Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова - Владимир Хрусталев

И в такое время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея дома Романовых!!! Стыдно становится и тяжело.

У меня тоже была первая мысль скрыть это известие, но, прочтя его письмо два-три раза, я понял, что теперь ему нельзя приехать в Россию.

Рано или поздно все узнают здесь и будут удивлены, почему с ним ничего не сделали, тогда как с другими было поступлено очень строго?

Около двух месяцев тому назад Фредерикс узнал от Врангеля, что Миша потребовал из своей конторы большую сумму денег и даже будто он купил имение во Франции. Теперь все понятно.

Словами не могу выразить тебе, дорогая Мама, всего, что я чувствую по отношению к твоим страданиям. Да подкрепит тебя Господь Милосердный! Какое счастье, что милая Ксения как раз с тобою, чтобы вместе делить терзание души.

Аликс и я тебя нежно обнимаем. Алексей очень целует тебя и благодарит. Слава Богу, он бодр и весел. Христос с тобою.

Всем сердцем горячо тебя любящий твой старый Ники»[99].

Великий князь Николай Михайлович (1859–1919), как водилось, успевал быть в курсе всего происходившего, делиться мнениями и давать советы. Он направил 16 ноября 1912 г. письмо Государю весьма любопытное по содержанию:

«Много я передумал о том положении, которое создается от брака Миши. Если он подписал или подпишет акт отречения, то это весьма чревато последствиями и вовсе не желательными. Ведь Кирилл, как женатый на двоюродной сестре, тоже уже потерял свои права на престол и в качестве heriticr presomptif явится Борис (великий князь Борис Владимирович. – В.Х.). Если это будет так, то я прямо-таки считаю положение в династическом смысле угнетающим.

Осмеливаюсь выразить такое суждение: Тебе, как Государю и главе семейства, вверены судьба наших семейных законов, которые Ты можешь изменять в любое время. Но я иду еще дальше. Во всякое время, одинаково, Ты имеешь право изменить также закон о престолонаследии… Так, например, если Ты пожелал бы передать право наследства в род Твоей старшей сестры Ксении, то никто и даже юристы с их министром юстиции не могли бы Тебе представить какие-либо доводы против такого изменения закона о престолонаследии. Если я позволяю себе говорить и излагать на бумаге такого рода соображения, то единственно потому, что возможное отречение от Престола Миши, я считаю просто опасным в государственном отношении.

Весь Твой Николай М[ихайлович]»[100].

Вскоре тайну дома Романовых скрывать стало невозможно. Великая княгиня Ксения Александровна в отчаянии записала в дневнике:

«26 ноября. Понедельник. – Копенгаген. /…/ К чаю [пришли] все двоюродные братья и сестры /…/. В вечерн[их] местных газетах печаталось о женитьбе Миши и отречении! Так обидно. – Valdemar предупредил об этом Мама. Когда мы прослезились, появилось как нарочно все семейство»[101].

В начале декабря все продолжались «семейные дебаты» о дальнейшей участи Михаила Александровича. Вдовствующая императрица Мария Федоровна просила своего старшего сына дать Михаилу 11-месячный отпуск и не торопиться с решением. Однако Николай II оказался в сложном положении. Он не мог дать поблажки брату, который нарушил закон о престолонаследии, а через короткое время должны быть отмечены ряд памятных дат в жизни Российской империи, в т. ч. 300-летие дома Романовых.

Семейный скандал дома Романовых получил широкую огласку. Дошло до того, что английский кузен Джорджи (будущий король Георг V) прислал послание Николаю II от 16 декабря 1912 г. со своими соболезнованиями:

«Дражайший Ники.

Не нахожу слов, чтобы высказать, как я сочувствую тебе и дорогой Алики в вашей тревоге из-за болезни дорогого мальчика. Полагаю, что теперь ему гораздо лучше, и он больше не страдает от болей. Не собираетесь ли вы послать его на зиму на юг? Я также сочувствую тебе по поводу дорогого Миши. Я его так люблю, что просто в отчаянии, что он выкинул такую глупость, и представляю себе, до чего это тебя расстроило. Сколько огорчений и тревог в этом мире.

Всегда очень преданный тебе, дражайший Ники, кузен и старый друг Джорджи.

Привет от Мэй и детей»[102].

По иронии судьбы английскому королю Георгу V (1865–1936) придется пережить увлечение сына Эдуарда (1894–1972) замужней американкой Уоллис Симпсон. Принц хотя и взошел на престол в 1936 г. под именем короля Эдуарда VIII, но вскоре «выкинул такую глупость» и оставил корону ради дважды разведенной любимой женщины брату Георгу VI. Однако вернемся к великому князю Михаилу Александровичу.

Вскоре гнев Его Величества вылился не только в запрещении «своевольному брату» въезда в Россию. Последовал целый ряд репрессивных мер. Царь подписал Указ Правительствующему Сенату, в котором повелевалось:

«Находя ныне соответственным учредить над личностью, имуществом и делами Великого Князя Михаила Александровича опеку, МЫ признали за благо взять на СЕБЯ главное руководство означенного опекою, а непосредственное заведование всеми принадлежащими Великому Князю Михаилу Александровичу движимыми и недвижимыми имуществами, а также капиталами возложить на Главное Управление Уделов.

Правительствующий Сенат к исполнению сего не оставит сделать надлежащее распоряжение.

На подлинном Собственною

ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА

рукою начертано: “НИКОЛАЙ”.

Царское Село 15 декабря 1912 г.»[103].

Через две недели, 30 декабря 1912 г., с Михаила Романова были сняты обязанности «правителя государства»[104], которые ранее возлагались на великого князя до совершеннолетия цесаревича Алексея Николаевича в случае кончины императора Николая II. Великий князь Михаил Александрович был вынужден жить со своей семьей за границей как частное лицо.

Начало Великой войны и возвращение в Россию

звезды «Русского балета» стремительно покоряли Европу. «Русские сезоны» были популярны в то время в Париже, Берлине, Риме, Вене, Будапеште и Лондоне. Парижская опера представила «Шехерезаду» Н.А. Римского-Корсакова в потрясающей постановке великого хореографа Михаила Фокина. Париж никогда не видел ничего подобного.

Летом 1914 г. российская балетная труппа С.П. Дягилева (1872–1929) снова была в Лондоне, и Н.С. Брасова пригласила всех артистов в свой замок Небворт. Приглашены были также звезды русской оперы, участвовавшие в проекте «Русские сезоны» сэра Джозефа Бичема в Друри-Лейн. Знаменитый певец Ф.И. Шаляпин (1873–1938), бывший частым гостем в Каннах, был также среди них. Еще одним гостем был известный русский скульптор и сценограф Судейкин, который изваял бюсты Михаила Александровича, маленького Георгия и Таты. Вспоминали, что, позируя Судейкину, Тата не могла усидеть на месте. Но, по ее словам, «он был очень мил и совсем не сердился». Самое большое впечатление произвела на нее балерина Тамара Карсавина: «Я нашла ее изумительно красивой».

В 1914 г. в Лондон прибыла погостить у родной сестры королевы Александры (1844–1925) в Мальборо-Хаус вдовствующая императрица Мария Федоровна. Через некоторое время великокняжеская чета Ксения Александровна и Александр Михайлович, приехав из Парижа, остановились в отеле «Пикадилли». За ними последовала их дочь Ирина Александровна со своим мужем, князем Феликсом Юсуповым (младшим), владевшим шикарными апартаментами по улице Парксайд, 15, в Белгравии. Помимо великих князей Михаила Александровича и Михаила Михайловича, которые надолго поселились в Англии, число представителей российской Императорской фамилии выросло до 9, когда в Лондон прибыла супруга великого князя Георгия Михайловича (брата Александра Михайловича), великая княгиня Мария Георгиевна в сопровождении двух малолетних дочерей Нины и Ксении.

Ничто не предвещало беды, когда 29 июня 1914 г. газеты сообщили об убийстве в Сараево австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда (1863–1914). Это стало сенсацией, ибо Балканы всегда были взрывоопасным регионом. Основную массу аристократического общества политика трогала мало: им было и без того о чем подумать. Мысли занимал Уимблдон и назначенный на 16 июля королевский бал, где должны были присутствовать представители самых знатных семейств Европы.

За этим следовали конные бега в Гудвуде и парусные состязания в Коус, где собирался участвовать брат кайзера и зять английской королевы Александры, прусский принц Генри со своей яхтой «Кармен».

Представители германского двора были заметны, как и русские, в последний сезон Старого Света. Во время бала в Букингемском дворце самыми почетными гостями являлись Баттенберги, Сакс-Кобург-Готы и Шлезвиг-Гольштейны. Все они были тесно связаны родственными узами с Британской королевской династией.