Комната смерти - Джеффри Дивер

инфракрасным подогревом. Нержавеющая сталь и дуб. Всю стену занимали застекленные шкафы с посудой и кухонными принадлежностями. (Подвесные полки под потолком, конечно, выглядят красиво, но зачем каждый раз мыть то, в чем собираешься готовить?)

Свонн заварил себе кофе во френч-прессе и, потягивая крепкий напиток, который он пил без молока, начал размышлять о том, что бы такого сделать на завтрак.

В конце концов выбрал говяжье рагу. Ему нравились кулинарные вызовы, и составленные им рецепты вполне могли бы принадлежать столь великим личностям, как Хестон Блюменталь или Гордон Рамзи. Но Свонн также понимал, что еда вовсе не обязательно должна быть изысканной. Когда он служил в армии, по возвращении с очередного задания в свою квартиру в окрестностях Багдада часто готовил для сослуживцев, используя полевые пайки в сочетании с купленными на арабском рынке продуктами. Никто не подшучивал над ним из-за его педантичного и самоуверенного подхода к процессу готовки. Во-первых, еда всегда получалась превосходная, а во-вторых, они знали, что Свонн, возможно, еще утром сдирал кожу с вопящего мятежника, пытаясь выяснить, куда подевался пропавший транспорт с оружием.

Шутить над такими людьми было рискованно.

Достав из холодильника стейк весом в фунт, он развернул плотную белую вощеную бумагу. За идеальный размер и форму этого куска мяса он отвечал лично. Примерно раз в месяц Свонн покупал говяжью полутушу, которую держали в холодильной камере для таких, как он, мясников-любителей. Он выделял целый день на то, чтобы срезать мясо с костей и превратить его в филе, ребрышки, крестец, лопатку, бочок, грудинку.

Кто-то из покупавших мясо в виде туш предпочитал мозги, потроха, желудки и другие органы, но Свонна они не привлекали, он их выбрасывал. Никакого морального или эмоционального предубеждения к этим частям животного он не испытывал — для него мясо было всего лишь мясом. Вопрос заключался только во вкусе. Кому бы не понравилось хрустящее, поджаренное в панировке «сладкое мясо»?[4] Но основная часть субпродуктов горчила и требовала трудов бо́льших, чем оно того стоило. От почек, к примеру, кухня могла провонять на несколько дней, а мозги были чересчур калорийны и безвкусны, к тому же пропитаны холестерином. Так что, стоя возле двухсотфунтового разделочного стола, в фартуке до пят, с пилой и ножом в руках, Свонн вырезал исключительно классические куски туши, стремясь придать им идеальную форму и одновременно оставить на кости как можно меньше мяса. Это было нечто вроде искусства или спорта.

И оно поднимало ему настроение.

«Мой маленький мясник…»

Положив стейк на разделочную доску — непременно деревянную, чтобы сохранить лезвия ножей, — он провел пальцами по мясу, ощущая натяжение плоти, исследуя зернистость и мраморность жира.

Однако, прежде чем начать резать, он вымыл и собрался заострить свой «кайсюн» на черном арканзасском точильном камне, который стоил почти столько же, сколько сам тесак, и был лучшим точильным приспособлением на планете. Когда Свонн сидел верхом на Аннет, он перешел от языка к пальцу, и лезвие неудачно наткнулось на кость. Нож требовалось вновь довести до идеального состояния.

Наконец «кайсюн» был наточен, и Свонн вернулся к стейку: стал медленно нарезать кусок мяса на кубики величиной в четверть дюйма.

Он мог сделать их крупнее и работать быстрее.

Но зачем спешить, когда можно растянуть удовольствие?

Закончив, он посыпал кубики смесью шалфея и муки (его вклад в классический рецепт) и обжарил их в масле на чугунной сковороде. Снял с огня, когда мясо еще оставалось розовым внутри. Нарезав две красных картофелины и половину луковицы видалия, он зарумянил овощи на той же сковороде и вернул туда мясо. Добавив немного телячьего бульона и рубленой итальянской петрушки, поставил под гриль, чтобы сверху запеклась корочка.

Пару минут спустя все было готово. Посолив и поперчив блюдо, он сел за крайне дорогой тиковый стол у окна в кухне и приступил к еде, закусывая розмариновой лепешкой, которую испек несколько дней назад. Со временем она стала лишь вкуснее — травы отлично сочетались с мукой, смолотой вручную.

Свонн, по обыкновению, ел не спеша. К тем, кто торопился, жадно поглощая еду, он относился с жалостью, граничившей с презрением.

Едва он закончил трапезу, пришло электронное письмо. Большая разведывательная машина Шрива Мецгера, обеспечивавшая национальную безопасность, работала безукоризненно.

Получил твое сообщение. Рад, что все прошло успешно.

Помехи, которые тебе предстоит минимизировать/устранить:

1. Свидетели и связанные с ними лица, располагающие сведениями об ордере на спецзадание.

Предлагаю проанализировать пребывание Морено в Нью-Йорке с 30 апреля по 2 мая.

2. Прокурор, ведущий расследование: Нэнс Лорел. Данные следователей из Управления полиции Нью-Йорка будут известны в ближайшее время.

3. Виновный в утечке ордера на спецзадание. Его личность уже выясняют. Возможно, у тебя есть мысли на этот счет. Действуй по своему разумению.

Свонн позвонил в техническую службу и запросил кое-какие данные из баз, после чего натянул толстые желтые резиновые перчатки. Чтобы очистить сковороду, он натер ее солью и обработал поверхность горячим маслом — само собой, чугуну не следовало соприкасаться с мылом и водой. Затем он начал мыть тарелки и приборы в очень горячей воде. Процесс ему нравился, и он обнаружил, что ему лучше всего думается, когда он стоит возле раковины, глядя на деревце гинкго в маленьком садике перед зданием. Орехи этого растения отличались любопытными свойствами. Их использовали в азиатской кухне — в частности, как главную составляющую восхитительного японского заварного крема тяванмуси. Но они могли быть и ядовиты, если употреблять их в больших количествах. Хотя опасен, естественно, мог быть любой обед. Кто порой не задумывался, садясь за стол, не попадется ли ему сальмонелла или кишечная палочка? Джейкобу Свонну доводилось есть фугу — печально знаменитую рыбу-иглобрюха с ядовитыми органами — в Японии, и он забраковал это блюдо не из-за его потенциальной смертоносности (подготовка поваров делала отравление практически невозможным), но из-за слишком пресного, с его точки зрения, вкуса.

Он тер и скреб, удаляя все следы продуктов с металла, стекла и фарфора.

И