Колыбельная для двоих - Барбара Вуд

Мария с облегчением выдохнула и продолжила изучение своего тела. Когда ее взгляд упал на живот, Мария подняла руки и коснулась прохладной кожи под пупком. Она положила руки на живот, словно хотела почувствовать через стенку из плоти и мышц, что там было внутри. У Марии был крепкий, плоский живот. Но что сказал доктор Вэйд? «Скоро все будет видно…» Она нахмурилась. Что будет видно? Там, под ее руками, была какая-то тайна, и эта тайна Марии не нравилась, какой бы она ни была. Доктор Вэйд ошибается: там, в глубине ее тела, ничего не росло. Коснувшись случайно кончиками пальцев края лобковых волос, Мария резко отдернула руки и вернулась к изучению своего лица.

Что с ней происходило? Что было причиной утренней тошноты и необъяснимого набухания молочных желез? Два врача говорили, что она беременна, но она-то знала, что это невозможно. Мария снова нахмурилась, пытаясь вспомнить то немногое, что она знала о таких вещах. Может быть, ей стоит поговорить об этом с Германи. Германи была такой просвещенной и умной; ее парню было двадцать лет, и он познакомил Германи с жизнью вне правил и предрассудков. Они постоянно говорили о свободной любви и революции. Однако это была тема, которую Мария не могла свободно обсуждать. Какими бы близкими подругами они ни были и какими бы тайнами они ни делились друг с другом, они никогда не разговаривали о сексе. Поэтому Марии не оставалось ничего другого, как воспользоваться своими собственными, весьма скудными, знаниями этого предмета, чтобы попытаться установить причину тех явлений, которые с ней происходили.

Вдруг она о чем-то вспомнила. Ее месячные. Когда она в последний раз говорила учителю физкультуры о том, что у нее критические дни, чтобы тот освободил ее от необходимости идти в душ? Это было очень давно… Мария снова услышала за дверью звук шагов, на этот раз гораздо тяжелее, а затем бормотание приглушенных голосов.

— К психиатру? — тихо произнесла Люссиль, которая сидела за туалетным столиком, подперев подбородок руками, — ну, не знаю, Тед, не нравится мне эта идея.

— Я считаю, что так будет лучше для нее, — прозвучал усталый голос Теда.

Люссиль смотрела на свое отражение в зеркале и видела там незнакомку.

— Знаешь, Тед, что мне это все напоминает? — почти шепотом спросила она. Казалось, Люссиль говорила с самой собой, а не с мужем. — Розмари Франчимони.

— Не сейчас, Люссиль…

Но она продолжила сдавленным голосом:

— Я долго разговаривала с Розмари Франчимони перед самой ее смертью, ну там, в больнице, и она сказала мне, что не хотела этого ребенка. Тед, она даже не хотела этого ребенка. Она призналась мне, что ей было очень страшно, потому что врач предупредил ее о последствиях, к которым может привести ее беременность.

Люссиль следила за движением своих губ. У нее за спиной, в центре комнаты, неподвижно стоял Тед.

— Это было несправедливо, Тед. Никто не спросил Розмари Франчимони, чего она сама хотела. — Люссиль с трудом сглотнула. — Это вина не Марии, Тед, это вина того парня. Я знаю, как мужчины могут добиваться своего, заявляя, что это их «право». И женщинам приходится… — Она покачала головой и попыталась сфокусироваться на образе женщины, которую она видела перед собой. — Мне-то теперь все равно. Я одна из счастливиц. Ничего подобного мне не грозит с тех пор, как мне все вырезали…

— Люссиль, ради Бога…

— Но что, если бы мне не сделали ту операцию? Что, если бы мы постоянно жили с нависшей над нами угрозой? Что, если бы я забеременела и умерла при родах?

Ее вопросы, на которые так и не последовали ответы, повисли в воздухе. В зеркале Люссиль поймала взгляд Теда.

— Ты знаешь, что ты должен делать, — сухо проговорила она.

Он вопросительно взглянул на нее. Люссиль встала и повернулась к нему.

— Ты должен найти кого-то, Тед. Ты должен избавить нашу дочь от позора.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное, и, когда смысл ее слов дошел до него, Тед во все глаза уставился на жену.

— Что ты говоришь? — прошептал он.

— Ты понимаешь, о чем я. Я хочу, чтобы ты нашел человека, который позаботится о Марии. Который избавит ее от этого… этого кошмара.

— Нет, — прошептал он, — я не сделаю этого.

— Тебе придется… ты же не хочешь, чтобы она жила с этим всю свою жизнь. Это погубит ее, ты должен защитить нашу дочь, Тед. Отведи ее к кому-нибудь.

— Но я не могу. То есть я хочу сказать… — он повернулся к ней спиной и начал искать выход из комнаты, — я ничего не знаю об этих вещах, никогда не слышал о таких людях, даже не знаю, с чего начать.

— Тогда пусть Натан Холленд позаботится об этом. Мы оба знаем, что это его сын повинен во всем этом.

— Натан… — Тед потер рукой лоб.

— Поговори с ним, скажи ему, что ответственность за все лежит на нем. Расскажи ему, как его сын погубил нашу девочку, Тед! — Люссиль повысила голос. — Я не хочу, чтобы она испортила себе всю жизнь! Нужно избавить ее от этого!

— Боже правый…

— Тед, ты должен сделать это ради меня. Ради нас! — Она потянулась, чтобы дотронуться до его руки, но он отшатнулся от нее. — Я не хочу, чтобы она страдала, жила с позором. Я хочу, чтобы она была счастлива. Тед, ты же ее отец, сделай что-нибудь.

Он повернулся и посмотрел на жену тяжелым, грустным взглядом. Затем он кивнул.

— Натан. Да… ему нужно сказать, — больше он не знал, что ответить.

Прислонившись голой спиной к двери комнаты, Мария с ужасом смотрела в темноту.

С того момента, как Тед вошел в спальню, она слышала каждое слово их разговора.

Мария подбежала к письменному столу и выдвинула ящик. Она нащупала рукой дневник — маленькую книжечку в пластиковом переплете, с золотым замочком, — и вынула его на свет. Мария писала в этом дневнике, когда ей было тринадцать лет, а потом забросила его, посчитав это занятие ребячеством. Сама не понимая, что ею движет, Мария села за стол и начала перелистывать страницы дневника, полного сплетен, причуд, рассказов про кино и мечтаний тринадцатилетней девочки. Наконец она нашла последнюю исписанную страницу.

Рядом с ней на чистом листе бумаги она написала:

«Я девственница, но мне никто не верит. Я хочу умереть».

Глава 6

«Сообщается, что состояние миссис Кеннеди на сегодняшнее утро стабильно хорошее. Зарубежные новости: над Сикстинской капеллой продолжает взвеваться черный дым, что свидетельствует о том, что преемник Папы Иоанна Двадцать Третьего еще не избран. Пресс-секретарь Коллегии кардиналов сообщил сегодня утром, что соглашение должно быть достигнуто…»

Тед выключил радио. Из-за поворота показался дом Холлендов, он стоял на вершине Тэйлор Роад среди сикамор и пальм. Тед, сбросив скорость, повел машину по крутой подъездной дороге и, не дожидаясь полной остановки машины, заглушил мотор.