Красная луна - Бенджамин Перси

Буйвол настоятельно просил его сюда не приходить. Глава предвыборного штаба, а затем — и администрации губернатора, он долгое время только тем и занимался, что твердил, чего Чейзу не следует делать. Очернять компанию «Вейерхаузер». Высмеивать баскетболистов из «Трейл блейзерс». Ругаться в прямом эфире на пресс-конференциях. Напиваться на приеме в честь спонсоров. Бить орегонского сенатора Рона Уайдена. Говорить журналистам из «Орегониан», что член конгресса Нэнси Пелоси — «горячая пожилая штучка и та еще стерва».

Уильямс вспоминает, как изменилась его жизнь после терактов.

— Ты понимаешь, — спросил Буйвол больше двух месяцев тому назад, когда произошла катастрофа, — что лучше для нас просто и быть не могло?

Они сидели в губернаторском особняке Махония-холл. Чейз недолюбливает это место. Слишком претенциозно: бальная зала, винный погреб, архитектура а-ля Тюдор, заросли колючих роз. Не очень-то уютно просыпаться одному среди ночи в домине площадью десять тысяч квадратных футов. А Чейзу иногда снятся кошмары, и он выныривает из них, тяжело дыша. Ему кажется, будто он опять в Республике, где отслужил два срока. Мерещатся запах горелой плоти и когтистые лапы, вылезающие из-под кровати. Не раз Уильямс в три часа ночи отправлялся распивать пиво с охранником у парадного входа.

На следующий день после терактов они с Буйволом сидели в темно-красных кожаных креслах с высокими спинками и смотрели, как на плоском экране новости Си-эн-эн сменяются новостями другого канала. Ведущие разные, но кадры одни и те же: дымящиеся обломки на пшеничном поле возле Денвера. Похожие на большие белые гробы самолеты на посадочной полосе в Портленде и Бостоне.

Показали женщину в лиловых легинсах и джемпере с изображением мультяшного персонажа. Внизу экрана значилось, что это родственница одного из погибших.

— Просто ужас какой-то, — сказала она, вытирая слезы остатками салфетки. — Даже не верится, что подобное происходит на самом деле.

Потом показали Джереми Сейбера, главу Сопротивления. Именно это движение взяло на себя ответственность за происшедшее. В Интернете появилось видео с его заявлением. Сейбер сидел за столом. Рубашка с закатанными рукавами, непослушная копна кудрей, квадратное лицо, усы, руки в татуировках. Больше похож на бармена или какого-нибудь модника-преподавателя из колледжа, а никак не на представителя экстремистской группировки.

«Некоторые утверждают, что мы не ценим человеческие жизни, — сказал он. — Напротив, мы очень их ценим. Именно поэтому и покусились на них. Мы сделали это с сожалением, но у нас есть великая цель. Теперь вы обратили на нас внимание. Именно этого мы и добивались: обратите внимание — наши требования так и не были выполнены».

И он зачитал целый список. Самые важные пункты, против которых выступает их организация: принудительное лечение и обязательные анализы крови, ограничения в трудоустройстве, оккупация Волчьей Республики армией США и проект по созданию открытой базы данных ликанов.

«Если правительство никак не отреагирует на эти весьма разумные требования, нам поневоле снова придется повести себя неразумно. Террор продолжится», — заключил Сейбер.

Буйвол встал и, засунув руки в карманы пиджака, подошел к окну. Серый свет сочился сквозь испещренные дождевыми каплями стекла, и Чейзу невольно вспомнилась камуфляжная форма времен его службы в морской пехоте.

— Мы можем воспринимать это как трагедию. — Август повернулся и, вытащив руку из кармана, нацелил ее на собеседника, словно пистолет. — А можем посмотреть на ситуацию иначе. Это поворотный пункт, наш уникальный шанс. Ты единственный из всех американских политиков сражался в Республике. Нужно напомнить об этом людям.

Буйвол всегда тщательно все выговаривает, будто каждое слово — драгоценный камень.

Десять лет проработал юристом, а потом перешел в консалтинговую фирму. Одну из тех, что объясняют компаниям, какое оборудование покупать, кого увольнять, какие филиалы закрывать. Август разрабатывал маркетинговые стратегии, улучшал и реформировал корпорации. Превратил компанию «Уорлд ком» в «Эм-си-ай» — так он обычно хвастает. Именно Буйвол предложил Чейзу бороться за место губернатора. А теперь он вынашивает значительно более честолюбивые планы. Уильямс понял это по тому, как дрожали у Августа губы.

— Нужно, чтобы ты выступил сегодня же вечером. Лучше всего, если на заднем плане будет этот самый самолет.

— Речь состряпаем по дороге?

— Нет, — отвечает Август после недолгого раздумья. — Говори что думаешь. От чистого сердца. Только ненависти побольше, а печали и скорби — поменьше.

В телевизоре снова появляется кадр с горящими обломками. Отсвет пламени отражается в очках Буйвола, и они вспыхивают двумя маленькими солнцами.

— Люди жаждут ярости.

И через два часа Чейз демонстрирует им эту ярость. Он стоит в толпе журналистов возле открытого ангара, куда загнали тот самый самолет.

— Что я думаю? Пора затянуть ошейник потуже, взять в руки палку и сказать: «Ах ты, плохая собака».

Он дал интервью всем центральным каналам, газетам и журналам. Его называют злодеем и героем. Впервые репортеры стали придумывать ему прозвища. Дрессировщик, например, или Егерь. Лицо Чейза повсюду: он видит себя, когда открывает в Интернете поисковую систему, просматривает карикатуры в «Ньюсуик» или, устроившись в кресле с банкой холодного пива на коленях, переключает каналы на телевизоре. Губернатор Уильямс выступает за оккупацию Республики и использование атомной энергии. Ссылается на результаты социологических опросов, согласно которым жители Республики в большинстве своем поддерживают американцев, ведь те гарантируют рабочие места, безопасность и развитую инфраструктуру. Чейз призывает к созданию единой открытой базы данных ликанов. Система «Сторожевой пес» — так он ее называет. Ратует за разработку вакцины, сегрегацию, ограничение прав. «Ответим экстремизмом на экстремизм», — заявляет губернатор.

Вся эта говорильня страшно утомительна. В кармане у Чейза всегда пачка леденцов, и он вовсю расслабляется на тренажере (каждый вечер, истекая потом, пробегает на беговой дорожке пять миль), а также в постели с женщинами. Иногда соблазняет их: например, ту блондинку-журналистку с Шестого канала или рыжую официантку из ирландского паба. А иногда платит за услуги.

Сегодня как раз такой случай. В дальней комнате спа-салона термометр показывает двадцать четыре градуса. Приятная температура, в самый раз, чтобы раздеться. Чейз скидывает сапоги, снимает джинсы, рубашку и вельветовый пиджак и складывает одежду в углу. На поясе у него складной нож с серебряным шестидюймовым лезвием. Отец подарил на шестнадцатилетие. Этот нож побывал вместе с ним в Республике, Чейз с ним никогда не расстается. Уильямс вышел в отставку в чине полковника, на его плече темнеет выцветшим синяком татуировка: символы морской пехоты — орел и якорь.

Чейз выуживает из кармана презерватив, снимает с крючка белое полотенце и обвязывает вокруг талии. В мягком рассеянном свете его тень на полу и массажном столе едва различима. Он ложится на живот и опускает голову в специальное отверстие.

Поворачивается ручка двери, со щелканьем закрывается замок, кто-то легко ступает по ковру. Чоко. Они встречаются несколько раз в месяц. Иногда Чейз позволяет намазать себе спину массажным маслом и прогнать из мускулов боль и усталость, а иногда не позволяет. Иногда он переворачивается на спину. Иногда она ублажает его ртом или рукой. А иногда забирается к нему на стол.

— Привет, — здоровается Чейз, приподняв голову.

Девушка стоит в нескольких футах от стола. На ней красное кимоно с черным вышитым драконом. Длинные волосы спускаются до лопаток. Лицо треугольное, словно лезвие топора. Чоко улыбается. Журчит фонтан. Чейз опускает голову обратно.

— Помассируй меня немного, ладно? Сними напряжение. А потом займемся делом.

От голодного предвкушения кровь приливает в низ живота. Возбужденный член неудобно упирается в стол. С легким шелестом кимоно Чоко летит на пол. Она тяжело и прерывисто дышит.

— Эй, красавица, да тебе, похоже, не терпится? — Чейз с улыбкой приподнимается на локте. Перед глазами у него все немного расплывается. Кажется, что обнаженное тело девушки меняется, раздувается, гнется в разные стороны. Будто силуэт, отражающийся на блестящем боку проезжающего мимо автомобиля. А потом он моргает. Зрение проясняется. Спина Чоко сгибается, зубы удлиняются, проклевывается шерсть. В животе у Чейза словно разверзлась дыра. Ну прямо как раньше, когда совсем рядом громыхали выстрелы. И трассирующие пули пролетали в ночи кроваво-красными кометами.

— У меня для тебя послание от Сопротивления, — говорит Чоко гортанным голосом.