость гораздо лучше людей чуют.

— Мало ли чего ему не нравится! — возразил Антон. — Может, просто запах не понравился или вообще проголодался.

— Он и на портрет так же реагирует, — сообщил Алешка.

Антон достал перочинный ножик, с которым почти никогда не расставался, и попробовал соскрести чуть-чуть лака, которым была покрыта дощечка. Это удалось с большим трудом: ножик сделал только маленькую царапину, но при этом так завяз, что Антон еле сумел его выдернуть. На ножике же после этого образовался налет, который никак не желал счищаться.

— Тьфу, черт! Так только нож испорчу! — досадливо сказал Антон, тщетно стараясь справиться с налетом. — И охота тебе держать дома такую гадость!

— А может, он вообще ядовитый? — предположил Алешка. — Идут, к примеру, от этой рамки какие-то испарения, вот народ и болеет! И сны дурные в голову лезут…

— Нет, — подумав, решил Антон. — Тогда бы все болели, целыми семьями.