Подъем и падение Запада - Анатолий Уткин

Отсюда и злость на иммигрантов, тоже наводняющих американские города и готовых работать за любую плату. Рузвельт знает это не понаслышке — он первый американский президент, родившийся в большом (самом большом) городе. Газеты завоевывают себе популярность обличением «прибывшей накипи европейской цивилизации». Рузвельт вполне испытал на себе воздействие этих взглядов; враждебные газеты с охотой цитируют доказательства его пренебрежения к национальным меньшинствам. Верит ли он в то, что Америка расплавит их всех в своем плавильном тигле, надеется ли на то, что все получат свой шанс? Он и сейчас, с одной стороны, несогласен с крайними взглядами Ассоциации защиты Америки, а с другой — поддерживает Л игу сокращения иммиграции. Он твердо стоит на следующем: первостепенная обязанность правительства — помочь рожденным в Америке бедным, но образованным гражданам.

Угроза раскола Запада из–за Латинской Америки

В годы выплеснувшегося на мировую арену империализма Америка по числу построенных и строящихся кораблей отставала от Британии, Франции и России. Соединенные Штаты лишь немного опережали Германию, бросившуюся вдогонку за Британией (действующие и строящиеся корабли водоизмещением 507 тысяч тонн против германских 458 тысяч тонн). Началось строительство двух линейных кораблей и двух тяжелых крейсеров. Без особой огласки была запущена программа уточнения мировой линии побережья — начиная с критически важной тогда линии побережья Венесуэлы. Соединенные Штаты начали набирать темпы. Уже вскоре американские верфи уступали по числу строящихся кораблей только Британии. В Атлантическом океане восемь американских линкоров уступали двенадцати германским, но они были более тяжелыми и оснащенными. В течение двух первых лет пребывания Теодора Рузвельта у власти его военно–морское ведомство решало задачу преодоления отставания от немцев.

В военно–морском колледже на огромных учебных столах американские офицеры разыгрывали умозрительные заочные сражения. Целлулоидные корабли синего цвета (США) выступали против черных целлулоидных броненосцев Германии. Пока результаты этих игр были неутешительны — германский флот имел шанс. Рассматривались значимость отдельных баз, скорость кораблей, удаленность баз снабжения. По мнению американских специалистов, Германия могла захватить главные порты в Карибском бассейне. Для того чтобы обеспечить американское преобладание, следовало, по мнению экспертов, создать еще одну крупную военно–морскую базу южнее острова Кулебра, тогда можно было рассчитывать на американское преобладание в регионе до устья Амазонки, а то и во всем Западном полушарии. Рузвельт настаивал на проведении крупномасштабных маневров — они, а не корпение над картами расставят все необходимые акценты в заочном споре морских гигантов. По крайней мере стало ясно, что без учета интересов США мировая военно–морская гонка надежных результатов дать уже не могла.

Южноамериканская политика США традиционно осуществлялась под флагом «доктрины Монро», согласно которой Западное полушарие рассматривалось как их заповедная зона. Президент Монро, выступая с указанной доктриной в 1823 году, взял на себя миссию доминирования Соединенных Штатов в Латинской Америке (одновременно не претендуя на вмешательство в дела европейских держав в других частях мира). Отступая от буквы «доктрины Монро» (захват Филиппин, например), Вашингтон сохранял ее основу: США отвечают за «порядок» в двух десятках латиноамериканских стран. Президенту Теодору Рузвельту принадлежит и довольно смелое утверждение, сделанное в 1904 г.: эти страны «будут счастливы лишь в том случае, если станут хорошо себя вести». Всем было ясно, кто будет судить об их поведении.

Государственный секретарь Хэй выступил с заявлением, что Соединенные Штаты «в высшей степени» не приветствовали бы любое вмешательство европейских держав в дела стран Западного полушария. Эти слова получили большую весомость, когда флотилия вспомогательных судов присоединилась к американской эскадре, стоявшей неподалеку от Кулебры. Новые американские торпедные катера производили впечатление. Южнее, к Тринидаду, вышли два линейных корабля и два крейсера европейских держав, к ним шли несколько кораблей латиноамериканских стран, решивших ориентироваться на Европу.

Европейский мир еще не привык к тому, что заморские Штаты способны к активным действиям на мировой арене, европейские столицы пока еще шли своим путем без особой оглядки на Вашингтон. 7 декабря 1902 г. Британия и Германия уведомили венесуэльского президента Кастро, что закрывают консулаты в Каракасе и других венесуэльских городах, одновременно призывая венесуэльского президента «мирными способами» урегулировать возникшие разногласия, сводившиеся прежде всего к выплате венесуэльского долга.

Но Америка расправляла крылья. В декабре 1902 г. Теодор Рузвельт готовил решительный выход Америки из сферы местнических интересов на просторы мировой политики. Адмирал Дьюи получил в командование американский флот, базировавшийся на Кулебре, и в течение часа направился на юг, к венесуэльским берегам. В привенесуэльских водах он увидел пятьдесят три американских военных корабля — немыслимую доселе военно–морскую армаду, способную в данном случае поспорить с двадцатью девятью кораблями англичан и немцев.

Новый Свет начал показывать свои мускулы на виду у Старого.

9 декабря 1902 г. немцы и англичане захватили четыре военно–морских корабля Венесуэлы. Немцы потопили три из них. Президент Венесуэлы Кастро предложил передать дело в арбитраж, одновременно обращаясь именно к Вашингтону с просьбой выступить международным арбитром. Государственный секретарь Хэй передал просьбу Кастро в Лондон и Берлин. Рузвельт оценил потопление венесуэльских судов как «брутальную и бессмысленную месть». Теперь президент был убежден в том, что немцы стремятся создать мощную военно–морскую базу поблизости от проектируемого межокеанского канала. Рузвельт думал о призвании в карибские воды американских кораблей, находящихся на патрульной службе в азиатских водах, поблизости от Манилы — он знал, что поход этих кораблей займет (огибая мыс Горн) около семидесяти дней. Значимость проектируемого канала возросла еще более.

Правительству сэра Артура Бальфура предстояло выбирать между сближением с Германией и сближением с Соединенными Штатами. Лондон вполне мог найти общий язык с Берлином. Механизм часов войны начал отсчитывать минуты и часы до истечения американского ультиматума. Посол фон Холлебен запросил о приеме: он знал о ключевом факте — недовольстве кайзера резким подъемом североамериканской державы, мешающей германскому мировому самоутверждению.

Возникла страшная угроза возможности войны — раскола Запада. Кайзер Вильгельм пока мог отступить, не теряя лица. Посол Холлебен лишился сна, размышляя над смертельной серьезностью американцев. Он давно замечал рост антигерманизма в Соединенных Штатах. Более того, он уже предсказывал военный конфликт между США и Германией — его причиной будет «доктрина Монро», за которую Вашингтон держался со всей решительностью. Кайзер пока не испытывал сомнений: «Мы будем делать все, что необходимо для нашего военно–морского флота, даже если это не нравится янки. Не бойтесь никого!»

Обозначился серьезный раскол Запада. Германия стояла перед страшным вызовом. Но Рузвельт правильно рассчитал особенность момента: германские военно–морские силы распылены по всему миру, и в короткое время их не собрать. Адмирал Дьюи в состоянии нанести в Карибском море серьезный удар по германскому престижу. Обеспокоенность посла Холлебена начала достигать пика.

Англичане проявили мудрость. Отражая позицию короля Эдуарда, министр иностранных дел лорд Ленсдаун склонился к мысли, что президент Рузвельт может в конечном счете оказаться полезным посредником в споре европейских держав с Венесуэлой. То было первое важное свидетельство готовности англичан избежать силового решения. Лондон фактически подорвал основание «оси» Лондон — Берлин, согласившись на американский арбитраж в принципе. Шифровальщики американского военно–морского флота готовили переход всех коммуникаций на особый код. Военно–морской министр Муди прибыл в свое министерство с приказом для Дьюи идти к Тринидаду, откуда просматривалась вся венесуэльская граница, где до нее было всего шестьдесят миль.

На своей секретной сессии рейхстаг 17 декабря 1902 г. проголосовал за принятие предложения об арбитраже. В Вашингтоне, Лондоне и Берлине сведущие люди вздохнули спокойно — Запад на этом этапе уладил свои дела.

Панамский канал

Запад широко пользовался подкупом. Солдат панамского гарнизона купили за 50 долларов каждого. Панамская хунта арестовала главу правительственных колумбийских войск генерала Тобара, затем и губернатора Обальдия. (Губернатор, чтобы облегчить свой арест, поселился в доме Амадора.) За решетку посадили несколько представителей центрального колумбийского режима. В Панама–сити Амадор сообщил, что «мир потрясен нашим героизмом», что вчерашние рабы Колумбии стали свободными гражданами, и провозгласил здравицу в честь новорожденной республики Панама.