Месть Гиппократа - Марина Серова

— Справлюсь, — спокойно, но твердо заявил Вениамин.

А вот я, уже испытав на себе воздействие Ильи, в этом уверена не была. Хотя тут совсем другое дело. Ведь если быть честной до конца, то я вчера не слишком-то и старалась оградить себя от этого самого воздействия.

И тем не менее Венчик должен быть морально готов ко всему и иметь на сопротивление больше сил, чем их может понадобиться.

— Я, Танюха, справлюсь. Это не так уж и сложно. Ничего невозможного нет. И я удивляюсь, как они могут рассчитывать, что та старушка, поддавшись гипнозу, разом подпишет все бумаги?

— Ты, Вениамин, газет не читаешь. Сразу видно.

— Почему же это не читаю? Читаю.

— А что же тогда вопросы такие задаешь? Со старухой у них другая тактика разработана. Илья уговорил ее показать попугая на конкурсе. Сама старушка — божий одуванчик, разумеется, никуда поехать не сможет. Вот он и предложил ей подписать нотариально заверенное заявление, так сказать, заявку на участие в конкурсе.

— Что же, ты хочешь сказать, что эта старуха совсем слепая, что ли? Не увидит, что подписывает? Или она безграмотная?

— Нет, Венчик. Она просто излишне доверчивая. Вернее, не излишне. Такими, собственно говоря, и должны быть нормальные добрые люди. Просто времена сейчас такие — час шакала, как говорится. На каждого доверчивого и доброго обязательно какой-нибудь кровопийца отыщется. Вроде Ильи.

— Ты хочешь сказать, что старуха эту бумагу и читать не станет, а просто распишется?

— Может, и так. А может быть, Илья скажет ей, что очень спешит, заверенный бланк взял у знакомого нотариуса, а заполнит его сам по дороге. Старушке надо только подпись поставить.

Поставит Анастасия Петровна свою подпись. Илья возьмет для отвода глаз клетку с попугаем и исчезнет в тумане.

А через несколько дней, необходимых Илье для операции с обменом или с продажей (не знаю точно), к старушке приедут добры молодцы. Они погрузят на машину, несмотря на возражения бабушки, ее облезлое имущество и отвезут ее в какой-нибудь захудалый домишко с развалившейся печкой у черта на куличках. Там, может быть, даже нет света. И все. Это еще более или менее щедрый с их стороны будет жест. Может быть даже хуже.

— Да это ясное дело. Сейчас всяких ухарей хватает. Федора, одного моего знакомого, тоже навроде этой старухи кинули. А уж старуху действительно ничего не стоит надуть.

— Это кого я в твоих хоромах, что ли, видела?

— Ну. Его, бедолагу.

— Как же его кинули?

— Тоже примазался к нему один. Все водочкой попаивал. Федор сам дурак, конечно. Попивал он. Вот на улице и оказался. А представляешь, классный специалист по холодильным установкам. За пьянку с работы выперли. Он еще больше запил. В штопор вошел. Тут этот типчик и объявился. С другом все ходил, водку в «дипломате» носил ему. И уговаривал пойти преподавателем в монтажный техникум. Тот в сильном подпитии и подписал заявление на работу. Оказалось, что на обмен квартиры. Его в комнату в коммуналке переселили. Там еще трое таких же «преподавателей» оказалось. И все в одной комнате, как в общежитии. Представляешь?

— А что же удивляешься тогда? — спросила я.

— Ну, ведь старуха же не пьет. Разве человека в здравом уме на такое уговоришь?

Я раздраженно махнула рукой:

— Сам себе противоречишь. Чего попусту спорим? Поживем — увидим.

Венчик обиделся на мой раздраженный тон, помолчал немного, внимательно рассматривая собственные руки, которые за время пребывания в цивильных условиях успели приобрести приличный вид. Потом не удержался и спросил:

— А чего же ты всю эту катавасию со мной затеяла? Записывала бы на видеопленку надувательство старухи, и вся недолга.

— И чего бы я добилась, дурья твоя башка? Что я могу записать? Их разговор о добровольном подписании заявления? И все? И с этим идти в милицию? И еще один человек останется без квартиры. Нет. Это неприемлемо. Я хочу заставить Илью именно повториться. Если план не удастся, я имею в виду план по возвращению квартиры Ангелины Васильевны настоящим наследникам — Наташе с Валерой, — то подключу милицию, чтобы хоть Анастасия Петровна не пострадала.

Я взглянула на часы:

— Ладно. Хватит философствовать. Тебе, дядюшка, пора в постель. Скоро твоя благодетельница нагрянет.

Венчик покорно выполнил мое предписание. Я включила телевизор. Шел какой-то сериал. Но мои мысли были заняты другим. Я вдруг начала волноваться: что, если Илья передумает и начнет операцию с заявлением сегодня. Тогда все пропало.

— Венчик, если Галина Николаевна снова начнет тебя уговаривать лечиться гипнозом, то соглашайся и капризно требуй сделать это немедленно. Так мы лишим Илью возможности заняться оформлением заявления хозяйки попугая сегодня. Боюсь, что он перепланирует, и тогда все пропало. И с Галиной помягче будь. А то она сбежит еще от тебя.

Раздался звонок в дверь.

— Вот и сиделка твоя.

Ключ Галине Николаевне мы пока что не дали. Дядька не лежачий. Ковылять по квартире в силах. Так что вручить ключ в первый же вечер — значило бы лишь дать повод для подозрений.

Я открыла дверь. Галина, увидев меня, заулыбалась:

— Танечка, здравствуйте.

Я с милейшей улыбкой пригласила ее войти.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Я забежала на минуточку, проведать дядечку.

Она разделась, повесила пальто, деловито прошла на кухню, выложила из пакетов какие-то продукты. Потом прошла в комнату:

— Как дела, Вениамин Георгиевич?

— Как сажа бела. — Венчик вновь преобразился до неузнаваемости: смертельно больной вид и выражение брезгливости на лице.

— А что так? От массажика получше не стало?

— Мне теперь только на том свете получше станет. Племянница вон, — он кивнул в мою сторону, — никак не дождется этого счастливого момента.

— Ну зачем ты так, дядя? Я тебе по всему городу искала хорошего специалиста и доброго человека в одном лице. А ты все недоволен.

— Ну за мои-то денежки чего же не поискать?

— Как вам супчик, Вениамин Георгиевич, понравился?

— Да ничего. Пойдет. Ты бы вышла, Татьяна, — это уже мне, — Галина Николаевна уколет меня.

Я не прекословила. При медсестре я — послушная овечка.

Я вышла на кухню и закурила. Инъекция — процедура недолгая. Немного погодя меня позвали:

— Танечка, вы знаете, то, что вашему дяде назначили, — этого недостаточно. Малоэффективно.

Разумеется, она была абсолютно права. Проконсультировавшись со знакомым врачом, я позаботилась о том, чтобы лекарства не навредили здоровому человеку. И даже наоборот, повысили бы жизненный тонус.

Я пожала плечами:

— Врач считает, что этого достаточно. Пока. Да и дядя не слишком-то верит в лекарства. Он все какие-то заумные книги читает о всяких-разных чудесных излечениях. Немедикаментозными способами.

— А что, — вмешался Венчик, — Галина Николаевна, к примеру, тоже считает это возможным. Правда, Галина Николаевна?

Сиделка, конечно, не ожидала такого поворота в разговоре. Однако быстро сориентировалась:

— Да, вы знаете, Таня, я, в общем-то, согласна с вашим дядей. Может быть, и стоит попробовать что-то другое.

Она не стала уточнять, что именно. А мы с Венчиком не настаивали. Договор о лечении гипнозом должен быть втайне от меня.

Я сразу засобиралась.

— Ладно, дядечка, я исчезаю. Завтра будет время — забегу. До свидания. До свидания, Галина Николаевна.

Я вышла за дверь и сразу надела наушники. Разговор пошел в нужном мне русле.

— Знаете, Галина Николаевна, я обдумал ваше предложение по поводу лечения гипнозом и решил, что это надо попробовать. Немедленно.

— Это несложно устроить, Вениамин Георгиевич. Завтра я поговорю с братом, и мы можем начать. Мы запишем все на видеокассету, и вы сами убедитесь, что может человек в состоянии транса.

— Завтра меня не устраивает. Я хочу начать сегодня же, — безапелляционно заявил Венчик. — И к тому же я не хочу, чтобы об этом знала моя драгоценная племянница. Она не заинтересована в моем выздоровлении. Ее бы больше устроил повторный инсульт.

— Ну вы напрасно так, Вениамин Георгиевич. Таня, по-моему, очень хорошо к вам относится.

— Ага. Хорошо, — съязвил Аякс. — Боится, что я возьму и все, что имею, первому встречному завещаю. Вот и лебезит.

— Если не хотите, чтобы племянница знала о лечении, то нет проблем. Но все-таки вы несправедливо к ней относитесь, — масленым голосом увещевала Галина Николаевна моего новоиспеченного коллегу.

Венчик резко ее оборвал:

— Я знаю, что говорю. Не вам судить. Вы лучше позвоните брату. Пусть приезжает сейчас же, а то я передумаю.

— Просто я не знаю, свободен ли он сейчас, — заколебалась сиделка.

— Так позвоните и узнайте. Вот телефон. А у него же вроде как сотовый имеется.

Юрченко позвонила брату и выяснила, что тот на пути в сауну — решил отдохнуть от многотрудного дня и расслабиться. Приехать сможет лишь часа через три.