Нежный огонь - Виктория Шарп

— Ну, тебя-то, радость моя, не так-то легко заставить ходить по струнке, — весело поддел ее Джонатан. — А жаль…

— Джонатан!

— Ладно, я пошутил. — Он примирительно чмокнул ее в нос. — В общем, что я хочу сказать… Да, наверное, ты права, говоря, что я люблю командовать и принимать решения за других. Но ради тебя я готов измениться. Во всяком случае, попытаюсь.

Кэтрин недоверчиво хмыкнула.

— Ты уже говорил это неделю назад, и что-то я не вижу результатов.

— Просто прошло слишком мало времени. Не могу же я измениться в одночасье?

— Хитрец! Ты просто хочешь притупить мою бдительность, а на самом деле ты вовсе не собираешься… О, Джонатан, что ты делаешь?! — испуганно взвизгнула Кэтрин, почувствовав, как ее ноги отрываются от земли. — Отпусти меня немедленно, мы так не договаривались!

— Сейчас, — пообещал он, весело смеясь. И вместо того, чтобы поставить ее на землю, опустил на одеяло и плюхнулся рядом.

Кэтрин попыталась подняться на ноги, но Джонатан снова завалил ее на одеяло. Между ними завязалась шуточная борьба. Увлекшись, Кэтрин громко визжала и отбивалась, не замечая, что эта ребяческая игра постепенно переходит в поединок охваченных страстью влюбленных. Она даже не поняла, что начала первой целовать Джонатана, и опомнилась, лишь когда обнаружила себя лежащей под ним на одеяле. Но даже тогда у нее не хватило сил прекратить, прервать эту восхитительную игру, которая с каждым мгновением захватывала ее все сильнее. Поцелуи Джонатана были так прекрасны, его руки, скользившие по ее непонятно каким образом обнажившейся груди, были так нежны, что Кэтрин почти утратила чувство реальности. Хотелось лишь бесконечно ощущать на своих губах теплые мужские губы с легким привкусом фруктов и вина, чувствовать под своими руками его крепкое тело, ласкать его лицо, волосы. Это было похоже на прыжок с вышки. Так же страшно и захватывающе прекрасно.

Джонатан опомнился первым. С трудом оторвавшись от пленительных губ Кэтрин, он сел, шумно отдышался и прошептал:

— Извини, дорогая, но мы должны прекратить это безумство. С минуты на минуту вернется Тони, и будет не очень хорошо, если он застанет нас в такой пикантной позе.

— Да-да, — пробормотала Кэтрин, торопливо поднимаясь с одеяла. — О господи, и как только я могла так забыться?

Джонатан порывисто привлек ее к себе. Около минуты он пристально всматривался в изумрудные глаза Кэтрин, затем очень нежно улыбнулся и сказал:

— Ну теперь-то ты понимаешь, что мы должны быть вместе?

Кэтрин не успела даже подумать над ответом.

— Да, — вырвалось у нее.

— Вот и хорошо, — сказал Джонатан.

И, прежде чем Кэтрин начала возражать, снова приник к ее губам. Они не прерывали поцелуя до тех пор, пока не услышали голос возвращающегося Тони.

7

— Ты можешь взять завтра выходной? Я хочу отвезти тебя в одно интересное место, а по субботам и воскресениям там слишком многолюдно.

Кэтрин озадаченно кашлянула.

— Господи, Джонатан, что за причуда? Брать выходной в середине рабочей недели!

— Так ты можешь или нет?

— Честно говоря, не знаю. Мне как-то никогда не приходилось отпрашиваться. Я даже отдаленно не представляю, как отреагирует на такую просьбу моя начальница.

— Но ведь ты говорила, что тебе платят сдельно, а не по количеству рабочих дней. В таком случае твоей начальнице должно быть все равно. Ладно, попробуй отпроситься, а я через час позвоню. — Джонатан отсоединился.

Опустив трубку на рычаг, Кэтрин растерянно застыла посреди кабинета. Она была заинтригована предложением и одновременно досадовала на Джонатана. Неужели он не понимает, как ей трудно содержать себя и сына, как много надо работать, чтобы обеспечить Тони хотя бы минимум того, что необходимо семилетнему ребенку? Но, наверное, она требовала от Джонатана слишком многого. Ведь работа, которую выполняет он, оплачивается намного лучше, чем ее. Хотя Джонатан говорил, что тоже много работает и очень устает… В любом случае, Кэтрин чувствовала себя озадаченной и не знала, что предпринять.

— Какие-то проблемы, Кэтти? — поинтересовалась Маргарет, молодая девушка, работающая в одном кабинете с Кэтрин.

— Да не то чтобы проблемы… — задумчиво протянула Кэтрин. — Послушай, Маргарет! Ты когда-нибудь отпрашивалась с работы? В смысле не по болезни или другой уважительной причине, а просто так?

Маргарет удивленно хлопнула ресницами.

— Ну в общем-то да, отпрашивалась. И не один раз.

— И как реагировала начальница?

— Нормально. А чего ей заходиться, ведь платят-то нам сдельно! К тому же она вполне понимающая, доброжелательная женщина. Так что ты зря боишься. А вообще, — добавила Маргарет после небольшой паузы, — честно говоря, Кэтти, я иной раз тебе удивляюсь.

— Почему?!

— Извини, но… ты какая-то запуганная. Вечно всего боишься, вечно во всем сомневаешься. По-моему, найти работу хуже, чем у нас, просто невозможно. Ну посуди сама. Сидим целыми днями за компьютерами, портим зрение, а зарабатываем мало. Я уже решила: как только окончу колледж, сразу уйду отсюда. Скорее всего, в тот же день, как получу диплом. А может, и раньше, если уж очень надоест.

— Да, ты права, — сказала Кэтрин и вздохнула. Маргарет хорошо рассуждать, ведь у нее есть родители, которые могут поддержать ее в трудную минуту. И нет ребенка.

— Ты ведь тоже учишься, да? — спросила Маргарет. — Сколько тебе еще осталось?

— Два года, если все пойдет хорошо. То есть если мне будет чем платить за учебу.

— А мне всего год. Жду не дождусь, когда он закончится. Надоело здесь сидеть!

Кэтрин вдруг стало невыносимо грустно. Маргарет всего двадцать лет. Через год она получит диплом и сможет начать новую жизнь. А ей, Кэтрин, еще целых два года ждать этого счастливого момента. Когда она получит диплом, ей будет двадцать восемь или двадцать девять. Начинать делать карьеру в таком возрасте, да еще с ее «непробивным» характером, наверное, поздновато. Но Кэтрин уже не мечтала о карьере. Хоть бы устроиться на прилично оплачиваемую работу, чтобы потом было чем платить за образование Тони.

«Посвятив свою жизнь сыну, ты навяжешь ему ответственность за свою несчастную судьбу», — вдруг вспомнила Кэтрин слова Джонатана, и ей стало немного не по себе. Неужели в рассуждениях Джонатана есть доля горькой правды? И ее сын, когда вырастет, будет чувствовать себя виноватым за то, что его мать ничего не добилась в жизни: не вышла замуж, не сделала карьеру, прожила молодость в бедности и лишениях, постоянно отказывая себе во всем ради ребенка?