Константин Великий. Первый христианский император - Джордж Бейкер

Он сослался на плохое здоровье и необходимость отдохнуть от забот и заявил, что передает власть людям, которые лучше справятся с работой… Для его аудитории личности новых августов и цезарей не должны были быть неожиданностью. Все заранее знали, что имена назовет прежний правитель. Поэтому, когда он назвал имена Севера и Максимина Дазу как новых цезарей, слушатели поначалу онемели от изумления. Некоторые предполагали, что Константин – который был близок к Диоклетиану, – должно быть, принял имя Максимин при назначении цезарем… Когда Галерий оттолкнул Константина и представил собравшимся абсолютно незнакомого им человека, все были поражены. Однако никаких протестов не последовало. Дискуссии тогда не были в порядке вещей. Надо заметить, что этот шаг представлял больше опасности для Галерия, чем для Константина, поскольку неразумно ввергать в изумление массу людей, которые не могут высказать своего мнения.

Облачив Максимина в свое императорское одеяние, Диоклетиан сошел с помоста, став снова просто Диоклом, и отправился в Салону, в свою родную Далмацию. Часто воздух родины благотворно сказывается на здоровье людей; и Иовию суждено было прожить еще много лет, наслаждаясь мирной жизнью простого человека.

Одновременно в Милане Максимиан, также официально сообщив о своем уходе в отставку, удалился в свое поместье в Лукании, оставив Севера заниматься делами.

Глава 4

Начало пути. Йорк

Пока в Никомедии происходили все эти события, Констанций хранил молчание. В данный момент он не мог бросить вызов Галерию, и непонятно было, хватит ли у него сил когда-нибудь это сделать. Его здоровье было уже не то, что раньше… Галерий на это и рассчитывал. Пока что он вышел из игры абсолютным победителем. Старый Констанций, по его расчетам, должен был скоро умереть. Константин находился при дворе в Никомедии и не мог причинить ему вреда. Со смертью Констанция Галерий получал всю полноту власти. Казалось, час его торжества близок. Могла ли какая-то сила помешать ему?

Констанций прежде всего решил освободить Константина. Слезное письмо, которое он послал в Никомедию, умоляя дать ему возможность насладиться перед смертью обществом своего сына, вызвало у Зверя лишь презрительную усмешку. Глупо ожидать, что он отпустит Константина живым из Никомедии. Даже и в существующей ситуации он представлял определенную угрозу. Что ж, с Константином в любой момент мог произойти один из тех несчастных случаев, которые почему-то иногда приключаются с неудобными людьми. Чаще всего это бывали «несчастные случаи» на охоте. Вся будущая история Европы висела на волоске в дни, последовавшие за отречением Диоклетиана.

Поскольку между двумя августами до сих пор не было открытого противостояния, Галерий не мог просто отказать Констанцию. Требовалось соблюсти видимость приличий… Поздно вечером Галерий выразил свое согласие на отъезд Константина и отдал подобающие распоряжения. Затем он отправился спать, решив, что утром вопрос решится сам собой. Константин не мог уехать, не сообщив об этом императору. Именно тогда император мог бы под каким-либо предлогом переменить свое решение или же послать человека вперед с соответствующим приказом… Он еще не выбрал, какой из этих двух вариантов предпочтительнее.

Следующим утром он так и не пришел к определенному решению. Намеренно пробыв в покоях до полудня, он затем послал за Константином.

Мы никогда не узнаем, что Галерий собирался сказать Константину, поскольку его люди сообщили ему, что Константин покинул дворец еще накануне вечером, поскольку получил на это разрешение, и теперь уже 15-й час находился в пути… Ярость Галерия можно понять. Он отдал приказ настичь беглеца, однако в ответ услышал, что почтовых лошадей на дорогах не осталось. Зверь буквально рыдал от бессильного гнева. И у него была на это веская причина.

Вероятно, большинство людей, спасшихся от Галерия, постарались бы ехать как можно быстрее. Константин вошел в историю, наравне с Диком Терпином, как знаменитый беглец: он начал путь за Босфором, пересек пролив, добрался до Дуная, прошел через альпийские перевалы и закончил свое путешествие на равнинах Шампани и Пикардии. Говорят, по пути он подрезал сухожилия всем почтовым лошадям[17], вероятно, выхода у него не было – он не должен был останавливаться ни перед чем, если хотел спастись. Однако погоня, судя по всему, отстала прежде, чем он достиг Адрианополя, а после этого он уже был у себя дома. Как только он пересек иллирийскую границу, он оказался в землях, где слово его отца являлось законом, и там он мог немного отдышаться. 1600 с лишним миль – не пустяк даже для самого выносливого всадника. Константин прибыл в Булонь как раз тогда, когда его отец готовился отплыть в Британию, и, по свидетельству всех источников, Констанций приветствовал своего красивого, но утомленного путешествием сына с большой радостью.

Констанций выиграл первый раунд. Заложник благополучно ускользнул из лап Зверя и теперь находился в безопасности среди верных и преданных людей. Но игра продолжалась.

Констанций и Константин прожили вместе около года. Хотя мы не можем точно назвать дату, когда Константин присоединился к отцу, мы можем с полным основанием предположить, что это произошло через месяц или два после отречения Диоклетиана. Июнь и июль лучше всего подходили для плавания в Британию. Констанций был уже немолод, а восточные ветры, которые дуют в Британии до начала июня, не слишком приятны для мореплавателя в возрасте. Вряд ли он прибыл в Британию позднее июля, поскольку известно, что в середине лета он навестил Каледонию. Очевидно, осенью он обосновался в Кайр-Эбрауке, который римляне на свой манер называли Эборак, а англичане впоследствии превратили это название в Йорк. Там он провел зиму.

Окрестности Йорка, вероятно, и поныне мало отличаются от тех земель, которые видел Констанций. Эта область идеально подходит для земледелия, так что с незапамятных времен пахотные земли простирались от Хамбера если не до Тиса, то уж до Каттерика наверняка.

Путник, пересекающий долину (не важно, верхом, как во времена Константина, или на поезде), может оценить масштабы этой территории, ограниченной на востоке Гэмблтонскими холмами, а на западе – скалистыми уступами, поднимающимися постепенно к самой высокой точке – скале Хоув, с которой сбегает вниз множество рек. Обширная долина Йорка, орошаемая реками Уз и Деруэнт, всегда играла важную роль в жизни Британии. В более поздние времена там располагалось англосаксонское королевство Дейра, викингское Йоркское королевство, откуда и пошла новая династия английских монархов. Однако в те древние времена этими землями владели бриганты, кельтское племя, населявшее всю территорию от Северного до Ирландского моря и до римской стены. Название бриганты происходило от имени правившей ими династии. Что касается самих людей, то они, по всей вероятности, внешне мало отличались от тех, кто живут в этих местах сейчас.