Красная луна - Бенджамин Перси

— Хорошо, — отвечает Клэр.

И полицейский выходит из магазина. Да и она сама уже тоже выкинула его из головы. Рюкзак падает на пол, и девушка торопливо роется в нем в поисках ручки и бумаги. Глаза ее лихорадочно блестят, губы плотно сжаты. Она мысленно вспоминает изображенные в письме отца созвездия. Сидя на полу в пустом магазине, Клэр торжественным голосом, словно исполняя древний ритуал, перечисляет их названия вслух:

— Индеец. Щит. Индеец. Малая Медведица. Индеец. Рыбы. Индеец. Андромеда. Малая Медведица.

Глава 10

Мириам устала ждать. Женщина не выходит из коттеджа уже две недели, беспрерывно меряет шагами комнаты и каждую минуту ждет, что вот сейчас отключится электричество или вода. Шея болит: ведь она каждую ночь спит в ванной. Зубы ноют: ведь она постоянно ими скрежещет. Глаза щиплет: ведь она все время вглядывается в щели, выпиленные в фанерных ставнях.

Иногда из леса доносится чей-то смех. Иногда срабатывают датчики движения, и ночь освещается призрачным светом. Однажды утром что-то шлепнулось на крыльцо. «Наверное, газету доставили», — спросонья подумала Мириам. А потом нашла на коврике у двери окровавленного дохлого кролика. Так проходят две недели.

Мириам никогда не обходилась столько времени без трансформации. Сейчас она уже не доверяет той своей половине. Так алкоголик не доверяет себе, глядя на бутылку виски. Он знает: пообещаешь, что выпьешь всего один глоток, а потом жадно выхлестаешь все и вечер закончится битьем посуды и синяками, а под дверью будут реветь полицейские сирены. Превратившись, Мириам разнесет коттедж и выберется наружу.

Она старается занять себя. До изнеможения прыгает через скакалку. Отжимается и качает пресс на ковре в гостиной. Играет сама с собой в шахматы. Читает книги в бумажных обложках в шкафу, среди прочих — «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда». Нижние полки заставлены детскими книжками. Мириам берет одну в руки и открывает, словно чтобы убедиться: слова и картинки все еще там, никуда не исчезли. На глаза ей попадается и написанный мужем манифест под названием «Революция» — изданная на собственные средства книга размером с добрый кирпич. На обложке изображен человек, отбрасывающий волчью тень. Нет уж, как бы скучно ей ни было, «Революцию» она читать не будет.

Мириам съедает целый пакет чипсов и слизывает с пальцев крошки и соль. Грызет арахис, жует печенье и зерновые батончики. Трет сыр, нарезает перцы и жарит омлет из шести яиц. У нее в руке постоянно чашка с кофе. Она все время голодна.

Вечером становится и того хуже. Сегодня луна почти полная и так волнует кровь. Рот женщины наполняется слюной. Мускулы ее похожи на туго стянутые пружины и не расслабляются, сколько ни разминай. Мириам стискивает зубы и принимается глубоко дышать, словно после пробежки. Каждый шорох заставляет ее бросаться к окну с пистолетом в руке. Каждая тень — прищуриваться. Раз за разом она обходит дом, вглядываясь через пропиленные окошки в лес.

Свет Мириам не включает, чтобы лучше видеть в темноте. В полумраке щели на окнах едва светятся, как прищуренные голубые глаза. Она останавливается в гостиной, падает на пол и двадцать пять раз отжимается, потом еще минуту лежит, прижавшись щекой к ковру и затаив дыхание. Что-то изменилось. Словно где-то распахнулась дверь, словно резко подпрыгнуло атмосферное давление.

Мириам медленно встает и идет к окну. Щель такая узкая, что приходится прижиматься к фанере носом и лбом. Неровный деревянный край царапает кожу. Проходит целая минута. Наконец на краю чащи оживает и отделяется от деревьев тень. Ветвистые рога, на морде сияет ярко-белая полоска. Олень.

Мириам закрывает глаза, а когда вновь открывает их, весь мир отступает назад, реальным остается только олень, словно оказавшийся в луче прожектора. Животное опускает голову и принимается щипать траву. Женщина проводит языком по зубам. Кровь прилила к груди, там что-то трепещет. Мириам представляется, что вместо ребер у нее внутри клетка и кто-то вцепился в прутья черными пальцами, рвется наружу, уже почти вырвался.

Если не поспешить, сработает датчик движения и вспышка вспугнет зверя. Дверь забита брусьями. Мириам кладет на стол пистолет и достает дрель. Но громкий звук тоже его спугнет. Она бросается к ящику с инструментами и роется там в поисках отвертки. Не обращая внимания на сводящую руки судорогу, торопливо вывинчивает восемь длинных шурупов.

Внутренний голос, тихий, едва слышный, скулит, бранится, умоляет одуматься, взять себя в руки, но она не слушает. Словно старую кожу, сбрасывает ставшую ненужной одежду, распахивает дверь, отдирает два бруска, в первый раз за эти недели вдыхает полной грудью свежий воздух. И выходит из темного коттеджа прямо в лунный свет, на ходу трансформируясь. Для нее это так же просто и естественно, как нырнуть в воду.

Олень поднимает голову и смотрит на нее черными глазами. Уши его дергаются. Зверь поднимает ногу — вот-вот умчится прочь. Мириам молнией бросается с крыльца, и он разворачивается и несется к лесу. Срабатывают датчики движения, вспыхивает ослепительный свет. Перед ней по земле узкой черной полоской несется собственная тень.

Ветер свистит в ушах, гладит по шерсти. Мириам мчится с воздушным потоком мимо деревьев, сквозь кусты, через поваленные стволы. Олень маячит близко-близко. Он быстрее ее, но в то же время и крупнее, а потому стукается о ели, цепляет рогами нижние ветки и наконец окончательно запутывается в зарослях. Теперь не убежит.

Животное яростно трясет головой, пытается вырваться из плена. Ветки трещат, но не поддаются. Сверху дождем сыплются сосновые иголки. Мириам бросается на добычу, и сила ее удара помогает оленю высвободить рога. Но поздно, хищник и жертва катятся по земле, тела их переплелись, острые когти находят оленье горло. Кости жемчужно белеют в темноте. От горячей крови поднимается призрачный пар. Мириам дает волю голоду. Это длится довольно долго.

И вдруг ее тело сжимается. Она внезапно чувствует ночной холод. Внутри ее уживаются волк и женщина, и женщина сейчас ощущается едва-едва, словно камешек в ботинке. Но именно она заставляет волка оторваться от добычи, поднять голову и осознать опасность.

На луну стремительно налетает облако, лес окутывает тьма. Мириам пронзает страх, она поднимается на ноги. Все запахи заглушает запах крови, которая размазалась по рукам и лицу, пропитала вставшую дыбом шерсть. Резкий звук заставляет ее обернуться. Луна выбирается из-за тучи, и бледный свет выплескивается на большой, покрытый мхом булыжник.

Вспыхивают осколками кварца глаза. Видны клыки. Фигура распрямляется. Это не булыжник, это Моррис Магог. Горячее, как жар от печки, дыхание вырывается из его пасти легким облачком.

Мириам не скулит. Жуткий вид Магога ее не парализует. Порыв ветра подталкивает ее в спину, и она срывается в бег. Несется на всех четырех лапах. Позволяет волку полностью взять верх. Ветки цепляются за бока. Оленья кровь медленно высыхает, превращаясь в липкую патину. Азарт погони, совсем недавно бушевавший в ней, утих, осталось только спокойное желание спастись. Сейчас не время бояться.

Мириам не оглядывается, но слышит погоню. Трещат ветки, низкое рычание похоже на звук камнепада. Она ясно представляет себе преследователя — он больше похож на медведя, чем на волка: гора мускулов, покрытая шерстью, а в середине — черный провал пасти.

Но вот наконец и поляна. Через нее змеится подъездная дорожка. Сарай. Автомобиль. Коттедж. Как страшно выбегать на открытое пространство. А вдруг Магог явился не один? Ослепительная вспышка — это сработал датчик движения. Окутанная желтым сиянием, Мириам взбирается по ступеням. Ныряет в приветливый прямоугольник распахнутой двери. Оглядываться некогда. Быстрее задвинуть засов и отступить подальше. В любой момент дверь может слететь с петель.

Мириам уже успела трансформироваться обратно в человека. После превращения всегда кажешься себе маленьким, растерянным и слабым. Словно просыпаешься с похмелья после чудесного сна. Она шарит на журнальном столике в поисках «глока».

Лучше, конечно, найти ружье, мачете и патроны. Но прямо сейчас ей смертельно хочется свернуться калачиком где-нибудь в уголке и прижаться голой спиной к деревянной стене. Громко скрипят ступени. А потом кто-то легонько скребется в дверь, проводит когтем по железу. Ручка медленно поворачивается, но дверь на замке.

Проходит минута. Датчик движения выключается. Нестерпимое белое сияние сменяется бледным голубым свечением, просачивающимся сквозь прорези в ставнях. Одна из них вдруг темнеет. Мириам судорожно, с присвистом дышит через нос. Заставляет себя вжаться в стену, слиться с обстановкой, стать неподвижной, словно стул или стол. Прицеливается, положив палец на курок.